Тайна древнего саркофага - Басманова Елена - Страница 58
- Предыдущая
- 58/68
- Следующая
Он вспомнил забавное лицо, испещренное крупными веснушками. Очень смешно: черные широкие брови и короткие черные ресницы, частоколом обрамляющие темно-синие глаза, густые темные волосы, убранные в узел на затылке. Он вспомнил, как она медленно сползала под стол, когда на веранде появился огромный серый мотылек... Вспомнил, как она выглядывала из-под скатерти, услышав, что Брунгильда упала в обморок... Вспомнил, как барышни приветствовали победителя велопробега Ипполита Прынцаева. И улыбнулся – получалось так, что он стал невольным участником их жизни: освобождал связанную горничную из ледника, шептал мадемуазель Мари какие-то многозначительные слова, принимая свечу... Он просто хотел ее утешить после истерики по поводу бомбы в доме? Нет, сейчас он почувствовал, что в тех его словах прозвучало еще что-то, чему он и сам не хотел верить...
Нет, очень хорошо, что навещать семейство Муромцевых в последний день его пребывания в Петербурге не надо. А вот проехать по Большой дороге вдоль моря, вдохнуть чудный морской воздух, полюбоваться плывущим вдали туманным облачком Кронштадта и бороздящими синюю даль судами – чудесный лирический аккорд в завершение его петербургской симфонии. Дачники из числа добропорядочных уже, вероятно, спят, но праздных любителей ночных прогулок на берегу в таинственные белые ночи всегда достаточно. Да и ресторанчики работают всю ночь. Можно отдохнуть и забыться. Не пройтись ли еще раз по улочкам и проездам поселка, не взглянуть ли на дома-игрушечки, среди которых нет двух одинаковых, – маленькие шедевры деревянного зодчества. Нет, последнюю ночь в России спать нельзя!
Граф Сантамери подъезжал по Большой дороге к дачному поселку – на подъезде к нему, примерно за версту, справа, на обрывающейся отвесно гранитной скале стоял аккуратный домик с крошечным флигельком в сторонке. Домик пользовался дурной славой, хотя и назывался «Купидон»; днем можно было разглядеть на его острой башенке забавный флюгер – белую фигурку младенца с трубой в руке. В строении никто не обитал, его огораживал высокий забор, и только здесь, у края скалы, предательски крошащейся под воздействием ветра и воды, участок целиком открывался взору.
Граф скользнул взглядом по даче «Купидон» и через мгновение вновь посмотрел вверх – показалось ему или нет, но в стороне, там, где ютился флигелек, мелькнул свет? Неужели и в России водятся привидения? Зизи рассказывала, что прежние обитатели домика покончили жизнь самоубийством, бросившись со скалы! Поэтому он и пустует, рикто не хочет в нем жить.
Убедившись, что никаких огней на вершине скалы нет, граф Сантамери велел извозчику остановиться. Он решил дальше пойти пешком. Он видел, что за узкой лесополосой, отделяющей дорогу от пляжа, гуляют люди. Пока же шел по тропинке вдоль дороги, собираясь достичь поворота, веду-Зщего к одному из спусков с дачного плато.
Светлая ночь оглушала необычной тишиной. Изредка то тут то там раздавался короткий собачий лай – и снова все смолкало. Недвижная листва деревьев казалась погруженной в сон. Заросли буйных кустарников справа от графа походили на огромные фигуры неизвестных животных. Граф боковым зрением наблюдал за сиренью и боярышником, ольшаником и шиповником, как будто оттуда могло что-то неожиданно появиться.
Он уже приближался к спуску и видел, что заросли кустов заканчиваются, когда из-за поворота на него выскочила какая-то фигура. Он оказался на пути у женщины, голову и фигуру которой скрывал большой цветастый платок.
– Ах, – вскликнула она, очутившись почти в объятиях графа, – вы?
Граф Сантамери отступил на шаг и вгляделся в лицо ночной незнакомки:
– Мадемуазель Мари? Что вы здесь делаете?
– Рене, а что здесь делаете вы? В такой час?
– Я уезжаю. – Граф обворажительно-застенчиво улыбнулся. – И вот подарок судьбы – встреча с вами.
– Вы меня ждали? – В голосе барышни слышалась явная угроза.
– В каком-то смысле, да. – Озадаченный граф решил умерить свою галантность.
– Отдайте Пузика, как обещали, – жестко заявила девушка.
