Месть Седьмой (ЛП) - Лор Питтакус - Страница 23

Могадорец открывает рот для очередного недоверчивого возражения, но его обрывает металлический скрип — из-под рукава Пятого выскакивает клинок. Острие без колебаний вонзается офицеру в подбородок и дальше прямо в мозг. Прежде, чем мог рассыпается, на его лице появляется выражение полного изумления.

Пятый не двигается, пока мог превращается в пепел. В отличие от всех остальных, этот распадается гораздо медленнее, и, когда все заканчивается, на полу остаются лежать острые кости, торчащие из скомканной формы. Пятый задвигает клинок обратно в механизм на запястье и отшвыривает останки офицера подальше от двери. Затем тщательно отряхивается и поправляет свой мундир.

Пятый стоит к нам в профиль, и мы видим только тот глаз, что закрыт марлевой повязкой. Поэтому, нелегко понять выражение его лица.

— Удачи, — произносит он, а затем проходит через двери ангара, прикрывая их за собой.

Около минуты мы втроем сохраняем полную тишину и неподвижность, немного опасаясь того, что в следующую секунду сюда ворвется отряд могов. В конце концов, Девятый вырывает у меня свою руку и становится видимым.

— Так. И что это за бредятина сейчас была?! — восклицает он. — Этот телепузик пытался только что помириться или просто окончательно впал в маразм?

— Без разницы, — отвечаю я. — Главное — Восьмой у нас. С Пятым разберемся в следующий раз.

— Он одинок и потерян, — мягко говорит Марина, тоже отпуская мою руку. Она замечает, как я потираю ее, пытаясь согреть, ведь от нее все еще веет холодком, и хмурится. — Прости, Шестая. Он меня вывел.

Я отмахиваюсь, не желая сейчас вникать в проблему контроля Наследия Марины. На цыпочках подхожу к дверям ангара, между которых осталась щель, и успеваю увидеть, как Пятый поднимается по трапу на военный корабль, последним восходя на борт. Как только он исчезает внутри, трап втягивается в нижнюю часть корабля, и гигантское судно начинает подниматься вверх; его двигатели работают очень мягко, что при его размерах кажется невозможным. Когда он достигает определенной высоты, его поверхность начинает мерцать, и мне становится трудно различать его на фоне розового облака. Огромные, практически бесшумные, оборудованные каким-то устройством невидимости, — и как мы должны сражаться против чего-то подобного?

— Такое чувство, будто тебе и правда его жаль, — говорит Девятый Марине.

— Еще чего! — огрызается она, но я слышу в ее голосе некоторое сомнение — даже в этом грубом образе, которым она прикрывается, имеются дефекты. — Я… ты видел его глаз?

— Ты про ту дыру в башке, которую он залепил пластырем? — отвечает Девятый. — Скоро чувак обзаведется еще несколькими.

— Думаешь, Восьмой бы этого хотел? — с искренним удивлением спрашиваю я. — Он жизнь свою отдал лишь бы мы не поубивали друг друга.

Корабль исчезает из поля зрения, и я поворачиваюсь лицом к остальным. Девятый покусывает губу и опускает взгляд в пол, обдумывая мои слова. Марина села в кресло, где сидел Пятый, сбоку от Восьмого и, осторожно прикоснувшись к электродам, просовывает пальцы сквозь силовое поле. Когда ничего не происходит, она осторожно перебирает его вьющиеся волосы. Ее глаза блестят от выступивших слез, но она сдерживается.

— Я знала, что найду тебя, — шепчет она. — Прости, что вообще тебя оставила.

Уставившись на Восьмого, я подхожу к столу, чтобы присоединиться к Марине. Может, это мое воображение, но, мне кажется, будто на его губах играет умиротворенная улыбка.

— Жаль, я не успела узнать тебя лучше, — говорю я Восьмому, легонько кладя руку ему на плечо. — Я бы хотела, чтобы наши жизни сложились иначе.

Девятый мнется, но, в конце концов, присоединяется к нам у стола, вставая рядом с Мариной. По началу, он избегает смотреть непосредственно на тело Восьмого, его губы сжаты, мышцы на шее сокращаются, будто он пытается поднять что-то тяжелое. Ему стыдно, осознаю я. Кажется, это дается ему с огромным трудом, но, в итоге, он опускает взгляд на Восьмого. И тут же застегивает мешок чуть выше, чтобы скрыть ужасную рану Восьмого.

