Кот, который читал справа налево (сборник) - Браун Лилиан Джексон - Страница 67

• Предыдущая
• 67/76
• Следующая

– Я никогда прежде не встречал столь обаятельных людей, – сказал Квиллер.

– Eh bien! – Бейкер сжал челюсти и помрачнел.

– Ну, я, вероятно, увижу вас возле надгробия, – сказал репортер, вставая, чтобы уйти.

– Поднимайтесь как-нибудь вечерком на шестнадцатый этаж закусить, – предложил дизайнер. – Моя жена поистине великий кулинар.

Квиллер вернулся в офис, чтобы вычитать гранки, и обнаружил записку – немедленно явиться к главному редактору.

Перси был далеко не в лучшем настроении.

– Квилл, – резко сказал он, – я знаю, что вы без особого энтузиазма приняли пост редактора «Любезной обители», и, по-моему, я был не прав, что надавил на вас.

– Что вы имеете в виду?

– Я не виню вас за целый ряд промахов per se, но журнал вечно попадает в какие-то истории.

– Поначалу эта идея мне действительно не понравилась, – согласился Квиллер, – но теперь я прикипел к ней всей душой. Это интересное направление.

– Этот кошмар минувшей ночью, – покачал головой Перси. – Это убийство! Почему такое случается именно с вами? Иногда ведь бывают и психологические причины для того, что мы называем «сглазом». Возможно, нам следует поменять вам задание. Первого октября уходит Андерсон…

– Андерсон! – с неприкрытым ужасом вскрикнул Квиллер. – Церковный редактор!

– Допустим, вы повели бы церковные новости, а «Любезную обитель» можно бы перекинуть на женский отдел, которому она и должна была принадлежать изначально.

Квиллеровы усы вздыбились.

– Если бы вы, Харолд, разрешили мне покопаться в преступлении с самого начала, я нашел бы кое-какие улики. Есть силы, действующие против нас! Мне, например, довелось узнать, что Фонд полицейских вдов получил приличное пожертвование от владельцев «Утренней зыби». Приерно тогда же, когда оперативники нагрянули в дом Эллисон.

Перси выглядел измученным.

– Они и от нас кое-что имеют. Пожертвования каждый сентябрь делают обе газеты.

– Тогда все в порядке. Может быть, это было и не вознаграждение, но об заклад побьюсь, совпадение по времени оказалось не случайным! К тому же я подозреваю заговор вокруг Теплой Топи.

– На чем же основываются ваши подозрения?

Квиллер пригладил усы.

– Я пока что не могу назвать свой источник, но при дальнейшем расследовании…

Главный хлопнул по столу в знак окончания разговора:

– Давайте, Квилл, сойдемся на том, что предлагаю я. Вы кладете следующий воскресный журнал под сукно, а потом отдаете его под опеку Фрэн Ангер.

– Подождите! Дайте мне еще неделю, прежде чем принять решение. Обещаю, нас ожидают удивительные события!

– За последние пятнадцать дней у нас нет ничего, кроме удивительных событий.

Квиллер не ответил, но и не отошел от стола Перси. Просто глядел на главного в упор и ждал положительного ответа – трюк, который он перенял у Коко.

– Ладно. Еще одна неделя, – сказал главный. – И будем надеяться, что никто не подложит бомбу в пресс-центр.

Квиллер вернулся в отдел публицистики в смятенных чувствах: надежда в его душе боролась с целым ворохом сомнений. Он позвонил по добавочному номеру «Прибоя» в полицейском управлении и поговорил с Лоджем Кендалом.

– Есть новости об убийстве?

– Ни звука, – ответил полицейский репортер. – Они читают насквозь адресную книжку Лайка. Это внушительный список.

– Они нашли какие-нибудь интересные отпечатки пальцев?

– Не только пальцев, но и лап.

– Дайте мне знать, если что-нибудь прорежется, – попросил Квиллер. – Между нами говоря, от этого зависит моя работенка.

В шесть, когда Квиллер уходил обедать, он столкнулся в лифте с Оддом Банзеном.

– Эй, тебе нужны фотографии Тейтова дома? – спросил Банзен. – Они уже неделю валяются у меня в ящике стола. – Он вернулся в фотолабораторию и вынес оттуда большой конверт. – Я сделал для тебя большой формат, такой же, как для полиции. А на что они тебе?

– Думал отдать их Тейту.

– Так и знал. Я основательно повозился с отпечатками.

