Томек ищет Снежного Человека - Шклярский Альфред Alfred Szklarski - Страница 8

• Предыдущая
• 8/69
• Следующая

Белые путешественники уселись в примитивной повозке. Кучер не спеша сел на толстое дышло между лошадьми, и, не переставая жевать бетель[35], крикнул:

– Хонг, хай, хай![36]

Исхудалые клячи тронулись с места и поплелись по направлению к Алвару. На некотором расстоянии от вокзала дорога, посыпанная мелким гравием, стала подниматься в гору. Вдоль дороги, среди окруженных кустами алоэ и довольно чистых двориков, стояли деревенские домишки, сплетенные из бамбука. Почти перед каждым из них росло банановое дерево[37]. Наблюдательный Томек обратил на это внимание и поделился своим наблюдением с товарищами. Вильмовский, будучи превосходным географом, знал обычаи народов разных стран, и объяснил, что отдельные деревья банана не случайно растут рядом с хижинами индийских крестьян. По местному обычаю, каждый индиец в день свадьбы сажает во дворе своего дома банановое дерево, чтобы питательные плоды уберегли семью от голода. Перед хижинами, в тени рододендронов, усыпанных красными цветами, видны были женщины и группки детей.

Крестьянки были одеты в платья из двух кусков цветистой ткани, большей частью в красно-желтую клетку. Один кусок ткани покрывал стройные бедра, второй – плечи и грудь. Молодые женщины носили на руках и ногах браслеты, а в мочках ушей – огромные серьги.

Замужние женщины носили, кроме того, в левой ноздре серповидную серьгу с рубином или алмазом, в зависимости от богатства. Одни из женщин сидя на корточках, готовили обед для мужчин, работавших в поле, другие толкли в больших каменных ступах рисовые зерна, пользуясь при этом длинными, тяжелыми деревянными пестиками. Только старухи праздно и с философским спокойствием людей, исполнивших свой жизненный долг, курили трубки или кальян, называемый иначе наргиле[38], и наблюдали за работой младших хозяек. Дети со смуглыми, блестящими телами, намащенными кокосовым маслом, чтобы предохранить от печальных последствий жгучих солнечных лучей, бегали почти голышом. Часто вся одежда ребенка состояла только из амулета[39], висящего на шее.

Увидев белых путешественников, молодые женщины закрывали лица платками. Матери набрасывали платки детям на головы. Как только дилижанс удалялся, они немедленно доставали скорлупу кокосового ореха, наполненную тушью, и кисточкой наносили на нижние веки детей широкие черные мазки. По индийскому поверью, это могло предохранить их потомство от злого глаза чужестранца.

У самой дороги буйно росли бамбуковые и миндальные рощи, стояли отдельные пинии. Под их тенью спокойно паслись косули, гордо прогуливались павлины, широко раскинув веера своих разноцветных хвостов; иногда с ветвей доносился крик небольших зеленых попугаев, раздраженных подвижностью обезьян, выглядывавших из-за стволов миндальных деревьев.

Вильмовские с любопытством разглядывали окружающий пейзаж, но боцман, хотя он обычно интересовался новыми странами, в которых ему приходилось бывать, на этот раз сидел насупленный и, что-то бурча себе под нос, возмущался излишней медлительностью «индийских кляч». Однако уже вскоре терпению добродушного великана предстояло более тяжелое испытание.

Впереди, на расстоянии всего нескольких метров, на дороге появилась большая и тощая белая корова. Она вышла из придорожной рощи и, воспользовавшись тенью раскидистых ветвей платана[40], улеглась прямо посреди дороги. Когда дилижанс приблизился к беззаботно отдыхающему животному, кучер, не имея возможности объехать корову, задержал лошадей, соскочил с места, на котором сидел, и с набожным почтением стал рассматривать медленно пережевывающую жвачку корову.

Потеряв терпение и возмущенный длительным простоем, боцман Новицкий встал со скамьи и крикнул:

– Эй, ты, добрый человек, ты что, никогда в жизни коровы не видел, что смотришь на нее, как на какое-то чудо? Скорее прогони скотину и двигайся в путь.