— Блин, чувак, — говорит он тихо. — Прости меня за… — Девятый встряхивает головой, проводит рукой по волосам. — В смысле, спасибо, что спас мне жизнь. Пятый прав, э-э, наверное тебе и правда не стоило этого делать. Если бы я просто заткнулся, то, сейчас ты бы наверняка был… черт, мне так жаль, Восьмой, так жаль.

Девятый судорожно вздыхает, очевидно, сдерживая слезы. Марина нежно кладет руку ему на спину и прижимается к нему.

— Он бы тебя простил, — мягко говорит она и добавляет: — Я прощаю.

Девятый обнимает Марину и прижимает ее к себе с такой силой, что она взвизгивает. Он зарывается лицом в ее волосы, пряча слезы. Все это время я не переставала лихорадочно думать о Джоне, Сэме и остальных, беспокоиться о том, как мы отыщем к ним дорогу, живы ли они вообще, не поймали ли их, но вид вот таких Марины и Девятого, помирившихся, начинающих излечиваться, дает мне надежду. Мы сильные. Мы преодолеем что угодно.

— Нам нужно торопиться, — мягко говорю я, не желая прерывать этот момент, но зная, что так необходимо.

Девятый, наконец, отпускает Марину, а я аккуратно застегиваю мешок с телом Восьмого. Девятый с крайней бережностью берет тело на руки.

В тот миг, когда мы поворачиваемся к дверям ангара, они с грохотом распахиваются.

Я совсем забыла про группу могадорцев, которая работала над разведывательным кораблем. Они стоят в дверях, застигнутые врасплох в процессе затаскивания поломанного корабля в ангар. Моги выглядят ошарашенными не меньше нашего.

Прежде, чем мы успеваем что-то сделать, со стороны корабля доносится механический скрежет. Передняя часть (или точнее, та сторона летающей тарелки, которая направлена прямо на нас) открывается, и оттуда появляется бластерная турель. Она оживает с электрическим шипением. Наверное, внутри сидят моги.

— Ложись! — кричит Девятый.

В этом пустом ангаре нет укрытий, не считая металлического стола, а становиться невидимой уже поздно. Марина опрокидывает стол, Девятый припадает к полу, не выпуская тело Восьмого из рук, а я рывком ухожу в сторону, надеясь на то, что мы достаточно быстрые. Турель открывает огонь.

Глава 13

ДЖОН

— Тебе что-нибудь говорит имя Грахиш Шарма? — спрашивает Сара.

Я на миг задумываюсь, пытаясь вычленить это имя из памяти.

— Звучит знакомо. А что?

Я стою на лужайке перед старым домом Адама, голос Сары доносится издалека с ее одноразового телефона. На горизонте, за пустым баскетбольным полем, только начинает садиться солнце. Оранжевое небо рассекает большая птица, и я задумываюсь, не одна ли это из наших — мы отправили химер караулить территорию вокруг Эшвуд Истейтс с приказом отыскать нас, если вдруг явятся незваные гости. Пока все тихо. Если не знать наверняка, можно подумать, будто гуляешь по типично тихому пригороду, жители которого еще не вернулись с работы.

— Он из Индии, — поясняет Сара. — Командовал организацией под названием «Национальное движение Вишну-8».

При упоминании цифры восемь, имя встает на свое место, и я щелкаю пальцами.

— А, точняк! Этот тот военный, который защищал Восьмого в Гималайях.

— Хм... — говорит Сара. — Значит, его история подтверждена.

Я нарезаю круги по лужайке, представляя Сару с собранными в строгий пучок светлыми волосами, в который воткнуты карандаши и ручки, погрузившуюся в документы в новом офисе «Они ходят среди нас». И неважно, что этот офис находится на заброшенном ранчо в Алабаме в шестидесяти километрах от Хантсвилла. Как и неважно то, что Сару туда привез ее бывший парень Марк, на поверку оказавшийся на удивление способным во всяких шпионских штучках. Так, думай только о Саре!

— И о чем история?

— Ну, нам приходится перебирать кучу слухов, да и в интернете развели таинственность, но суть одна — этот Шарма утверждает, будто они подстрелили летающую тарелку и захватили в плен команду пришельцев.

— Наверное, эти моги охотились на Восьмого, — отвечаю я.