Кот, который читал справа налево (сборник) - Браун Лилиан Джексон - Страница 66

• Предыдущая
• 66/76
• Следующая

– Мужчина, я знаю, о чем вы думаете, – рассмеялся Бейкер. – Это и в самом деле минувший день. Mais malheureusement[24], это то, чего ждут клиенты. Я из-за этого ослом себя чувствую, но это – заработок. – Глаза его были полны веселья, которое своей легкостью начало заражать и Квиллера. – Как вам нравится приемная? Мы только что закончили ее отделку.

– Мне кажется, она что надо, если вам по вкусу сплошное белое, – ответил Квиллер.

– Не белое! – Бейкер преувеличенно содрогнулся. – Это цвет минеральной воды Виши. В нем есть оттенок зелени лука-порея.

– Такого типа дизайн вы и делаете для своих заказчиков? – спросил репортер. – Мы хотели бы сфотографировать один из ваших интерьеров для «Любезной обители». Говорят, вы делаете множество интерьеров на Теплой Топи.

Дизайнер заколебался:

– Не хочу, чтобы вам показалось, будто я не расположен сотрудничать, но, vous savez[25], мои клиенты не гонятся за рекламой такого рода. И если совсем начистоту, оформление, которое я делаю на Теплой Топи, qu’ est-ce qu’on dit[26], не стоит освещения в прессе. Я его невысоко ставлю! Все мои клиенты – мещане. Им нравятся стертые клише, предпочтительно французские клише, да и то худшие. Эх, если бы я мог показать вам дизайн с воображением и бесстрашием… Пусть не слишком большого вкуса, но большой самобытности…

– Плохо дело, – сказал Квиллер. – А я-то надеялся, что мы услышим от вас великосветские имена вроде Даксбери или Пеннимана.

– Жаль, – откликнулся дизайнер. – Искренне жаль. А газетчиков я ценю. Фактически не кто иной, как американский репортер, и представил меня в Париже первой моей клиентке – миссис Даксбери. – Он удовлетворенно засмеялся. – Не хотите ли выслушать всю эту сумасшедшую историю? C’est formidable![27]

– Валяйте. Вы не возражаете, если раскурю трубку?

Бейкер начал рассказ с явным удовольствием:

– Родился я именно тут, в этом городе, на самом-самом дне, если вы понимаете, что я имею в виду. Каким-то образом я получил образование в колледже и закончил его со степенью бакалавра изящных искусств, которая давала мне право – та foi![28] – работать на дизайнерскую студию, развешивая драпировки. Потому-то я сберег свои гроши и поехал в Париж, в Сорбонну. C’est bien cа[29]. – Лицо дизайнера смягчилось. – И там-то я и был открыт мистером и миссис Даксбери – прекрасной парочкой, котиком и кошечкой.

– А они знали, что вы из их родного города?

– Mais non![30] Ради моды я говорил по-английски с французским акцентом и отпустил эту вот живописную бородку. Даксбери купили весь этот экзотический наборчик и – хвала им! – пригласил меня оформить их тридцатикомнатный дом на Теплой Топи. После чего все прочие значительные семьи и возжелали заполучить негра-дизайнера Даксбери из Парижа. Французского акцента я не оставлял, vous savez!

– А долго ли вы хранили тайну?

– Это давно не тайна, но, по правде говоря, скольких бы мы этим смущали? Так мы все и наслаждаемся этим маленьким безобидным divertissement[31]. Я притворяюсь французом, а они – не ведающими об этом. C’est parfait![32]

В офис, неся золоченый поднос, вошла изумительной красоты девушка. На подносе высились изящные чайные чашки, золоченый чайник, лежали ломтики лимона.

– Моя племянница, Верна, – представил ее дизайнер.

– Привет! – бросила она Квиллеру. – Дозрели для кайфа? Лимон или сахар? – У нее не было и следа французского акцента. Она была американизирована, очень молода, но наливала чай с аристократическим изяществом.

– А кто делал дизайн на Теплой Топи до того, как на сцену явились вы?

– Eh bien[33], – криво улыбнулся дизайнер, – это были Лайк и Старквезер.

Он подождал Квиллеровой реакции, но репортер был мастак скрывать свои чувства за густыми своими усами.

– Вы понимали, что увели у них всех клиентов?

– C’est la vie[34]. Клиенты – народ непостоянный. К тому же они – стадо баранов, особенно на Теплой Топи.

Бейкер был откровенен, и Квиллер решил действовать открыто:

– Как же вышло, что вы не добрались до банковского счета Джорджа Вернига Тейта?

Дизайнер взглянул на племянницу, а она – на него. Затем Джек Бейкер чарующе улыбнулся.

– В Тейтовой семье были какие-то сильные переживания, – осторожно сказал он. – Pourtant[35] Дэвид Лайк сделал славную работенку. Я бы ни за что не использовал в холле эти полосатые обои, да и лампы там самые невероятные, но Дэвид постарался вовсю. – Лицо у него переменилось, выразив печаль – то ли подлинную, то ли притворную. – И вот теперь я потерял лучшего своего конкурента. А какой в игре интерес, если нет соперничества?

– Я хочу написать статью о Дэвиде Лайке, – сказал Квиллер. – Не могли бы вы высказаться о нем как конкурент?

– Чтобы процитировать? – с хитрым взглядом спросил Бейкер.

– Как давно вы знали Лайка?

– С незапамятных времен. С тех пор, когда оба мы были весьма далеки от респектабельности. До того, как имя его стало – Лайк.

– Он поменял имя?

– Оно было труднопроизносимым и не очаровательным. Дэйв решил, что Лайк будет звучать куда более лайково.

– Вы были в хороших отношениях?

– Tiens![36] В высшей школе мы были дружками – парочка эстетов среди своры семифутовых футболистов и головорезов-тинейджеров. Втайне я чувствовал превосходство над Дэвидом, потому что у меня имелись родители, а он был сирота. Затем я окончил колледж и работал на него – измерял окна и сверлил в деревянных карнизах дырочки, так что Лайк смог, продавая драпировки по пять тысяч долларов, приступить к великосветским дебютам на Теплой Топи. Пока я иссушал себе мозги, учась в школе и моя посуду, чтобы заработать на кусок хлеба, он трудился над имиджем и обесцвечивал волосы – и кто знает, на что еще он тратил свои денежки. Это было обидно, приятель; это было обидно!

Квиллер с сочувственным видом попыхивал трубкой.

– Dites donc[37], я взял реванш, – широко улыбнулся Бейкер. – Я вернулся из Парижа и увел у него всю клиентуру на Теплой Топи. И чтобы это подчеркнуть, въехал в тот же дом, где он жил, – только в квартиру подороже, этажом повыше.

– Вы живете на «Вилле Веранда»? Я тоже.

– Шестнадцатый этаж, юг.

– Пятнадцатый этаж, север.

– Alors[38], мы с вами – пара снобов, – заключил Бейкер.

У Квиллера был еще один вопрос:

– Нет ли у вас предположений о мотивах убийства – как у конкурента, бывшего друга и соседа Дэвида?

Дизайнер вздрогнул:

– Qui sait?[39] Он был жесткий человек – как в личной жизни, так и в бизнесе.

– А я думала, он был клёвый-преклёвый, – заметила Верна.

– Vraiment, cherie[40], у него был прекрасный фасад, но он, скажем так, был не прочь всадить нож вам в спину.

• Предыдущая
• 66/76
• Следующая