Выбери любимый жанр

Икона и топор - Биллингтон Джеймс Хедли - Страница 34


Изменить размер шрифта:

34

Как экономические, так и идеологические причины препятствовали тому, чтобы европеизация Новгорода зашла далеко. В отличие от Твери, другого важного западного соперника Москвы, покоренного Иваном III, Новгород был надежно застрахован от политического сближения с Польшей и Литвой[263]. Наиболее важные западные экономические связи Новгород поддерживал с германскими городами, расположенными далеко к западу от Польши, а его обширная экономически независимая империя доходила до северных и восточных границ Великороссии. Психологически опять же «отец» российских городов чувствовал себя известным образом обязанным защищать память и честь Руси после того, как Киев-«мать» осквернили монголы. Утверждали даже, что Рюрик основал правящую династию в Новгороде еще до того, как его наследники перебрались в Киев; тот факт, что монгольский «Божий бич» обошел Новгород стороной, многие расценивали как знак того, что в мире православного славянства Новгород отмечен особым благорасположением и заслуживает особого положения.

Политическое подчинение Новгорода Москве усилило московский фанатизм и уничтожило три изначальных традиции, которые Новгород и Псков разделяли с развитыми городами позднесредневекового Запада: коммерческий космополитизм, представительное правительство и философский рационализм.

Космополитизм был пресечен Иваном III и Василием III посредством ликвидации анклава Ганзейской Лиги в Новгороде и последующих ограничений свободы торговых и договорных отношений, которые Новгород и Псков установили с Западом еще до сотрудничества с Ганзой. Упразднили и представительное правительство, разбив колокола, созывавшие народ Новгорода, Пскова и новгородской вотчины Вятки на вече для выбора судей и обсуждения основных политических вопросов. Хотя вече не являлось ни демократическим форумом, ни в полном смысле представительным законодательным органом, оно давало состоятельным собственникам рычаги эффективного контроля над княжеской властью. Участие в новгородском вече постепенно все более определялось имущественным показателем. Кроме того, вече породило более мелкие, но и более работоспособные типы общих собраний в достаточно автономных муниципальных-подразделениях. Вече, как и дружина (совещательный княжеский военный отряд), представляло собой пережиток ранних киевских времен, еще чуждых традиций византийской автократии. Вече являлось гораздо более серьезным препятствием иосифлянской программе установления чистой автократии, поскольку основательно укоренилось в политических традициях определенного региона и экономических интересах мощного купеческого сословия.

Светских, критически настроенных мыслителей монастырские власти боялись даже больше, чем республиканских политических вождей. В интересах монашества было скорее приписывать императору мифическую святость, нежели устанавливать конкретные формы правления. Увлеченность византийскими образцами привела их к выводу, что ереси и идейные разногласия сыграли в развале империи куда большую роль, чем различия в политических и управленческих традициях. Исключительный пиетет ко всему «написанному» в рамках монастырской традиции сопровождался непомерным страхом перед всем, написанным вне ее. В те времена выражение «зашелся есть в книгах» приравнивалось к «сошел с ума», а высказывание «всем страстем мати мнение, мнение второе падение» стало народной поговоркой[264]. Вот как прежде писал Геннадий Новгородский собору 1490 г., в пору идеологических брожений: «Да еще люди у нас простые, не умеют по обычным книгам говорити: таки бы о вере никаких речей с ними не плодили; токмо того для учинити собор, что их казнити — жечи да вешати…»[265]

Церковные иерархи искали — и постепенно получали — поддержку князей в деле подавления рационалистических тенденций «жидовствующих» с помощью процедур, до странного напоминавших показательные суды позднейшей эпохи. Хотя о «еретиках» лишь немногое может быть достоверно известно, их идеи явно проникли в Новгород по торговым путям точно так же, как в предыдущем столетии — идеи антицерковно настроенных «круглоголовых». «Жидовствующие» были иконоборцами, не признавали триединства и, судя по всему, выступали против монашества и постов. Будучи кое в чем связанными с широко распространенным в Европе явлением позднесредневекового еретичества, они тем не менее отличались от западных лоллардов и гуситов тем, что взывали не к народным чувствам и эмоциональным надеждам на воскресение, но больше к интеллектуальной элите, придерживавшейся радикального рационализма. Отвращение к антирациональному историческому богословию, владевшему ксенофобски настроенными массами, вело, таким образом, в диаметрально противоположный интеллектуальный мир рациональной, антиисторической философии. Были жидовствующие, как настаивали на том их гонители, привержены интеллектуальный «проклятой логике» иудейских и мусульманских мыслителей[266] или не были, но само по себе это обвинение позволяет предположить, что альтернативой православию Московского государства являлся западный рационализм. Он же стал альтернативой, когда Санкт-Петербург наследовал Новгороду как космополитический соперник Москвы, и он же постепенно вызвал к жизни революцию во имя вселенского рационализма.

