Энциклопедия философских наук. Часть первая. Логика - Гегель Георг Вильгельм Фридрих - Страница 108

мира. Можно сказать: материя невозможна, ибо она есть единство

отталкивания и притяжения. И это верно по отношению к жизни, праву и

свободе, а, главное, по отношению к самому богу как истинному, т. е.

триединому, богу, каковое понятие и на самом деле отвергается

следующим своему принципу абстрактно–рассудочным просвещением как

якобы противоречащее мышлению. Следует сказать вообще, что

именно пустой рассудок вращается в этих пустых формах и дело

философии по отношению к этим формам состоит лишь в обнаружении их

ничтожности и бессодержательности. Возможно ли то–то и то–то или

невозможно, это зависит от содержания, т. е. от целостности

моментов действительности, которая в своем раскрытии обнаруживает себя

необходимостью.

§ 144.

?) Но действительное в его отличии от возможности, как

рефлексии внутрь себя, само есть лишь внешнее конкретное, несущественное

непосредственное. Или, иными словами, непосредственно поскольку

само действительное есть первоначально (§ 142) простое, лишь

непосредственное единство внутреннего и внешнего, оно есть несущественное

внешнее и есть, таким образом, вместе с тем (§ 140) лишь внутренняя

абстракция рефлексии внутрь себя; оно само, следовательно, определено

как нечто лишь возможное. Оцениваемая как одна лишь возможность,

действительность есть нечто случайное, и, оборатно, возможное есть

само только случайное.

§ 145.

Возможность и случайность суть моменты действительности,

суть внутреннее и внешнее, положенные лишь как формы, которые соста-

УЧЕНИЕ 0 СУЩНОСТИ

243

вляют внешность действительного. Они имеют свою рефлексию

внутрь себя в лице внутри себя определенного действительного, в

лице содержания как их существенного определяющего основания.

Конечность случайного и возможного состоит поэтому, как мы

видим теперь, в том, что определение формы отлично от содержания, и

возможно ли и случайно ли то или другое, — это зависит от

содержания.

Прибавление. Возможность, как то, что есть лишь внутреннее

действительности, есть именно поэтому также и лишь внешняя

действительность или случайность. Случайное есть вообще лишь нечто

такое, что имеет основание своего существования не в самом себе, а в

другом. Это—тот образ, в котором действительность первоначально

предстает сознанию и который часто смешивают с самой

действительностью. Случайность, однако, есть лишь действительное в

односторонней форме рефлексий в другое, или, иными словами, есть

действительное в значении чего–то лишь возможного. Мы соответственно этому

рассматриваем случайное как нечто такое, что может быть и может

также и не быть, которое может быть таким, а также и другим, чье бытие или

небытие, бытие такого или другого рода, имеет свое основание

не в нем самом, а в другом. Преодоление этого случайного есть вообще

столь же, с одной стороны, задача познания, сколь, с другой стороны,

очень важно в области практического поведения не застревать в

случайности хотения или произвола. И все же часто, в особенности в новейшее

время, случайность непростительно возвеличивалась, и ей приписывали

также и в духовном мире значение, которым она на самом деле не

обладает. Что касается раньше всего природы, то она нередко служит

предметом удивления главным образом лишь за богатство и многообразие

ее образований. Однако это богатство, как таковое, взятое

независимо от имеющегося в нем раскрытия идеи, не представляет собою

высокого интереса для разума, и в великом многообразии

органических и неорганических образований оно доставляет нам лишь

зрелище случайности, теряющейся в тумане неопределенности. Это

пестрое многообразие видов животных и растений, беспрестанно

меняющийся вид и расположение облаков и т. п. не должно во

всяком случае ставиться выше столь же случайных фантазий

предающегося своему произволу духа. Удивление, с которым мы

встречаем подобного рода явления, представляет собою очень абстрактное

отношение к вещам, от которого следует перейти к высшему

пониманию, к разумению внутренней гармонии и закономерности природы.

16*

244

Особенно важное значение имеет достодолжная оценка

случайности по отношению к воле. Когда говорят о свободе воли, то часто

понимают под этим лишь произвол, т. е. волю в форме случайности. Но

хотя произвол, как способность определять себя к тому или иному,

несомненно и есть на самом деле существенный момент свободной

согласно своему понятию воли, он, однако, отнюдь не есть сама свобода,

а есть пока только формальная свобода. Истинно свободная воля,

содержащая в себе произвол в снятом виде, сознает свое содержание

как само по себе прочное и вместе с тем знает его безусловно своим.

Напротив, воля, остающаяся на ступени произвола, даже в том

случае, когда она решает в пользу истинного и справедливого по своему

содержанию, все же еще страдает тщеславным представлением, что,

если бы ей было угодно, она могла бы решить также и в пользу другого

поступка. Впрочем, при ближайшем рассмотрении произвол

оказывается противоречием, поскольку здесь форма и содержание еще

противополагаются друг другу. Содержание произвола есть нечто данное,

и мы его знаем как содержание, имеющее свое основание не в самой

воле, а во внешних обстоятельствах. Свобода по отношению к такому

содержанию существует поэтому лишь в форме выбора, каковая

формальная свобода и должна рассматриваться как лишь мнимая свобода,

поскольку тем же внешним обстоятельствам, в которых имеет свое

основание преднайденное волей содержание, мы должны приписывать

также и то, что воля решает как раз в пользу одного, а не другого.

Хотя, как мы выяснили, случайность есть лишь односторонний

момент действительности и поэтому не должна быть смешиваема с

последней, ей все же, как некоей форме идеи, следует отдавать

должное также и в предметном мире. Это верно прежде всего по

отношению к природе, на поверхности которой, так сказать, случайность

находит себе свободное поприще, и мы должны это признать, а не

претенциозно утверждать (как это ошибочно приписывают философии),

что события могли происходить в ней только так, а не иначе. Но

случайное точно так же проявляется и в духовном мире, как мы уже

заметили выше относительно воли, которая содержит в себе случайное

в форме произвола, но содержит его в себе лишь как снятый момент. И

по отношению к духу и его деятельности следует также остерегаться,

чтобы прекрасное само по себе стремление к разумному познанию не

ввело нас в искушение попытаться показать необходимость явлений,

которым на самом деле присущ характер случайности, или, как

обыкновенно выражаются, конструировать их а priori. Так, например, в

245

языке, хотя он представляет собою как бы тело мышления, случай

все же, несомненно, играет значительную роль, и точно так же обстоит

дело с правовыми, художественными и т. д. образованиями.

Совершенно правильно, что задача науки и, в особенности, философии

состоит вообще в том, чтобы познать необходимость, скрытую под

видимостью случайности; это, однако, не следует понимать так, будто

случайное принадлежит лишь области нашего субъективного

представления и поэтому должно быть всецело устранено для того, чтобы мы

могли достигнуть истины. Научные стремления, односторонне идущие

по этому пути, не избегнут справедливого упрека в бесплодной

игре ума и чрезмерном педантизме.

§ 146.

Вышеуказанная внешняя сторона действительности обнаруживает

при ближайшем рассмотрении, что случайность, как непосредственная