Неудачная реинкарнация - Журавлев Владимир Борисович - Страница 59
- Предыдущая
- 59/91
- Следующая
Не веря своему счастью, полицейские вперемешку с армейским спецназом наблюдали, как грозная цепь огней удаляется вдоль гор и скрывается за дальним отрогом. Судьба без единого выстрела обеспечила им еще немножко жизни.
Кстати, коров полицейские, в отличие от пехоты, совсем не испугались. А чего их бояться? Эти твари им и в степи успели надоесть. Лезут в палатки, жрут там все подряд, как будто травы в степи не хватает!
Младший Ит-Тырк уверенно ехал к предгорьям. А что еще ему оставалось делать? Только бежать в город, искать там свою судьбу. В стойбище ведь совсем задразнили. И оскорбительное «Двузадый» было самым снисходительным из прозвищ. С такой кличкой никогда не стать джабеком. А раз так, то и в стойбище делать больше нечего.
Мать клана перехватила его за стойбищем. Хоть и была она жутко стервозной женщиной, к своим сыновьям, даже таким непутевым, как первенец, она относилась с неподдельной теплотой и сочувствием.
– Может, и правильно делаешь, что уходишь, – задумчиво сказала она. – В клане тебя пьянка сгубит. Слабый ты по этой части. А в городе… всякое может быть. Ты, хоть и Ит-Тырк, не такой уж и пропащий. От отца тебе и удали, и ловкости достаточно перешло. И если б не пьянка, быть бы тебе славным воином, нукерхом, истинным потомком Имангали!
Ит-Тырк хмуро посматривал на мать, не понимая, к чему это она. Ишь, опять в синем! Когда только успела? В клане к ней точно никто не отважился бы подкатиться на ночь… а тогда где? И с кем? Э, чего гадать! Непонятно даже, кто собственный отец…
– Помни, что ты – сын очень достойного человека! – настойчиво сказала мать. – Помни, что и ты – достойный легиньх! Я горжусь тобой, мой первенец! Удачи тебе в новой жизни желаю – а остальное добудешь сам. Вот, это деньги на первое время. На еду, не на пьянку! Тебе нельзя пить, пропадешь! А это – подарок от твоего настоящего отца. Его именное оружие. Сказал передать, когда повзрослеешь. Держи.
Ит-Тырк с недоумением повертел в руках странный нож с неудобной, очень широкой рукоятью.
– Осторожнее с ним! – предупредила мать. – Вещь с секретом: лезвия стреляют – и сильно стреляют! Трех недругов можешь смело встретить с ним в руках! Вот, смотри…
Женщина умело навела хитрый нож на столбик коновязи, нажала скобу. Раздался резкий щелчок, и Ит-Тырк с возросшим уважением поглядел на клинок, застрявший в дереве. Так и убить можно! Впрочем, мать без затруднений расшатала его и вставила обратно в обойму. Ит-Тырк припомнил сразу старую историю с красавчиком Буршем. А ведь мать и сама могла его уделать! Заманила в степь, чтоб там, без свидетелей, изуродовать в назидание остальным… Что нож, что мамаша – сплошные секреты.
– Езжай уж, славный потомок Имангали! – дрогнувшим голосом произнесла мать и отвернулась. – Если в деревне остановят – проси защиты у Санниэре! Скажи ему – «Черный Аркан»! Он поймет. И поможет пройти к станции.
Так что Ит-Тырк ехал к деревне и крутил в руках странный нож. Ну и кто же его отец, если вот это – его именное оружие? Вор? Наемный убийца? Э, разве поймешь. Где-то же находит в степи мамаша достойных отцов для своих сыновей…
Дым он заметил издалека. Заметил – и сразу поскакал к нему. Страшен пожар в степи! Не дать ему набрать силу! Затоптать, направить на сырой овраг, на выжженную землю! Иначе – мучительная смерть любому, оказавшемуся на пути огня! Не зря законы Аркана грозили казнью за небрежно брошенный в степи костер…
Он понял с ужасом, что степь подожгли умышленно. Уж очень широким был фронт огня. Но поджигатели или спешили, или… может, переменился ветер и погнал огонь на малый перешеек между двумя оврагами. И в этом был шанс на удачу! В этом – а еще в том, что трава была чахлая. Не на чем было огню набрать грозную мощь. Пока что не на чем. Иное дело – за оврагами…
Он обгорел сам, пожег плащ и обувь, но сумел сбить огонь. Поглядел назад, в сторону стойбища. Эх, никто даже не узнает, как он их всех спас! Всхлипнул от боли в обожженном лице и побрел умываться. В овраге, он знал это, должен был сохраниться малый ручеек. Предгорья же близко.