Начало падения Новгорода под властью Ивана III сопровождалось некоторыми из тех же самых навязчивых страхов перед Западом, что возродились во времена Ивана IV и Сталина. Идеологическая чистка среди космополитизированных интеллектуалов сочеталась с массовой депортацией на восток — первой из тех, что периодически предпринимала мстительная Москва в отношении более развитых балтийских областей[267]. Предлогом к этому первому роковому наступлению на Новгород явилось то, что Новгород переметнулся к «латинянам». Хотя, вероятно, и несправедливое в любом формальном политическом или церковном смысле, это обвинение проливает свет на подрывной эффект, какой оказал первый из «Западов», с которым столкнулась Московия в ранний период новой истории, — Латинский Запад Высокого Возрождения.

«Латиняне»

Итальянское влияние в России даже в ранний период Возрождения было более значительным, чем это обычно осознают. Итальянские товары и идеи попали в Россию непрямым путем через балтийские порты, прямым же — по генуэзским торговым путям через Крым, в конце XIII и в XIV столетии. К середине XIV в. в Москве имелась постоянная колония итальянских купцов, и в России широко использовалась итальянская бумага[268]. Единственный дошедший до нас образчик русской церковной архитектуры середины XIV в. украшен фресками, которые по стилю ближе к раннему Ренессансу, чем к традиционной византийской иконописи — включая одухотворенность и реализм, которые выглядят новаторскими даже для Италии и чисто западных композиций — таких, как пиета[269]. Сколь далеко заходило итальянское влияние на церковную роспись — одна из многих безусловно неразрешимых загадок ранней российской истории. В дальнейшем, однако, российская иконопись уже не кажется подверженной воздействию этих фресок, и следующее очевидное вмешательство итальянской культуры происходит почти на столетие позже, на Флорентийском соборе.

Около сотни представителей различных областей России сопровождали митрополита Исидора в его итальянском путешествии. У некоторых в прошлом уже случались такие контакты, а некоторые, возможно, с симпатией относились к злополучной поддержке Исидором союза с Римом. Хотя русские и шарахались от светских культуры и искусства Высокого Возрождения — два суздальских монаха оставили довольно нелестное описание итальянской мистерии, которую видели в 1438 г. в соборе Святого Марка[270], — связи с Италией с этого времени укреплялись. Джан Баттиста делла Вольпе был приглашен в Москву для надзора над чеканкой монет. При его посредничестве и с прибытием в свите Софьи Палеолог, второй жены Ивана III, большого числа венецианских и флорентийских ремесленников итальянское влияние достигло в 1470-х гг. наивысшей точки. Эти итальянцы перестроили укрепления московского Кремля и соорудили старейшие и самые красивые из сохранившихся храмов там и в Свято-Сергиевой лавре[271].

вернуться

263

14. Тверь, однако, тоже — как Новгород и Псков — какое-то время играла роль «третьего Рима». См.: Stremooukhov. Third Rome, 88, примеч. 25; Гудзий. История, 286–289, особ. 289, примеч.2

вернуться

264

15. Жмакин. Даниил, 1, 2, примеч. 2; 23.

вернуться

265

16. Цитируется в: Будовниц. Публицистика, 52.

вернуться

266

17. B.Parain. La Logique dite des Judaisants // RES, XIX, 1939, 315–329; А.Соболевский. Логика жидовствующих и «тайна тайных» // ПДПИ, СХХХІІІ, 1897.

Исчерпывающего анализа жидовствующих до сих пор не существует, и их история (как к истории гораздо более многочисленных альбигойцев на Западе), возможно, никогда не будет толком написана, поскольку многие их сочинения не сохранились. Для ознакомления с последним исследованием, которое содержит некоторый новый материал, но преуменьшает западное влияние тем, что в основном обходит проблему подлинников, см.: Лурье и Казакова. Антифеодальные движения, особ. 87, 109–224. Общий обзор последних советских работ см. в:

A.Klibanov. Les Mouvements heretiques en Russie du XIII au XVI siecles // CMR, 1962, oct.-dec., 673–684. Библиографию ранних работ и по-прежнему ценное рассмотрение базовых источников см. в: Л. Бедрожитский. Литературная деятельность жидовствующих/?ЖМНП, 1912, март, 106–122.

вернуться

267

18. Установлено, что к середине XVI в. население Новгорода составляло чуть более 20 000 человек: Н.Чечулин. Города Московского государства в XVI веке. — СПб., 1889, 50–52, — что значительно меньше 72 ООО, которых, по В.Жмакину, депортировали из Новгорода в Москву (Жмакин. Даниил, 48, примеч. I, следом за Костомаровым). Хотя последняя цифра почти наверняка завышена, представляется вероятным, что число тех ранних депортированных превышало число остававшихся.

