Будни прокурора - Лучинин Николай Семенович - Страница 24

• Предыдущая
• 24/54
• Следующая

— А кто жалуется? — спросил тот.

Карамышко передал ему заявления колхозников.

— Прочитай сам.

Бухгалтер стал читать. Затем, помолчав, произнес:

— Надо посмотреть, почему мы задержали выплату денег Замятко за высокие надои.

— Потому что равнодушно относимся к колхозникам! — вспылил Карамышко. — Люди работают, стараются, а мы не хотим с ними вовремя рассчитаться. Уж вы-то, Сергей Герасимович, должны бы за этим следить. Я такие вещи буду выносить на правление колхоза, а виновных наказывать!

— Что же, товарищ Карамышко, — сказал Юрий Никифорович. — Вы занимайтесь своими делами, а я кое-что посмотрю в бухгалтерии, в частности, проверю своевременность расчетов за трудодни. А для начала проеду по бригадам, поговорю с колхозниками, с бригадирами, побываю на фермах.

— По бригадам и фермам, может быть, нам вместе поехать? — спросил председатель колхоза.

— Можно и вместе, — ответил Лавров, — но у вас, очевидно, на сегодняшний день есть какой-то свой план. Я не хочу его нарушать.

Карамышко понял, что прокурор хочет ехать один, и не стал настаивать.

На следующий день утром Лавров проверял в бухгалтерии расчеты с колхозниками. Карамышко сидел у себя, дожидаясь конца проверки. Наконец, Лавров появился в кабинете председателя.

— Видите ли, товарищ Карамышко, — начал он, — положение у вас, оказывается, значительно серьезней, чем мне казалось вначале. С восемнадцатью рядовыми колхозниками вы не рассчитались за трудодни, заработанные еще в прошлом году, а вот руководители и их родственники должны колхозу более 15 тысяч рублей. Ваш уважаемый бухгалтер задолжал полторы тысячи, ваш заместитель Самолуков — 1200 рублей, заведующий гаражом — 2 тысячи, а ваш шофер — 800 рублей. Должниками оказались некоторые бригадиры… Согласитесь, что это никуда не годится. Это — элементарное нарушение прав колхозников! Поэтому прошу вас предложить всем должникам в течение двух дней, то есть пока я здесь, погасить задолженность и в этот же срок рассчитаться с колхозниками за прошлый год.

— Я не знаю, смогут ли должники в такой короткий срок вернуть деньги, — беспомощно пожал плечами председатель. — Сумма солидная… А с рядовыми колхозниками мы сегодня рассчитаемся. Сейчас же пошлю бухгалтера в банк!

— Мы, товарищ Карамышко, с вами встретимся вечером. Очевидно, вы будете здесь? — собираясь уходить, спросил Лавров.

— Да.

— Значит, до вечера.

В этот день Лавров побывал в двух бригадах, на фермах крупного рогатого скота и свиноводческой. Беседовал со многими колхозниками. Они рассказали о колхозных делах, о планах на будущее, о своем, так сказать, житье-бытье. Многих интересовали международные события.

В полеводческой бригаде и на ферме крупного рогатого скота Лавров провел с колхозниками беседы о соблюдении советской законности в колхозном производстве, ответил на многочисленные вопросы. Некоторые колхозники здесь же, на месте, высказали прокурору свои жалобы. Юрий Никифорович кое-что записал в свой блокнот.

Поздно вечером он снова встретился с Карамышко.

— Ну вот, — сказал Лавров. — Познакомился я с вашими людьми, посмотрел, как работают. Хороший народ! А правление, видно, не очень-то его ценит.

— А что такое? — забеспокоился председатель.

— Как что? Десять колхозников выработали более чем по восемьсот трудодней — я их фамилии записал, — а вы и с ними не рассчитались еще за прошлый год. Ведь так любой может утратить интерес к делу!

Председатель в ответ развел руками.

На другой день Лавров застал Карамышко в правлении. Поздоровавшись, председатель поспешил сообщить:

— Со всеми колхозниками мы вчера вечером полностью рассчитались! Большинство должников тоже внесло деньги в кассу, правда, бухгалтер не мог сразу внести всю сумму, остался должен 500 рублей, но на днях внесет и их.

