Выше только звезды - Серова Марина Сергеевна - Страница 41

• Предыдущая
• 41/48
• Следующая

– Не возражаю, – ответил Папазян. – Возникнут проблемы – я подключусь. А пока у меня есть другие дела.

Я выпустила Гарика из машины и вновь осталась наедине с Кариной. Она продолжала истерически всхлипывать. Я заботливо сунула ей пачку носовых платочков и, когда она утерла сопли и слезы, сказала:

– Итак, я слушаю. Говори четко и громко, ничего не утаивай. От этого зависит твоя дальнейшая судьба.

Я включила диктофон, и бывшая воспитанница агафоновского детдома начала вещать. Говорила она медленно, тщательно продумывая каждое слово:

– Вчера мне позвонила моя одноклассница, Машка Маменко, в смысле Касаткина – она замужем за Касаткиным, – и сказала, что нам надо сегодня срочно встретиться. Я согласилась, ни о чем не спрашивая. Мне все равно делать нечего было, я на этой неделе выходная. Мы договорились увидеться около Крытого рынка, на остановке трамвая. В девять утра. Машка пришла с Серым, со своим мужем. Они сказали, что улетают сегодня в Турцию, поэтому не успевают навестить в больнице одного очень хорошего человека. Серый всучил мне пакет с апельсинами и сказал, что его надо передать Хохлову Дмитрию Олеговичу, который лежит в отделении токсикологии, в седьмой палате. Еще он сказал, что мне самой совершенно ни к чему к этому Хохлову заходить. Можно попросить кого-нибудь передать больному пакет с апельсинами. Я так и сделала. Отдала его санитарке – она в холле полы мыла – и ушла. Уже когда я ехала домой в маршрутке, Машка мне позвонила и спросила, как все прошло. Я сказала, что все нормально. Тогда она попросила меня завтра позвонить из автомата в больницу и справиться о здоровье Хохлова. Еще она сказала, чтобы я сама ни ей, ни Серому не звонила, потому что они сразу же купят в Турции местные симки, чтобы звонки были дешевле, и сами мне перезвонят. Вот, собственно, и все.

Я отключила диктофон и сказала:

– Карина, все у тебя как-то очень уж гладко и причесано получилось. Меня, мол, попросили – я согласилась. Ни о чем не знала, не подозревала… Только почему-то из больницы ты удирала так, словно догадывалась, что за тобой может пристроиться «хвост». Скажи: ты догадывалась или знала наверняка?

Гакаева немного подумала, а потом сказала:

– Догадывалась.

– Что же натолкнуло тебя на эту мысль? – уточнила я и снова нажала на кнопку диктофона, включив его.

– Я не знаю, как вам это объяснить… Просто я подумала: если все так безобидно, то почему они сами не передали эти апельсины Хохлову? Вместо того чтобы со мной встречаться, они успели бы смотаться на такси в больницу, а оттуда – в аэропорт. Еще я подумала, что этот человек может спуститься, захочет узнать, от кого передача, а мне с ним совсем не хотелось встречаться. Я просто не знала бы, что ему сказать.

– Признайся честно: ты поняла, что апельсины отравленные, вот и дала деру! Тем более что внизу сидел охранник, он мог что-то заподозрить и задержать тебя.

– Все было не так! – поспешно возразила девушка, но под моим строгим взглядом призналась: – Уже потом, когда вы меня в эту машину усадили, я о чем-то таком подумала.

– Карина, а тебе никогда не приходило в голову, что думать надо до того, как соберешься что-то сделать, а не после? – назидательным тоном осведомилась я. – Иногда последствия необдуманных поступков оказываются необратимыми.

Гакаева сидела какое-то время молча, а потом вдруг спросила:

– А с чего вы взяли, что цитрусы отравленные? Может, это и не так? Все-таки Касаткины не могли меня так подставить!

– Значит, им ты веришь больше, чем мне?

– Понимаете, мы ведь в одном детдоме росли, у нас с Машкой кровати рядом стояли. Я ее своей лучшей подругой считала.

– Раз так, ты, наверное, знаешь, при каких обстоятельствах Маша попала в детдом?

– Знаю немного.

– Расскажи, – попросила я и включила диктофон.

– Одна бабка отравила Машиного отца самогоном, а ей за это даже ничего не было. Прошло несколько лет, и внук этой бабки заставил Машину маму продать их дом. Он Маменко как-то обманул, и они остались без жилья и без денег. Машу в детдом отправили, а ее мама вынуждена была куда-то на Север податься – то ли ей там жилье обещали, то ли заработок был хороший. Я точно не знаю. В общем, она на Крайнем Севере простудилась, сильно заболела и умерла. Так Маша и стала круглой сиротой.

– Она, наверное, отомстить кое-кому за это хотела, да?

– Ничего такого я не знаю!

– А как была фамилия той бабки и ее внука, Маша тебе говорила?

– Может, и говорила. Я уже не помню. Столько лет прошло!

– Надо же, какая у тебя, Карина, избирательная память! Наверное, ты в школе географию очень любила?

– При чем здесь география?

– То, что Машина мать умерла именно на Крайнем Севере, а не, к примеру, на Дальнем Востоке, ты помнишь, а вот фамилию – нет. Даже когда тебя попросили передать апельсины Хохлову, тебе это ни о чем не сказало…

– Я не понимаю, на что вы намекаете!

– Да так, ни на что. Скажи-ка, не химия ли, случайно, была любимым школьным предметом Сергея Касаткина?

– Ну, допустим, химия. Серый в университете на химико-биологическом факультете заочно учится. Только при чем здесь это?

– А ты сама не понимаешь?

– Нет.

– Ладно, тогда мы сейчас попробуем сделать экспресс-анализ этих апельсинов. В милицейской лаборатории по-быстрому не получится, придется мне обратиться к одному знакомому.

Я достала мобильник и позвонила Косицыну.

– Геннадий Петрович, здравствуйте! Узнали?

– Да, конечно, Татьяна Александровна, я вас узнал.

– Геннадий Петрович, у меня есть к вам одна просьба, связанная с родом вашей деятельности.

– Да, я слушаю вас внимательно.

– Нельзя ли в вашей лаборатории сделать один анализ?

– Какой? – уточнил Косицын.

– Да вот, апельсинчики хочу проверить, чтобы узнать, съедобные они или нет?

– Вы правы, проверка качества продуктов питания как раз входит в круг наших обязанностей, – по официальному тону начальника областной санэпидстанции я догадалась, что он находится в своем кабинете не один. – Когда вы сможете привезти на экспертизу ваши образцы?

– Если вы не возражаете, я буду у вас минут через пятнадцать.

– Хорошо, позвоните мне по внутреннему телефону три-десять, я скажу вам, к кому обратиться, – сказал Косицын и отключился.

– Ну вот, Карина, сейчас мы поедем с тобой в санэпидстанцию.

– Зачем?

– Так надо, – сказала я и повернула ключ зажигания. – Пусть независимые эксперты определят, чего в этих апельсинах больше – натуральных витаминов или синтетических добавок? Карина, я хочу, чтобы ты наконец избавилась от своих иллюзий!

На самом деле я потащила Гакаеву с собой в учреждение, которым руководил Косицын, лишь потому, что не могла оставить ее одну. Она наверняка тут же позвонила бы Касаткиным, несмотря на их строжайший запрет. Возможно, она дозвонилась бы и все им рассказала. Я видела, что эта девица так до конца и не определилась, какой линии поведения ей придерживаться. Она и ответственности боялась, и предавать друзей не хотела. Требовалось как-то выбить из ее сознания это ложное чувство детдомовского товарищества, заставившего ее стать соучастницей преступления.

Через десять минут я припарковала «Ситроен» возле здания областной санэпидстанции и сказала:

– Карина, сейчас мы пойдем туда вместе с тобой. Вздумаешь бежать – докажешь тем самым свою виновность и нежелание помогать следствию. Да и убежать далеко тебе все равно не удастся. Уверяю тебя, уже к вечеру ты окажешься в следственном изоляторе, в камере с прожженными воровками и проститутками со стажем. Оно тебе надо?

– Я и не собиралась никуда убегать, – фыркнула она.

Я взяла с заднего сиденья пакет с апельсинами, разблокировала дверцы и скомандовала:

– Ну тогда – вперед!

Мы сидели в коридоре и ждали результатов экспертизы. Карина тупо смотрела в стену прямо перед собой, я же возилась со своим мобильником. Пока я морально обрабатывала эту упрямую девчонку, мне дважды звонила Анастасия Валерьевна. Телефон был на вибрации, я ее, разумеется, ощущала, но мне было совершенно не до телефонных разговоров. Теперь, когда возникло небольшое окно, я послала клиентке эсэмэску, в которой написала, что перезвоню ей, как только у меня появится такая возможность. Убрав мобильник в сумку, я посмотрела на Гакаеву и обратила внимание, что она скрестила пальцы обеих рук. Вероятно, Карина надеялась, что цитрусы окажутся вполне съедобными и на этом все ее неприятности разом закончатся. У меня же практически не было сомнений, что эти оранжевые толстокожие плоды накачаны с помощью шприца какой-нибудь гадостью. Студент-химик уже не впервые применял на практике свои теоретические знания по основному предмету. Запрещенный препарат вместо разрешенной Министерством здравоохранения биологически активной добавки к пище, метиловый спирт вместо разбавленного этилового – все это его химические эксперименты. Интересно, чем же Касаткин начинил апельсины, чтобы отравление ими выглядело на первый взгляд обычным несчастным случаем?

• Предыдущая
• 41/48
• Следующая