Поиски в темноте - Тодд Чарльз - Страница 26
- Предыдущая
- 26/69
- Следующая
Ратлиджу очень хотелось сделать то же самое.
Он разыскал горничную Пег и попросил отнести записку в номер мисс Нейпир.
— Сэр, мисс Нейпир уехала десять минут назад. За ней из Шерборна прислали автомобиль, и она поехала в Чарлбери.
Ратлидж тихо выругался; Пег присела в легком реверансе и побежала по своим делам.
«Да, надо было это предвидеть! — посочувствовал ему Хэмиш. — Но француженка вскружила тебе голову. Ты все утро бродишь сам не свой… Видишь, к чему приводит такая рассеянность? Схлопотал выговор от старикашки Боулса, а настырная мисс Нейпир, стоило тебе отвернуться, тут же укатила в Чарлбери. Она та еще интриганка!»
«Интриги тут ни при чем. Элизабет Нейпир до сих пор любит Саймона Уайета. Вопрос в том, до каких пределов она готова дойти, если считает, что у нее есть хоть один шанс его вернуть?»
«Похоже, — сказал Хэмиш, — придется тебе снова ехать в Чарлбери и все выяснить на месте».
Но вначале Ратлидж все-таки сходил на станцию и расспросил начальника о Маргарет Тарлтон, подробно описав ее внешность и наряд.
Начальник станции покачал головой:
— Я не помню, чтобы на лондонский поезд садилась такая женщина. В тот день билеты на лондонский поезд купили пять человек, все местные жители — три мужчины и две женщины. Я их всех хорошо знаю. А других пассажиров не было.
— Она могла поехать не в Лондон, а на юг.
— Сомневаюсь. Отсюда не часто едут на юг. Я бы запомнил такую пассажирку… особенно если она была одета нарядно, как вы говорите.
Ратлидж поблагодарил его и вернулся к гостинице, где стоял его автомобиль. Если Уортингтон вернется с пустыми руками, придется добывать разрешение на эксгумацию…
Выехав со двора, Ратлидж увидел, что по улице ему навстречу идет Маркус Джонстон, адвокат Моубрея. У поворота на Чарлбери Джонстон окликнул его:
— Есть новости? Я все разыскиваю Хильдебранда, хочу его расспросить. Но он опять ушел в поле, значит, радоваться нечему. — Он положил руку на опущенное окошко.
— Да, радоваться нечему. Как себя чувствует ваш клиент?
Джонстон глубоко вздохнул, как будто ему было трудно даже думать о Моубрее.
— Плохо. Забывает есть, почти совсем не спит. Если и закрывает глаза, то не дольше чем на пять минут. У него в голове все перепуталось, и он страшно боится. Я пробовал обсудить с ним линию защиты, но он смотрит на меня как на пустое место. Уверяю вас, рядом с ним у меня мурашки по коже! Один из констеблей, которых приставили его охранять, говорит, что при вас он разговаривает… Откровенно говоря, я удивлен.
— Я расспрашивал его о детях. Он хотел меня остановить, а сделать это можно было единственным способом: накричав на меня.
— Жаль, что меня там не было!
— Если бы в его тесную камеру набились четыре или пять человек, он бы задохнулся! Я не собирался вырывать из него признание, только хотел знать, насколько выросли его дети. После того как в шестнадцатом году был сделан снимок, прошло три года. Так как фотографии нам не помогли, я думаю о том, что еще можно предпринять.
Джонстон покачал головой:
— Мне все больше кажется, что он просто очень хорошо их запрятал. Конечно, трудно представить, чтобы человек, впервые попавший в наши края, отыскал укромное место, о котором бы никто не знал. И все же… — Он помолчал. — Я ходил на похороны миссис Моубрей. Мне показалось, что там должен присутствовать кто-то, помимо полицейских и владельца похоронного бюро. Не люблю похороны. А эти были хуже обычных. Священник не знал, что говорить о бедной женщине — вела ли она безупречную жизнь, или была не лучше шлюхи. Поэтому он отделался банальностями; почти все они больше подходили для проповеди, чем для похорон. Никто не хотел упоминать, при каких обстоятельствах она скончалась. Я имею в виду убийство. Никто, в том числе и я, не догадался принести цветы, могильный холмик выглядел ужасно голым и заброшенным. Наверное, надо заказать хотя бы самую дешевую табличку — у Моубрея наверняка даже на такую не хватит средств. По-моему, он так до сих пор и не понял, что она умерла.