вернуться

268

19. М.Тихомиров. Средневековая Москва в XIV–XV веках. — М., 1957, особ. 125–131, 147–153, — рассмотрение и ссылки на итальянцев и их агентов (собирательно именовавшихся сурожанами, из Сурожа или Судака, одного из двух важнейших крымско-итальянских портов). Важное в других отношениях исследование Тихомировым городской культуры соответствующего периода (238–271) не предлагает ни догадок, ни анализа возможных культурных влияний этой иностранной общины. Q6 использовании бумаги с итальянскими (а впоследствии и с другими иностранными) водяными знаками см.: Н.Лихачев. Бумаги и древнейшие бумажные мельницы в-московском государстве. — СПб., 1891, особ. 93, и его же заново сформулированные заключения в: Дипломатика. — СПб., 1901, особ. 174–175, 181–183, 191.

Другие подробности генуэзских связей с Московским, государством см. в: G.Bratianu. Recherches sur le commerce de Genes dans la second moitie du XIII sie-cle, 1929; Левченко. Очерки, 522, Kovalevsky. Manuel, 97—102 и примеч. О созданных в Генуе в XIV в. картах России см.: Lubimenko. Role, 41. Исследователь указывает (Е.Скржинская. Петрарка о генуэзцах на леванте // ВВ, 2, 1949, особ. 246–247), что Генуя фактически пыталась противостоять венецианскому господству в Адриатике путем установления контроля над самым восточным морским подступом к славянам — Черным морем. Другой исследователь (М.Тихомиров. Россия и Византия, 32–33) указывает, что по причине развития союзнических отношений между Генуей и монголами Россия все активнее занимала в этом споре позицию Венеции.

вернуться

269

20. Для знакомства с этой малоизвестной церковью в Волотово, что расположена точно к югу от Новгорода, которая была построена в 1352 г., отреставрирована и изучена непосредственно перед Второй мировой войной и, видимо, сю же и разрушена, см.: Н.Порфиридов. Живопись Болотова // НИС, VII, 1940, 55–65. Внешний вид ее напоминал традиционную маленькую церковь Киевской Руси (там же, 48–54).

вернуться

270

21. Веселовский. Влияние, 14, а также: A.Veselovsky. Italianische Mysterium in еіпет russischen Reisebericht des XV Jahrhunderts// Russische Revue, X, 1877, 425— 44Г, и: А.Попов, 100–106. О русском участии во Флорентийском Соборе см. (в дополнение к ранее упомянутым работам) (с католической точки зрения): G.Hofmann. S.I. Kardinal Isidor von Kiev// ОС, XXVII, 1926, и: O.Halecki. From Florence to Brest 1439–1596. — Roma, 1958, — труд, содержащий свежую оценку ватиканским архивным материалам; а также (с православной точки зрения): Карташев. Очерки, I, 349–362, 517–529. Первый перевод с латинского на русский был сделан, очевидно, в связи с Собором. См.: А. Соболевский. Переводная литература, 39, примеч. 1.

вернуться

271

22. В.Снегирев. Аристотель Фиораванти и перестройка московского кремля. — М., 1935. Предполагается также, что в 1460-е гг., еще до приезда Софьи, в Москве имелось некоторое количество собственных скульптурных произведений, вероятно вдохновленных итальянцами. См.: Из истории русской скульптуры // ИЛ, 1914, № 7, 874–875, а также: Тихомиров. Москва, 211–214. Ссылки на новые данные о русско-итальянских контактах в период Высокого Возрождения, а также их рассмотрение см. в: М.Гуковский. Сообщение о России московского посла в Милан (I486 г.) // Вопросы историографии и источниковедения истории СССР/ Под ред. С.Валка. — М. — Л., 1963, 648–655.

Основополагающая работа — Pierling. La Russie, I, II (об итальянском и римском влиянии на Россию в этот ранний период) — должна быть прочитана в свете подробного обзорного эссе, основанного на ранней работе Пирлинга по тому же вопросу: Ф.Успенский. Сношения Рима с Москвой //ЖМНП, 1884, авг., 368–411, окт., 316–339. См. также архивные материалы, экспертные оценки и ссылки, собранные для Академии наук: Россия и Италия / Под ред. Е.Шмурло. — СПб., 1907–1915, в 3 т., каждый в 2-х частях. За исключением второй части третьего тома (которая посвящена русско-испанским отношениям в конце XVI в.), почти все эти материалы относятся к русско-итальянским отношениям до XVII в.; многие из них — из библиотек, не попавших в поле зрения Пирлинга. О восприятии в Пскове латинских и итальянских влияний и борьбе с ними см.: Ключевский. Отзывы и исследования. — М., (бд), 71–87.

34
Перейти на страницу:
Мир литературы

Жанры

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело