Древнее зеркало. Китайские мифы и сказки - Автор неизвестен - Страница 21

• Предыдущая
• 21/81
• Следующая

– У нашей семьи в Шаньдуне было пять цинов прекрасной земли. Можно было жить припеваючи. Нам не грозили ни голод, ни лютая стужа. Что за нелегкая погнала меня на службу? Вот к чему это все привело! Как желал бы я оказаться сейчас в короткой куртке из грубой шерсти и беспечно скакать на своем вороном жеребце по Ханьданьской дороге! Увы, это теперь невозможно!

Выхватив меч, он хотел заколоть себя, да жена удержала. Так он избежал погибели, но все его сторонники были преданы смерти, сам же он уцелел лишь благодаря заступничеству одного из евнухов: смертную казнь заменили высылкой в Хуаньчжоу.

Прошло несколько лет. Император, убедившись, что Лу невиновен, возвратил его ко двору, в должности начальника Главного секретариата империи, пожаловал ему титул яньского князя и удостоил множества неслыханных милостей.

Лу снова возвысился. У него было пятеро сыновей: Цзянь, Чуань, Вэй, Ти и Цзи – все не лишенные талантов. Цзянь получил степень цзиньши и был назначен помощником секретаря Аттестационного ведомства. Чуань получил пост инспектора двора по общим вопросам. Вэй определен был помощником при Дворе императорских жертвоприношений, а Ти получил должность судебного пристава с годовым доходом в десять тысяч монет. Цзи, самый талантливый из всех, уже в двадцать восемь лет стал левым советником императора. Все сыновья переженились на девушках из самых знатных домов Поднебесной. В семье Лу родилось более десяти внучат.

Еще дважды по разным наветам ссылали его на пустынные окраины, и каждый раз ему снова удавалось возвыситься. Ссылка сменялась возвышением, возвышенье – падением. За пятьдесят с лишним лет он много раз возносился на вершину могущества и снова падал в бездну немилости.

От природы расточительный и невоздержанный, любил он праздность и наслаждения. Женские покои его дворца были полны певиц и наложниц удивительной красоты. Ему беспрестанно подносили в дар то тучные земли, то великолепную усадьбу, то красавиц, то знаменитых жеребцов – всего и не счесть.

Но вот наконец Лу стал дряхлеть, недуги одолели его. Несколько раз обращался он с просьбой отпустить его на покой, но всякий раз получал отказ. Когда же Лу заболел, придворные, обгоняя друг друга, спешили к нему справиться о его здоровье. Его врачевали знаменитые лекари. Кто только не побывал у него! Чувствуя приближенье конца, Лу подал прошение императору:

«Ваш покорный слуга ведет свой род из Шаньдуна. Усладой его были сады и поля. Мудрой судьбой послан я был на службу, где удостоился высших наград. Был я взыскан государевой милостью и достиг высоких постов. Вы удаляли меня от двора лишь затем, чтобы сделать наместником, возвращали помощником Вашим. В перемещениях сил, среди трудов и дел, незаметно шло время, бежали годы. К прискорбию моему, я обманул Высочайшее Ваше доверие, не поднявшись на вершину государственной мудрости, я навлек Высочайшее недовольство, чем Вас и огорчил и озаботил. Дни шли за днями, неприметно подкралась старость. Мне уже за восемьдесят, а в такие годы у человека лишь три заботы: тяга к покою, страдания и болезни да ожидание близкой смерти. Сожалею, что более не в силах быть Вам полезен. Надеюсь в Вашем Высочайшем ответе найти радость и утешение, посему не смею долее незаслуженно пользоваться Вашей неисчерпаемой милостью и прошу не числить меня с этих пор среди Ваших мудрых помощников. Не умея выразить Вам свою преданность и любовь, нижайше прошу Вас принять мою смиренную благодарность».

Ответ императора гласил:

«Ваши высокие добродетели сделали вас Нашим ближайшим помощником. Вы покидали Наш двор только затем, чтоб оградить Нас от врагов, возвращались к Нам, неся с собой мир и процветание. Сорок лет царят в империи Нашей покой и благоденствие, поистине вы – опора Нашего государства. Ваша болезнь что корь у ребенка: дня не пройдет, как вы уж поправитесь. К чему огорчать себя опасениями, что недуги ваши навечно? Нами отдан приказ верховному полководцу Гао Ли-ши{109} срочно скакать к вам и ждать там известий о вашем здоровье. Выздоравливайте, берегите себя. Без сомнения, болезнь ваша скоро пройдет».