— Что ж, хорошо! Но в дальнейшем, товарищ Карамышко, правление вашего колхоза не должно допускать нарушений устава сельхозартели, вы уж за этим повнимательнее следите.

— Понимаю, товарищ Лавров. Это прежде всего необходимо нам самим.

Зазвонил телефон. Председатель снял трубку и тут же передал ее Лаврову.

— Юрий Никифорович! — услышал он взволнованный голос следователя Глебова. — Только что звонили из милиции. На Проезжей улице в доме № 13 обнаружен труп женщины.

— Убийство? — коротко спросил Лавров.

— Да.

— Чей это участок?

— Мой, Юрий Никифорович.

— Берите с собой работников милиции и немедленно отправляйтесь на место происшествия. Я буду не позже, чем через час.

Положив трубку, Лавров встал и, озабоченно глянув на часы, подал председателю руку.

— Рад, если вы меня правильно поняли. С удовольствием продолжил бы нашу беседу, но, как видите, не могу.

Карамышко понимающе кивнул и, провожая Лаврова к выходу, задумчиво произнес:

— Трудная у вас работа…

Лавров не ответил. Он думал о том, как бы скорее добраться до места происшествия. Глебов — молодой работник, вчерашний стажер. Ему, наверное, еще не приходилось расследовать дела об убийствах. А в этих делах едва ли не самый важный этап следствия — осмотр места происшествия. От него зачастую зависит правильный ход всего расследования.

Следователь Глебов действительно впервые самостоятельно выезжал на место происшествия по делу об убийстве. Он тщательно проверил следственный чемодан, вложил в него папку с чистой бумагой и бланками протоколов и, придерживая рукой открытую крышку чемодана, задумался. Им овладело чувство беспокойства и некоторой растерянности, которую он испытывал каждый раз, когда надо было выезжать на расследование какого-либо происшествия.

Глебов работал в прокуратуре всего год. Университет он закончил с отличием, и полученные знания были еще свежи в его памяти. Однако для практической работы их оказалось далеко недостаточно. И Глебов постоянно стремился к расширению своих знаний: он перечитал всю имеющуюся в прокуратуре юридическую литературу, регулярно просматривал периодические издания по своей специальности, внимательно следил за работой старших товарищей, стараясь перенять их опыт. Пособие по применению следственного чемодана он знал почти наизусть, а судебной фотографией владел в совершенстве.

И все же каждый раз, когда он самостоятельно выезжал на происшествие, у него что-нибудь да не ладилось.

Собственно, ошибки, которые допускал Глебов, были в большинстве случаев незначительными и для начинающего следователя вполне допустимыми. Его считали способным и добросовестным работником и даже аттестовали раньше положенного срока: два месяца назад он начал самостоятельно работать следователем.

Но то ли Глебов был необычайно требователен к себе, то ли страдал излишней мнительностью, но он весьма болезненно переживал малейшие свои просчеты, явно преувеличивая их значение.

Захлопнув крышку чемодана, Глебов снял со стены новенькую, недавно полученную форменную фуражку и вышел из кабинета. В канцелярии он положил на стол секретарю ключ от кабинета и сказал:

— Мария Ивановна, я поехал на Проезжую, на осмотр места происшествия. Если позвонят, скажите, что меня сегодня не будет.

Выйдя на улицу, следователь направился, было, к троллейбусу, но, заметив стоящую около соседнего здания «Победу», подошел к ней.

Шофер — молодой, щеголеватый парень, — сидя в машине, читал книгу.

Глебов показал ему раскрытое удостоверение.

— Мне надо срочно попасть на Проезжую. Подвезете?

— Конечно! — с готовностью ответил шофер и открыл дверцу машины. — Садитесь. Я только сбегаю наверх, предупрежу начальника.

Он ловко выскочил из машины и скрылся в здании райфинотдела.

Через несколько минут Глебов, судебномедицинский эксперт и два работника милиции, за которыми он заезжал, были уже на месте происшествия.

Возле дома, где произошло убийство, собралась толпа.

Следователь первым вышел из машины. Люди молча расступились, пропуская его к калитке. За ним прошли работники милиции, эксперт и шофер, который еще в машине изъявил желание быть понятым при осмотре места происшествия.

• Предыдущая
• 24/54
• Следующая