– Вашу дворнягу? С удовольствием вернул бы, если б знал, где ее найти, – холодно и обиженно ответил он. – Что же касается обещания, то о нем я припомнить не могу.
Мура смотрела на него изучающе. Потом вздохнула и быстро огляделась по сторонам.
– Простите, Рене, я совсем потеряла голову. Все из-за Грегоровиуса. Я вас подозревала...
– В чем, в чем, милая Мари?
– Потом скажу. Сейчас мне некогда. Я тороплюсь.
– Простите, но я не могу оставить вас одну ночью, на берегу. Я вас провожу. Прошу вас мне не отказывать.
– Хорошо, Рене. Но только при двух условиях. Первое – я знаю вашу тайну, и я храню ее. Клянетесь ли и вы хранить мою тайну?
– Клянусь, – сказал побледневший граф, – хотя ничего и не понимаю. Вы меня пугаете. А второе условие?
– Только если у вас есть оружие.
Глава 26
Петя Родосский сидел в полном мраке в полуразрушенном флигельке заброшенной дачи «Купидон».
Сложившаяся ситуация вынуждала его скрываться ото всех – и он нашел единственное убежище, где мог чувствовать себя в относительной безопасности.
Охраняла его покой дурная слава этого места и высокий забор, отгораживающий от всего мира. К тому же дом мог рухнуть с гранитной потрескавшейся скалы в любой момент – как когда-то рухнули с этой проклятой высоты его владельцы. Родителям своего ученика Петя оставил записку, что вынужден срочно уехать на несколько дней в Петербург, – показаться им он не мог, а такое уведомление давало основание надеяться, что они не станут искать неожиданно пропавшего репетитора своего старшего.
Петя знал, что сюда никто не придет и он может переждать в укромном месте самые ужасные дни своей жизни. Уже вторые сутки он безвылазно сидел среди старой полусгнившей рухляди в темном сарае, бывшем когда-то летним флигелем. И только один раз он попытался тайком пробраться на дачу Муромцевых – увы, ему не удалось прихватить оттуда никакой еды, а те сухари, которые он в панике захватил с собой, уже кончались. Он грыз их очень экономно, запивая водой, которую ночью достал из старого заброшенного колодца... За пределы своего убежища Петя носа не казал. Иногда плакал, проклиная свою несчастную жизнь.
Здесь можно поплакать, его слезы все равно никто не увидит. Петя роптал на несправедливость судьбы: почему, почему она распорядилась так, что его семья небогата, что ему для того, чтобы выбиться в люди, приходится в летние месяцы подрабатывать репетиторством? Нет, на самих родителей обучаемого балбеса жаловаться нельзя, они ничем не обижали молодого человезса. Но и не принимали никаких мер для того, чтобы урезонить своего младшего отпрыска, – а негодяй, в чьей крошечной кудрявой головенке окружающая действительность слилась с россказнями об античных чудесах, доводил его до бешенства. В последний раз он преследовал Петю с зажатой в руке яхтой, слишком крепкой для детской игрушки. Слава Богу, ныне для его студенческой пятки наступила передышка – можно не озираться по сторонам, ожидая подлого детского удара каким-нибудь острием...
Отсутствие достаточных средств к существованию казалось Пете Родосскому главной причиной его несчастий. Он уверил себя, что при наличии у него состояния, хотя бы скромного, и барышни Муромцевы относились бы c нему с большей симпатией, и надутый доктор Коровкин считал бы его не таким уж и глупым.
Постоянное безденежье заставляло его ходить в бессменной студенческой тужурке, не давало возможности одеваться так, как он бы хотел, а он мечтал выглядеть таким же франтом, как Сантамери. Из-за безденежья он не мог оказывать барышням знаки внимания: купить мороженое, например, не говоря уже о том, чтобы принести модную пластинку для прослушивания на граммофоне. Все, что требовалось ему для жизни, приходилось искать среди дешевых, копеечных товаров. А дешевое – почти всегда плохое, а иногда – и просто отвратительное.
Петя с трудом экипировался для участия в велопробеге, хорошо еще, что Прынцаев одолжил ему a лето свой старый велосипед. Купаться Петя и вовсе не ходил – из-за отсутствия купального костюмa. Нет, костюм-то он мог бы себе купить, но как пошло и смешно он выглядел бы на фоне остальных дачников, которые своим наметанным глазом людей состоятельных косились бы на его дешевый наряд... Насмешливых взглядов Петя не вынес бы.
- Предыдущая
- 58/68
- Следующая
