Родовое проклятие - Робертс Нора - Страница 47

• Предыдущая
• 47/74
• Следующая

– Тогда тебе нужна Лола.

– Лола?

– Она флорист, живет на окраине Гэлоуэй-Сити. Моя клиентка. Я ей канистрами шлю крем для рук, потому что работа с цветами – для рук смерть. И еще она часто заказывает свечи оптом, как раз для свадебных композиций. Если хочешь, дам ее телефон.

– Хочу. Похоже, это то, что нужно.

Айона бросила взгляд в сторону Коннора. Тот сидел на корточках и вглядывался в картофелину с таким выражением, словно на кожуре клубня отпечатались вопросы, на которые он сейчас искал ответ.

– Я тебя предупреждала, что мозги засохнут?

– Нет, я не поэтому. Просто ваш разговор напомнил мне о семье, о садах и цветах. И о колокольчиках, которые Тейган просила посадить на могиле ее матери. Я ведь этого так и не сделал.

– Сейчас идти к дому Сорки слишком рискованно, – остерегающе напомнила Брэнна.

– Я знаю. Но она ведь просила о такой малости! Девочка помогла излечить Миру, а сама попросила всего лишь посадить цветы.

Брэнна отставила ведро, подошла к брату и присела рядом с ним на корточки.

– Мы их посадим. Мы посадим целый гектар колокольчиков – если ты этого хочешь. Мы почтим память ее матери, которая и наша праматерь тоже. Но никто из нас и близко не подойдет к дому Сорки, пока не минует Сауин. И ты мне это пообещаешь!

– Я бы не стал подвергать себя опасности, тем более что это означало бы рисковать всеми. Но ты пойми, Брэнна, на мне висит этот груз. Она же просто маленькая девочка! Кстати, на тебя похожа, Айона. И Брэнног, – опять повернулся он к сестре, – я видел так, как сейчас вижу тебя. Представляешь – смотрел на нее и уже знал, какой она станет еще через десять лет. И видел, какой была ты в ее возрасте. И в ее глазах было слишком много печали и чувства долга – точь-в-точь, как в твоих.

– Когда сделаем то, что мы поклялись сделать, эта печаль и чувство долга пройдут. – Сестра сжала его выпачканную в земле руку. – И они, дети Сорки, узнают об этом одновременно с нами, я в этом убеждена.

– Но почему мы этого не видим, мы с тобой? Тем более что мы трое теперь все вместе? Почему не видим, чем все закончится?

– Ты сам знаешь ответ. Пока есть выбор, финала не предугадаешь. То, чем он обладает, и все, что происходило до этого, туманит наш взор, Коннор.

– Но мы же свет! – Айона выпрямилась с ведром фасолевых стручков, колени ее джинсов были все в садовой земле. А на пальце сверкало подаренное Бойлом кольцо. – Неважно, с чем он нагрянет и как нагрянет, мы в любом случае будем сражаться! И мы победим. Я в это верю! И верю потому, что веришь ты, – повернулась она к Коннору. – И Брэнна тоже. Потому что вы всю жизнь к этому шли и знали об этом – и все равно верите. Он негодяй, подонок, прячущийся за магической силой, полученной путем сделки с дьяволом. А мы, что есть мы? – Она положила руку на сердце. – То, чем мы владеем, дано нам от рождения и от света. Этим-то светом мы его сразим и отправим в ад. Я это точно знаю!

– Прекрасно сказано! Между прочим, – Брэнна пихнула Коннора в бок, – это речь нашей Айоны по случаю Дня святого Криспина[10].

– Да, сказано отлично. Это на меня что-то нашло. Невыполненное обещание давит.

– Ты его обязательно выполнишь! – заверила Брэнна. – Но причина столь нехарактерного для тебя кислого настроения – не в этом. И не в том, что тебя заставили копать картошку. Вы что, с Мирой поссорились?

– Да нет! Все прекрасно. Меня только беспокоит, что Кэвон то и дело проявляет к ней интерес. Когда это кто-то из нас, нам есть, чем сражаться – колдовством против колдовства. У нее же только смекалка и сила духа, да еще меч, если окажется при себе.

– Которым она отлично владеет. На ней твои защитные камни. И наши обереги. Это все, чем мы можем помочь ей.

– У меня на руках была ее кровь. – Коннор и сейчас, глядя на свои ладони, видел на них не черную плодородную землю, а кровь возлюбленной. – Я обнаружил, что не в состоянии игнорировать это обстоятельство, сделать вид, что ничего не было, поэтому я решил по нескольку раз на дню отправлять ей сообщения, только чтобы узнать, что с ней все в порядке. А для этого понадобится придумывать всякие несуществующие поводы.

– Она тебя за это по головке не погладит.

– Да знаю…

– Я тоже о Бойле беспокоюсь, – вставила Айона. – А ведь к нему Кэвон еще интереса не проявлял! Это естественно, – добавила она, – что мы тревожимся о самых дорогих нам людях, тем более что они не обладают нашими способностями. – Она перевела взгляд на Брэнну. – Да и тебе неспокойно.

– Да, неспокойно. Я знаю, мы сделали все, что было в наших силах, чтобы их защитить, и все равно тревожно.

– Если тебе станет легче – обещаю, что большую часть рабочего дня буду рядом с Мирой, – сказала Айона. – А когда она уходит с группой на маршрут, я вплетаю в гриву ее лошади специальный оберег, я же помню, как волк ее подкараулил.

Коннор улыбнулся.

– Правда вплетаешь?

– Она не возражает. И Бойл тоже. Я это со всеми лошадьми делаю, когда успеваю. Так мне спокойнее, когда мы оставляем их одних на ночь.

– А я на днях дала ей один лосьон и попросила пользоваться им изо дня в день, поскольку мне нужно испытать его действие. – Брэнна заулыбалась. – И я его, конечно, заговорила.

– Это тот, что пахнет медом с абрикосами? Восхитительный! – Коннор расцеловал сестру в обе щеки. – Это тебе от меня колдовское и романтическое спасибо. Мне бы следовало догадаться, что вы обе тоже будет принимать меры предосторожности. А я, когда она не в поле моего зрения, доверяю ее попечению Ройбирда.

– Ты можешь иногда перепоручать ее Мерлину, Фин будет только рад. А сам тем временем пойти с Ройбирдом на охоту. – Брэнна оперлась ему на плечо и поднялась. – Отнеси картошку в маленький подвал и иди прогуляй своего сокола. Подозреваю, вам обоим это будет полезно.

– А как же варка, бланшировка и все прочее?

– Ты свободен.

– А суп?

Она рассмеялась и шутливо стукнула брата кулаком по макушке.

– Вот что я думаю. Скажи Бойлу, что мне скоро понадобится Мира. Примерно… – Брэнна посмотрела на солнце, прикидывая время. – В три часа будет в самый раз. А остальные чтоб раньше половины седьмого не показывались! Будет тебе и суп, и салат из рукколы – пошлю Айону нарвать с грядки. А еще черный хлеб и торт с кремом.

– Торт? По какому случаю?

– Устроим кейли[11], что-то у нас давно праздника не было.

Коннор встал и вытер руки о штанины.

– Не боишься, что я сделаю вывод, что мне надо чаще впадать в меланхолию?

– В другой раз не прокатит. Иди же убери эту картошку, найди своего ястреба и возвращайся в половине седьмого.

– Слушаюсь. Спасибо!

Брэнна вернулась к работе, нарвала еще помидоров, ведь теперь предстояло варить суп на шестерых, и, дождавшись ухода Коннора, повернулась к Айоне.

– Он еще не знает, – проговорила та. – Если бы знал – сказал бы. Тебе в первую очередь. А пока… Пока он еще сам не знает, что полюбил.

– Не знает, но на пути к тому. Естественно, он любил ее с детства, но, чтобы понять, что это любовь совсем не того сорта, чем та, какую он себе позволял, требуется время.

Брэнна посмотрела на дом, думая о брате и о Мире.

– Она единственная женщина, с кем он хотел бы жить вместе, причем до конца дней. У него бывали увлечения, кто-то даже трогал его сердце, но разбить его может только Мира.

– Она не разобьет.

– Она его любит. Всегда любила. Он единственный мужчина, с кем она хотела бы жить вместе, причем до конца дней. – Она процитировала сама себя. – Но у нее нет такой, как у него, веры в любовь, в ее могущество. Если у нее получится доверять себе и ему – они поладят. Если нет – она разобьет сердце ему и себе.

– А я вот верю в любовь и ее могущество. И уверена, что при наличии выбора Мира потянется к любви, станет за нее держаться и будет ею изо всех сил дорожить.

• Предыдущая
• 47/74
• Следующая