— И у вас не возникло никаких сомнений относительно личности жертвы? Вы тоже считаете, что она — Мэри Сандра Моубрей?
— Да, конечно! — удивился Джонстон. — В таком маленьком городке, если человек пропадает, начинают сплетничать… и все обо всем знают. Наверное, Хильдебранд сразу, как только увидел жертву, понял, что она не местная! Он человек опытный, понимает, что может произойти, а что нет, и невероятные версии отметает с ходу.
— Несмотря на то что у нее было ужасно изуродовано лицо?
— Хильдебранд — хороший полицейский. Дотошный, упорный. К тому же Моубрей из своих намерений тайны не делал. Естественно, первым делом нужно было арестовать его и взять под стражу. Даже мне трудно отрицать его вину; могу лишь надеяться, что найду для него смягчающие обстоятельства. Несмотря ни на что, надежда на то, что его не казнят, очень мала. — Джонстон потер переносицу. — И потом, если убитая не была его женой, сейчас все бы уже, наверное, выяснилось.
— А если бы надежный свидетель сообщил вам, что платье, которое было на жертве, принадлежало другой женщине, не миссис Моубрей?
Джонстон улыбнулся; в глазах проступила усталость.
— Как защитник Моубрея я был бы рад это слышать. Но я реалист и потому спрошу себя: зачем кому-то понадобилось лгать в таком деле. — Он достал часы и открыл крышку. — Боже правый, как летит время! Извините, я должен идти. Меня ждет еще один клиент!
Он ушел, и Ратлидж задумчиво смотрел ему вслед.
День выдался серым и влажным. Все окрестные фермеры спешили сделать как можно больше до дождя.
Деревня Чарлбери в тусклом свете выглядела мрачно; на первый взгляд здесь как будто ничего не изменилось, и все же Ратлидж, проезжая по улице, угадывал напряжение. Он и сам не понимал, что случилось. Может быть, ему это только кажется?
Во дворе за гостиницей он увидел еще один автомобиль; крепкий мужчина в черной форме бесцельно протирал капот.
Не останавливаясь, Ратлидж поехал прямо к дому констебля Трута. Выйдя из машины, он подошел к двери и постучал. Пока он ждал ответа, его охватило чувство надвигающейся катастрофы. Дело не в том, что у него разыгралась фантазия. Дело в самой здешней атмосфере.
Почти все улицы были пустыми, и в садах никто не работал. Двери домов были закрыты. Интересно, подумал Ратлидж, сколько пар глаз следит за ним из-за за занавесок. Он чувствовал на себе их пристальные взгляды, пытливые и выжидающие.
«Они знают, — предупредил Хэмиш. — Им уже сказали».
Он постучал второй раз, но констебля, видимо, не было дома. Зато за окном соседнего дома мелькнуло лицо миссис Прескотт. Ратлидж заметил, как заколыхалась белая кружевная занавеска; она смотрела на него, решая, что делать. Он терпеливо ждал, надеясь, что любопытство одержит верх над осмотрительностью.
— Его нет дома, — сказала миссис Прескотт, выходя на порог и чуть наклоняясь вперед. — Здесь вы его не найдете.
— Где он? — спросил Ратлидж. Неужели он опять бегает за какой-то юбкой?
— Его очередь возглавить поисковый отряд. — Миссис Прескотт спустилась на ступеньку крыльца и серьезно продолжала: — Так это правда? Значит, мисс Тарлтон пропала без вести и ее выдали за мертвую? Не хочется думать, что в такой короткий срок прямо рядом с нами умерли два человека!
— От кого вы услышали о мисс Тарлтон? — спросил Ратлидж, хотя прекрасно знал ответ.
— От мисс Нейпир. Она еще раньше вас приезжала искать констебля. И очень расстроилась, когда узнала, что он уже ушел. Сказала: «Но дело не может ждать — прошла неделя, и так много времени упущено!» Я видела, что руки у нее дрожат и лицо бледное, как будто она вот-вот расплачется. Я пригласила ее выпить чаю, потому что она не хотела, чтобы мистер Уайет увидел ее такой. Бедняжка, ей удалось немного успокоиться лишь через четверть часа.
Ратлидж подумал: как удачно они встретились! Миссис Прескотт не терпелось вытянуть все, что только можно, из расстроенной гостьи, а мисс Нейпир старательно высаживала семена, которые, как она рассчитывала, принесут свои плоды.
- Предыдущая
- 26/69
- Следующая
