Энциклопедия философских наук. Часть первая. Логика - Гегель Георг Вильгельм Фридрих - Страница 111

(р) Посредством применения условий предмет получает свое

внешнее существование, реализуются определения его содержания, которые

со своей стороны соответствуют условиям, так что оказывается,что

предмет произведен условиями и обязан им своими определениями.

c. Деятельность точно так же (а) есть для себя (некоторый

человек,некоторый характер), существует самостоятельно, и вместе с тем она

возможна лишь там, где имеются условия и предмет, (?) Она есть

движение, переводящее условия в предмет, и последний в условия, как

в сферу существования, или, вернее, движение, выводящее предмет

из условий, в которых он имеется в себе, и дающее предмету

существование посредством снятия существования, которым обладают условия.

Поскольку эти три момента обладают в отношении друг друга

формой самостоятельного существования, этот процесс выступает в

образе внешней необходимости. Эта необходимость имеет своим

предметом некоторое ограниченное содержание. Ибо предмет есть это

целое в простой определенности; но так как это целое внешне себе в своей

форме, оно этим самым внешне себе также и в самом себе и в своем

содержании, и эта внешность в предмете есть предел его содержания.

§ 149.

Необходимость поэтому в себе есть единая, тожественная с собою,

но полная содержания сущность, которая так отражается внутри себя,

что ее различия принимают форму самостоятельных реальностей, и это

252

тожественное есть вместе с тем, как абсолютная форма, деятельность

снятия в опосредствованности и опосредствования в

непосредственности. — То, что необходимо, существует через некое другое,

которое распалось на опосредствующее основание (предмет и деятельность)

и на некую непосредственную действительность, на случайное,

которое вместе с тем есть условие. Необходимое, как сущее через

некое другое, не есть в себе и для себя, а есть лишь некое

положенное. Но это опосредствование есть также непосредственно и снятие

самого себя. Основание и случайное условие переводится б

непосредственность, вследствие чего эта положенность снимается в

действительности, и предмет возвращается к самому собе. В этом

возвращении внутрь самого себя необходимое просто есть как безусловная

действительность. — Необходимое есть, таким образом, то, что

опосредствовано кругом обстоятельств; оно таково, потому что

обстоятельства таковы, и в то же самое время оно таково

непосредственно, — оно таково, потому что оно есть.

а. Субстанциальное отношение.

§ 150.

Необходимое есть внутри себя абсолютное отношение, т. е. тот

раскрытый нами (в предшествующих параграфах) процесс, в котором

отношение также снимает себя и переводит в абсолютное тожество.

В своей непосредственной форме оно есть отношение

субстанциальности и акцидентальности. Абсолютное тожество этого

отношения с собою есть субстанция как таковая, которая, как

необходимость, есть отрицательность этой формы внутреннего

существования и, следовательно, полагает себя как действительность. Однако

она точно так же есть отрицательность того внешнего

существования, согласно которому действительность, как непосредственное,

есть лишь нечто акцидентальное, благодаря одной лишь возможности

переходящее в некоторую другую действительность. Этот переход

есть субстанциальное тожество как деятельность формы (§§ 148,149).

§ 151.

Субстанция есть, таким образом, целостность акциденций, в

которых она открывается как их абсолютная отрицательность, т. е. как

абсолютная мощь и вместе с тем как богатство всякого содержания.

УЧЕНИЕ 0 СУЩНОСТИ

253

Но это содержание есть не что иное, как само это же проявление

целостности акциденций, поскольку рефлектированная внутрь самой

себя, перешедшая в содержание определенность сама, в свою очередь,

есть лишь момент формы, преходящий в мощи субстанции.

Субстанциальность есть абсолютная деятельность формы и могущество

необходимости, и всякое содержание есть лишь момент, который

принадлежит только этому процессу, есть абсолютное превращение

друг в друга формы и содержания.

Прибавление. В истории философии мы встречаем субстанцию

как принцип спинозистской философии. Относительно характера и

ценности этой философии создались очень большие недоразумения со

времени выступления Спинозы, и об этом предмете много судили вкривь

и вкось. Против спинозовской системы выдвигали преимущественно

упрек в атеизме, а затем в позднейшее время — в пантеизме; ее

упрекали в этом именно потому, что Спиноза понимал бога как

субстанцию, и только как субстанцию. Какое значение мы должны

придавать этим упрекам, — это мы узнаем, обратив раньше всего

внимание на место, которое субстанция занимает в системе логической

идеи. Субстанция представляет собою существенную ступень в

процессе развития идеи; она, однако, сама не есть абсолютная

идея, а есть идея в еще ограниченной форме необходимости. Бог,

правда, есть необходимость, или, как это можно также сказать

иначе, абсолютный предмет, но бог есть вместе с тем абсолютное

лицо, и это именно тот пункт, которого Спиноза не достиг и по

отношению к которому следует признать, что спинозовская философия

осталась позади истинного понятия бога, — понятия, которое образует

содержание христианского религиозного сознания. Спиноза был по

своему происхождению еврей, и в его философии нашло себе

соответственное мысли выражение то восточное воззрение, согласно которому

все конечное есть лишь нечто преходящее, исчезающее. Хотя это

восточное воззрение, учение о субстанциальном единстве, представляет

собою основу всякого дальнейшего подлинного развития, нельзя,

однако, остановиться на нем; то, чего ему недостает, это — западный

принцип индивидуальности, который одновременно со спинозизмом

впервые выступил в философской форме в лейбницевской

монадологии.

Если мы с этой стороны обратимся снова к упреку в атеизме,

сделанному философии Спинозы, то мы должны будем признать, что этот

упрек должен быть отклонен как необоснованный, поскольку его фи-

254

лософским учением не только не отрицается существование бога, но,

наоборот, последний признается единственным истинно сущим. Нельзя

будет также утверждать, что хотя Спиноза и говорит о боге, как об

единственно истинном, этот спинозовский бог не есть, однако,

истинный бог и поэтому как бы не есть бог. Ведь с таким же правом мы

должны были бы обвинить в атеизме также и всех тех философов,

которые в своем философствовании остановились на той или другой низшей

ступени идеи, и точно так же мы должны были бы обвинять в атеизме

не только евреев и магометан за то, что они знают бога только как

господа, но также и всех тех многочисленных христиан, которые

рассматривают бога только как непознаваемое, высшее и потустороннее

существо. Упрек в атеизме, который делают спинозовской философии,

сводится при ближайшем рассмотрении к тому, что принцип различия

или конечности не получает в ней подобающего ему места, и эту систему

следовало бы назвать не атеизмом, а, наоборот, акосмизмом, так как,

согласно ей, мира, в смысле положительно сущего, собственно говоря,

не существует. Отсюда легко также усмотреть, как мы должны

относиться к упреку в пантеизме. Если, как это часто бывает, под

пантеизмом понимать учение, рассматривающее, в качестве бога,

конечные вещи, как таковые, и комплекс этих конечных вещей, то нельзя

будет не признать спинозовской философии свободной от упрека в

пантеизме, так как согласно ей конечные вещи, или мир вообще, не