Квиллер отправился в пресс-клуб, загрузил на шведском столе тарелку и унес ее в дальний угол бара, где мог в одиночестве поесть и обдумать открытия этого дня: взаимоотношения Коки и Лайка, его неказистое начало, мальчишескую дружбу, которая прокисла, национальные сокровища, коим следовало бы оставаться в Японии, и странный статус Юши. Днем Квиллер пытался дозвониться до Международной кухни, но автоответчик Юши сообщил, что повара нет в городе.

Попивая кофе, он вскрыл конверт. Фотографии производили впечатление. Банзен увеличил их в одиннадцать-четырнадцать раз, а края оставил нерезкими. Поблизости крутился бармен, оттирая со стойки несуществующее пятно и выказывая любопытство.

– Тейтов дом, – сказал Квиллер. – Собираюсь отдать их владельцу.

– Он их оценит. Людям нравится получать фотографии своих домов, малышей, домашних животных и всего такого прочего. – Бруно сопроводил это глубочайшее наблюдение важным кивком.

– Вы когда-нибудь слышали, чтобы коты лизали глянцевые фотографии? Вот что проделывает мой кот. Он еще и клейкую ленту ест.

– Это нехорошо, – заметил бармен. – Вам надо с этим что-то делать.

– Вы считаете, ему это может навредить?

– Это ненормально. По-моему, ваш кот, как говорится, сдвинутый.

– А с виду он совершенно счастлив и здоров.

Бруно умудренно покачал головой:

– Этот кот нуждается в помощи. Вам бы показать его псикотиатру.

– ПсиКОТиатру? – переспросил Квиллер. – Я и не знал, что такие бывают.

– Могу подсказать вам, где найти сведущего человечка.

– Ну спасибо, – отозвался репортер. – Если решу показать Коко кошачьему дурдоктору – созвонюсь с вами.

Он сходил за второй порцией, завернул в бумажную салфетку ломтик индейки и взял такси, чтобы ехать домой, на «Виллу Веранда».

Едва выйдя из лифта, он принялся звякать ключами. Это был сигнал для Коко. Кот всегда бежал к дверям и издавал в знак приветствия пронзительный сиамский клич. Частью ритуала была и нарочитая возьня с замком, и чем дольше Квиллер копался, тем громогласнее становилось приветствие.

Но в этот вечер приветственного клича не последовало. Квиллер открыл дверь и быстро оглядел три излюбленных пристанища Коко: в северо-восточном углу среднего дивана, на стеклянной крышке кофейного столика – охлаждающей поверхности в теплые дни – и на третьей книжной полке между мраморным бюстом Сафо и экземпляром «Клубнички», куда Коко удалялся, если в квартире было прохладно. Ни в одном из трех убежищ не было даже намека на кошачье присутствие.

Квиллер прошел на кухню и взглянул на холодильник, рассчитывая увидеть светлый меховой комочек на голубой подушечке – безголовый, бесхвостый, безногий и мирно сопящий. Но Коко не было и здесь. Он позвал кота и не получил ответа. Принялся искать под кроватью, за драпри, в чуланах, в выдвижных ящиках, даже в бюро со стереопроигрывателем. Пооткрывал кухонные шкафчики. В какой-то миг схватился даже за дверцу холодильника. Нет Коко. Заглянул в духовку…

Все это время Коко невозмутимо наблюдал за безумными поисками своего хозяина из недр зеленого кресла с подголовником. Квиллер что-то удивленно проворчал, уловив наконец взгляд из глубин мехового холмика, – похоже, только кошки умеют так «сливаться с пейзажем»… Потом забеспокоился. Коко сидел сгорбившись, выставив вперед плечи и глядя несчастными глазами.

– Да ты здоров ли? – спросил хозяин.

Кот, не раскрывая пасти, издал мышеподобный писк.

– Тебя что, тошнит?

Коко болезненно изогнулся и взглянул в угол кресла. В нескольких дюймах от его носа на сиденье валялся ворсистый клубок. Зеленый клубок.

– Это что такое? Ты где это взял? – недоумевал Квиллер.

Потом глаза его скользнули к подголовнику кресла. На подголовнике не хватало поперечного куска обивки, а ватин был весь изодран.

– Коко! – заорал Квиллер. – Ты жевал кресло? Это дорогое датское кресло в стиле модерн?

Коко закашлял и изверг еще один комок вконец изжеванной зеленой шерсти.

• Предыдущая
• 67/76
• Следующая