Энциклопедия философских наук. Часть первая. Логика - Гегель Георг Вильгельм Фридрих - Страница 109

действительность, есть то, что тожественно с собою, но она есть

тожественное с собою существенно лишь как положенностъ, которая в

то же время снята, — есть налично существующая внешность.

Внешняя сторона действительности есть, таким образом, нечто

предположенное, непосредственное наличное бытие которого есть вместе с тем

некая возможность и имеет предназначение быть снятой, быть

возможностью иного, — есть условие.

Прибавление. Случайное, как непосредственная действительность,

есть вместе с тем возможность чего–то другого. Оно, однако, есть уже

не та абстрактная возможность, которую мы имели сначала, а

возможность как сущее, и, таким образом, она есть условие. Когда мы

говорим об условии существования некоторой вещи, то под этим

разумеем двоякое: во–первых, некое наличное бытие, некое

существование, вообще нечто непосредственное, и, во–вторых,

назначение этого непосредственного быть снятым и служить для

осуществления другого. Непосредственная действительность, как таковая,

есть вообще не то, чем она должна была бы быть, а является надломленной

в себе, конечной действительностью, и ее назначение — быть

поглощенной. Другую же сторону действительности представляет собою

ее существенность. Последняя есть первоначально внутреннее,

которое, как голая возможность, также имеет своим назначением

быть снятым. Как снятая возможность, она есть происхождение

новой действительности, предпосылкой которой была первая непосред-

246

ственная действительность Это — та перемена, которую содержит

в себе понятие условия. Когда мы рассматриваем условия некоторой

вещи, последние представляются нам чем–то совершенно невинным.

На самом же деле такая непосредственная действительность содержит

в себе зародыш чего–то совершенно другого. Сначала это другое есть

только возможность, но эта форма затем снимает себя и превращается

в действительность. Эта новая действительность, которая таким

образом рождается, есть подлинно внутреннее непосредственной

действительности, которое пожирает последнюю. Таким образом возникает

совершенно новый образ вещей и вместе с тем не возникает ничего

другого по сравнению с тем, что было раньше, ибо первая

действительность лишь полагается соответственно ее сущности. Условия, которые

жертвуют собою, которые погибают и поедаются, сливаются в

другой действительности лишь с самими собою. Таков вообще процесс

действительности. Она есть вообще не только непосредственно

сущее, но, как существенное бытие, она есть снятие своей собственной

непосредственности и, благодаря этому, она опосредствует себя с

самой собою.

§ 147.

?) Эта внешность действительности, развитая, таким образом, как

некий круг определений возможности и непосредственной

действительности, развитая как опосредствование их друг другом, есть реальная

возможность вообще. Как таковой круг, она, далее, есть целостность,

есть, таким образом, содержание, определенный в себе и для себя

предмет (Sache); рассматриваемая же со стороны различия определений

в этом единстве, она также есть сама по себе конкретная

целостность формы, есть непосредственное самоперенесение

внутреннего во внешнее и внешнего во внутреннее. Это самодвижение

формы есть деятельность; с одной стороны приведение в действие

предмета как реального основания, которое снимает себя для того, чтобы

произвести действительность, другой стороны приведение в действие

случайной действительности, условий, а именно рефлексия условий

внутрь себя и снятие ими самих себя для того, чтобы произвести

другую действительность, действительность самого предмета. Когда

все условия имеются налицо, предмет необходимо должен стать

действительным, и сам предмет есть одно из условий, ибо, будучи

первоначально лишь внутренним, сам он тоже есть лишь некое

предположенное. Развитая действительность, как совпадающая в едином смена

247

внутреннего и внешнего, смена их противоположных движений,

объединенных в одно движение, есть необходимость.

Примечание. Необходимость, пожалуй, правильно определяли

как единство возможности и действительности. Но, выраженное

лишь таким образом, это определение, поверхностно и вследствие

этого непонятно. Понятие необходимости — очень трудно; оно трудно

именно потому, что она есть само понятие, моменты которого суть

действительности, которые, вместе с тем, следует понимать лишь как

формы, насильственно внутри себя разделенные и преходящие.

Мы поэтому дадим в следующих двух параграфах еще более подробное

изложение моментов, составляющих необходимость.

Прибавление. Когда о чем–либо говорят, что оно необходимо,

мы раньше всего спрашиваем: почему? Необходимое, следовательно,

должно оказаться чем–то положенным, опосредствованным. Но если

мы не пойдем дальше одного лишь опосредствования, у нас все же не

будет того, что понимают под необходимостью. Одно лишь

опосредствование есть то, что оно есть, не само через себя, а через нечто другое, и,

следовательно, оно также есть нечто случайное. От необходимого,

напротив, мы требуем, чтобы оно было тем, что оно есть само через

себя, чтобы оно, следовательно, было опосредствованным и все же

вместе с тем содержало в себе опосредствование как снятое. Мы

согласно с этим говорим о необходимом: оно есть, и, таким образом, мы

его считаем простым соотношением с собою, в котором отпадает

обусловленность другим.

Часто говорят, что необходимость слепа, и справедливо говорят

это, поскольку в ее процессе цель, как таковая, еще не есть для себя.

Процесс необходимости начинается с существования разрозненных

обстоятельств, которые, повидимому, независимы и не имеют никакой

связи между собою. Эти обстоятельства суть непосредственная

действительность, которая сливается внутри себя и из этого отрицания

происходит новая действительность. Мы имеем здесь содержание,

которое по форме удвоено внутри себя: оно, во–первых, есть содержание

предмета, о котором идет речь, и оно, во–вторых, есть содержание

разрозненных обстоятельств, которые кажутся чем–то

положительным и сначала имеют значимость как таковые. Это

содержание, как нечто ничтожное внутри себя, превращается, соответственно

этому своему характеру, в свое отрицательное и становится, таким

образом, содержанием предмета. Непосредственные обстоятельства,

как условия, уничтожаются, но вместе с тем также и сохраняются

248

как содержание предмета. Тогда говорят, что из этих

обстоятельств и условий произошло нечто совершенно иное и называют

поэтому слепой необходимость, представляющую этот процесс. Если

же мы, напротив, будем рассматривать целесообразную деятельность,

то мы здесь в лице цели имеем содержание, которое известно уже

заранее; эта деятельность поэтому не слепа, а зряча. Если говорят,

что мир управляется провидением, то при этом имеют в виду, что цель

есть вообще то, что действует как в себе и для себя определенное,

определенное еще до того, как получается результат, так что то, что

получается в качестве результата, соответствует тому, что было известно

и волимо раньше. Впрочем, понимание мира как определяемого

необходимостью и вера в божественное провидение отнюдь не должны

рассматриваться как взаимно исключающие друг друга. Как мы скоро

увидим, в основании божественного провидения лежит понятие.

Последнее есть истина необходимости и содержит последнюю внутри

себя как снятую, равно как и, обратно, необходимость в себе есть

понятие. Слепа необходимость лишь постольку, поскольку она не