В тот же вечер Лу умер.

…Лу потянулся и пробудился от сна. Видит: он все на том же постоялом дворе, рядом сидит старец Люй, хозяин все так же на пару варит просо. Юноша присел на корточки и удивленно воскликнул:

– Неужели то был лишь сон?

– Таковы мечты человека о славе, – ответил юноше старец.

Долго сидел Лу, смущенный и разочарованный, но, наконец, с благодарностью молвил:

– Только теперь начинаю я постигать пути славы и позора, превратности нищеты и богатства, круговорот потерь и удач, суетность наших земных желаний, всего, к чему я так страстно стремился. Благодарю вас за мудрый урок.

Дважды склонившись в земном поклоне, юноша удалился.

В годы «Ифэн»{110} некий эрудит по имени Лю И отправился держать экзамены, но потерпел неудачу.

Пришлось ему ни с чем возвращаться домой, в свои родные места, к берегам реки Сян. По дороге вспомнил он, что один земляк служит в Цзиньяне, и надумал навестить его. Но не проехал Лю и шести-семи ли, как вдруг из кустов выпорхнула большая птица. Лошадь его шарахнулась в сторону. Обезумев от страха, она понеслась куда-то влево.

Лю огляделся по сторонам. У обочины какая-то девушка пасла овец. Она была необыкновенно красива, но очень бедно одета. Платье и платок на ней выгорели от солнца. Взметнув в тревоге брови-бабочки, стояла она неподвижно и к чему-то прислушивалась, будто кого-то ждала.

– Что случилось с тобой? Как дошла ты до такой жалкой участи? – спросил ее Лю.

Лицо девушки еще более затуманилось печалью. Она не хотела отвечать, но вдруг не выдержала и залилась слезами.

– Горе мне, ничтожной, всякий проезжий видит мой стыд и мое горе. Обида разъела мне душу. Вы хотите выслушать меня, зачем мне таиться и прятаться? Знайте же, я младшая дочь дракона – владыки озера Дунтин. Отец с матерью отдали меня в жены среднему сыну дракона – повелителя реки Цзин. Супруг мой любит увеселения и праздность. Путается со всеми служанками в доме, а ко мне охладел, словно и нет меня на свете. Я попробовала было пожаловаться на него свекрови. Но свекровь так любит сына, что ни в чем ему не перечит. Всякий раз, когда я пыталась рассказать ей о своей беде, свекровь во всем винила меня. А под конец раскричалась, что я-де наговариваю на ее сына, и сослала меня пасти овец…

Рыдания мешали девушке говорить. С трудом нашла она силы продолжать свою речь:

– Я даже не знаю, как далеко отсюда до моего родного Дунтина. Надо мной лишь небесная ширь, напрасно смотрю я вдаль и ожидаю вестей. Я измучилась, все глаза повыплакала, а горе свое открыть некому. Слышала я, вы возвращаетесь в земли Чу и, стало быть, будете рядом с Дунтином. Вот и решила попытать свое счастье. Не возьметесь ли вы передать письмо моим родным?

– Я горячий поборник долга. Вся душа во мне возмутилась, когда я слушал повесть твоих несчастий. Ты спрашиваешь, согласен ли я передать письмо? А я печалюсь о том, что нет у меня крыльев и я не могу летать! Но Дунтин – озеро, глубоки воды его, я же хожу только по этому земному праху. Посуди сама, смогу ли я выполнить твою просьбу? Мы живем с тобой в разных стихиях, подчиненных своим законам. Поверь, я всей душою хочу помочь тебе, хотя боюсь, обману твое доверие. Но может быть, ты знаешь, каким путем могу я проникнуть в глубь озера?

– Не могу выразить, сколь дорого мне ваше участие, – молвила с благодарностью девушка, роняя слезы. – Если только получу я ответ из моего родного дома, не премину отблагодарить вас, хотя бы это мне стоило жизни. Я не знала, согласитесь ли вы, и потому еще не сказала вам, каким путем идти. Но теперь, когда вы согласны, я скажу, что проникнуть в глубину озера Дунтин не трудней, чем попасть в столицу.

• Предыдущая
• 21/81
• Следующая