Вот там они его и подловили. Подкрались сзади и… Но он в своей жизни так часто получал подзатыльники, пинки и удары палкой, что успел заметить краем глаза движение и увернулся. Почти увернулся. Зато страшный удар дубинкой не убил его на месте, как предполагалось, и даже не лишил сознания.
Он встал почти сразу. Его окружали воины в броне. Поджигатели. Тоже, наверно, пошли отмываться в овраг от сажи и степной пыли. Но заметили его и решили… что?
Один из воинов сказал пару коротких слов. Ит-Тырк сразу понял, что говорят о нем, – потому что именно такие слова произносила его мать, когда он попадался на пакости в очередной раз. И с такой же интонацией.
Он мог удрать. Всё еще мог. Верный степняк настороженно следил с края оврага. Стоило свистнуть, побежать коню навстречу – и кто бы его нагнал в родной степи? Но один из бойцов открыл ранец и достал факел. Решил снова поджечь степь.
«Помни, что и ты – достойный легиньх!» – словно наяву услышал он слова матери.
Ит-Тырк всхлипнул. Ну какой из него достойный легиньх? Он очень хотел жить. Ему было страшно и больно. В отчаянии он поднял голову… в степном мареве, беззвучно покачиваясь, ехали на боевых конях страшно порубленные воины. Побратимы Черного Аркана сурово кивали головами, приветствуя славного потомка Имангали… тихо гудели низкие усталые голоса, и Ит-Тырку даже показалось, что он различает слова.
– Напои меня, степь… – прошептал он.
Голос его сорвался. Да и не знал он, как там дальше. Его мать часто напевала только эти слова.
– Прибейте щенка, и доделаем работу! – раздраженно сказал командир рейнджеров.
– Оставившему в степи костер – смерть на огне! – сказал Ит-Тырк, утирая слезы. – Кто из вас командир?!
И сжал в руке такой невзрачный, такой безобидный с виду ножик, единственный подарок своего неведомого отца. Заржал на краю оврага конь…
В мгновенной схватке рейнджеры сразу потеряли двоих – и отпрянули. И потеряли еще одного. А больше Ит-Тырку нечем было стрелять. Тогда бойцы застрелили его из арбалета, снова подожгли степь и ушли. Убитых командир группы приказал оставить: какое-то чувство подсказывало, что им еще потребуются все силы, чтоб добраться до безопасного лагеря.
С ближайшего холма рейнджеры заметили, что поджог снова не удался. Ветер погнал огонь на уже спаленное место, и пожар сник, не получая пищи. Получалось, что наказать степняков за ночное происшествие не вышло. Но возвращаться никому даже в голову не пришло, как и останавливаться для следующего поджога. Бойцы всей кожей чувствовали, как степь следит за ними злобными глазами. А еще они заметили на дальнем обзорном холме характерные отблески. Полицейский патруль тоже наблюдал за происходящим. Рейнджеры засекли, что из группы патрульных унесся в сторону предгорий вестовой, и поторопили лошадей. Они еще надеялись, что смогут уйти.
Потом из-за холма прилетела стрела и ударила командира группы в нагрудную броню. Пришлось спешиться, открыть ответную стрельбу, перебежками обогнуть холм – чтобы только увидеть уносящихся вдаль конников.
Стрелы прилетали еще не раз, не позволяя двигаться быстро. А когда попробовали не обращать на обстрелы внимания – один из бойцов получил прицельно стрелу в лицо. Его тоже бросили. Рейнджеры все еще надеялись вырваться из враждебной степи.
А потом их нагнал на легконогом степняке Дребен Хист.
Они неторопливо ехали к обзорному холму – Дребен Хист и первый десятник. Зачем – десятник не спрашивал, хотя вполне мог и спросить. Но не спрашивал. Ехал и изнывал от любопытства. Весьма характерная ситуация для мужчин. Впрочем, и для женщин тоже.
Но есть любопытство – и есть производственная необходимость. Так что кое о чем следовало поговорить, раз уж выдался удобный случай без свидетелей.
- Предыдущая
- 59/91
- Следующая