Кучер не обратил ни малейшего внимания на слова боцмана. Благоговейным движением он наклонился к корове, коснулся указательным пальцем ее головы, после чего набожно приложил палец к своему лбу.

– Видно, с ума сошел парень, – возмутился боцман. – Наверно, от этой жары у него перемешались в голове все клепки. Эй, кучер, гони ее ко всем чертям...

– Ты лучше молчи, боцман, если не хочешь причинить нам серьезные неприятности, – гневно воскликнул по-польски Вильмовский.

Боцман остановился на полуслове, пораженный категорическим тоном друга, которого он всегда уважал и ценил за его большие знания и ум.

А Вильмовский продолжал:

– Путешествия по целому свету – великолепная школа для каждого человека, поэтому сиди спокойно, смутьян, и заруби себе на носу своеобразные обычаи жителей этой страны.

– Правильно, Андрей, если человек держит язык за зубами, то избегает ненужных хлопот, – сконфуженно ответил моряк. – Но я чуть было из собственной шкуры не выскочил, когда размазня-кучер вместо того, чтобы стегануть корову кнутом, только постучал ей пальцем по голове. Если так будет и дальше, то мы и за год не доедем до Смуги.

– Бывают случаи, когда надо мириться с фактами, – сказал Вильмовский. – Прежде всего помни, боцман, что для жителей Востока всякая спешка – признак невоспитанности. Поэтому, если хочешь, чтобы тебя здесь уважали, держись степенно и солидно. Имей также в виду, что наш кучер стукал корову пальцем по голове вовсе не для того, чтобы согнать ее с дороги, а совершал обязательный у индийцев церемониал, и нет такой силы в мире, которая могла бы вынудить его нарушить покой животного.

– Вот это да! – воскликнул боцман, весело смеясь. – У нас в деревне любой пацан стегает коров кнутом по спине, как только заметит, что они лезут в потраву. А здесь взрослый мужик боится спокойного животного. Однако раз так заведено, то мне придется самому заняться этой коровой, потому что у меня нет никакого желания торчать на дороге ради ее удовольствия.

Говоря это, боцман опять встал со скамьи, намереваясь сойти с дилижанса. Как вдруг Томек нетерпеливо обратился к нему:

– Вы, боцман, как всегда, порете горячку. Лучше сидите и слушайте!

– А тебе что от меня нужно? – возмутился моряк.

– Если бы вы не перебивали отца, то узнали бы нечто очень интересное.

– Я отнюдь не возражаю против того, что твой уважаемый папаша – ходячая энциклопедия, – поспешно сказал боцман. – Что же еще интересного мог бы я узнать об обыкновенной корове? Не начнешь же ты мне объяснять, что у нее есть вымя для доения и рога, чтобы бодаться, потому что я давно это знаю.

– Не много же вы знаете, боцман, – язвительно заметил Томек. – Неужели вы никогда не слышали об индуизме?

– При чем же тут религия, мудрец? – спросил боцман, пожимая плечами.

– А вот и при том! Сначала ответьте на мой вопрос!

Боцман подозрительно взглянул на Томека. Он не был уверен, не разыгрывает ли его друг. Но, не заметив на лице Томека хитрости, некоторое время думал, а потом неуверенно ответил:

– Гм, это, по-видимому, здешняя религия...

– Совсем неплохо, и даже очень хорошо, – поощрил боцмана Томек. – Теперь подумайте еще немного.

Вдруг боцман хлопнул себя ладонью по лбу и воскликнул:

– Ах, пусть меня дохлый кит проглотит за мою подлую память! Ведь ты еще в Бомбее твердил мне, что индийцы помешаны на коровах!

– Браво, боцман, а я уж думал, что Томек загнал тебя в тупик, похвалил Вильмовский. – Однако, ты не ошибся! Индуизм, или иначе брахманизм – это религия, которую исповедуют большинство индийцев. Последователи этой религии обязаны придерживаться кастовой[41] системы, верить в святость брахманов, или индийских жрецов, верить в святость коровы и в переселение душ. Вот поэтому-то белые коровы и волы считаются в Индии священными животными.

• Предыдущая
• 8/69
• Следующая