Василий Шульгин - Рыбас Святослав Юрьевич - Страница 42

• Предыдущая
• 42/153
• Следующая

Война царя с боярством неизбежна. Уже не за горами разделение государства на две части, способную к развитию (опричнина) и тормозящую таковое (земщина).

«Дорога „воинства“ шла через труп старого московского феодализма, и это делало „воинство“ прогрессивным, независимо от того, какие мотивы им непосредственно руководили. Старые вотчины внутри государства были теперь единственным земельным фондом, за счет которого могло шириться среднепоместное землевладение; государева казна — единственным источником денежных капиталов. Но для того чтобы воспользоваться тем и другим, нужно было захватить в свои руки власть, а она была в руках враждебной группы, державшей ее не только со всей цепкостью вековой традиции, но и со всей силой нравственного авторитета…»^[142]

Историк Н. И. Костомаров утверждал: «Земщина представляла собой как бы чужую покоренную страну, преданную произволу завоевателей…»

У Петра Великого мы видим то же самое. И Сталин мало чем отличался.

Иван Грозный совершил революцию. В рамках той революции объяснимы и отмена привилегий Церкви, и прямая борьба со священством, которое вовсе не было на его стороне, так как он покушался и на право Церкви разделять верховную власть со светской, царской.

Почему образ Ивана Грозного был так нелюбим в империи? Его скульптурного портрета нет на памятнике «Тысячелетие России», как будто и не было царя в истории.

Впрочем, многие терпеть не могут и Петра Великого, а об отношении к Сталину просто промолчим.

В январе 1915 года произошло событие, которое политическая история никогда не замечала. С началом Первой мировой войны стало понятно, что в стране отсутствуют точные данные о стратегическом сырье, необходимом для производства вооружения (металлы, свинец, сера, селитра, серный колчедан и т. д.). Академик Владимир Иванович Вернадский 15 января на заседании физико-математического отделения Императорской Санкт-Петербургской Академии наук поставил вопрос о необходимости создать Комиссию по изучению естественных производительных сил России (КЕПС). Это был факт колоссального значения: научная элита увидела зияющие провалы на великом российском пространстве.

Как описал проблему обороны государства современный философ Сергей Переслегин, «сразу же выяснилось, что размеры страны превратились из ресурса в потенциальную слабость. Во-первых, догнать Европу по плотности железнодорожных путей на единицу физически невозможно, невзирая ни на какие рекорды в их строительстве. Транссибирская магистраль входит в „Книгу рекордов Гиннесса“ по трем номинациям: общая длина, количество станций, темпы сооружения. Во-вторых, даже те дороги, строить которые придется из чисто стратегических соображений, съедят весь государственный бюджет, причем темпы российской мобилизации все равно будут отставать от европейских держав на несколько недель. В-третьих, даже если удастся обеспечить уровень индустриального развития на том же уровне, что в Бельгии или Франции, российская продукция все равно будет неконкурентоспособной, поскольку среднее транспортное „плечо“ в России в любом случае будет больше, чем в Европе.

Главным результатом работы КЕПС стало понимание роли транспортной, инфраструктурной связности в индустриальном соревновании мировых держав. И Октябрьская революция 1917 г., и индустриализация, и последующие десятилетия советской истории прошли под знаком борьбы с инфраструктурной недостаточностью. Борьба эта велась с переменным успехом, но в целом задача построения конкурентоспособной промышленности в России была решена. Роль КЕПС в реализации советской экономической стратегии очень велика: достаточно сказать, что на базе этой структуры был создан механизм ГОЭЛРО, а позднее — Госплан. По мере развертывания советской индустриальной проектности от КЕПС „отпочковалось“ 16 исследовательских институтов.

Таким образом, задача описания индустриальных ресурсов России (адекватных индустриальной фазе развития) вылилась в создание масштабной экономической стратегии, причем ключевую роль в этой стратегии играли не сами природные ресурсы, хотя им и уделялось большое внимание, а их связывание через опережающее развитие инфраструктурной компоненты. Несколько упрощая, можно сказать, что адекватный механизм реализации программы КЕПС был создан только в 1970-е гг. в виде концепции территориально-производственного комплекса»^[143].

В 1915 году правительство поддержало предложение Академии наук. В 1917 году в составе КЕПС насчитывалось уже 139 академиков, инженеров и чиновников, представлявших 10 научных и научно-технических обществ и 5 министерств. Начались систематические поиски новых месторождений полезных ископаемых, изучение энергетических ресурсов, транспортной связности территорий. Тревожная мысль научного сообщества о глобальном российском неустройстве стала передаваться дальше, захватывая воображение политиков, чиновников, генералов, деловых людей. Нужды войны подталкивали к оперативным решениям и приводили к вопросу о способности верховной власти к осуществлению таковых.

Здесь надо бы поставить точку и перейти к началу Первой мировой войны, но все же несколько задержимся, чтобы понять логику исторического процесса и поведение Шульгина.

«Необходимо подчеркнуть, что необходимым условием осуществления программы индустриализации страны оказались революционные потрясения. Царская Россия никакими усилиями и ни при каких обстоятельствах не могла осуществить структурную перестройку экономики и „апгрейд“ населения до потребностей индустриальной фазы развития. К 1916 году это стало понятно не только наиболее „продвинутым“ представителям правящей элиты, но и придворной камарилье. В действительности, к 1917 году вопрос о том, быть или не быть революции, уже не стоял. Обсуждалось лишь, кто, каким образом и какой ценой придет к власти. Столыпин оказался неправ: именно великие потрясения являются ключом к великой России»^[144].

Идея комплексного развития оказалась одной из системообразующих после Октябрьского переворота, совершенного большевиками. По указанию В. И. Ленина во время Гражданской войны («Набросок плана научно-технических работ») КЕПС начала проектную деятельность по вопросам размещения промышленности, приближения ее к источникам сырья, изыскания всех видов сырья для промышленности, поисков и использования ископаемого топлива, электрификации.

В это с трудом верится, но большевики стали продолжать то, что оказалось непосильным для имперской власти.

Июль 1914 года, предчувствие грозных событий. В красочном описании Александра Казем-Бека, главы эмигрантского движения младороссов (его идея: «Царь и Советы»), одного из шульгинских знакомых, обстановка выглядела так:

«С Невы потянуло было свежестью, но облегчение было кратковременным. Улицы оставались раскаленными, как это почти всегда бывало летом в Петербурге. На Дворцовой площади и вдоль набережных стояли рогатки, закрывавшие половину мостовой. Всюду шла летняя перекладка торца, заливка асфальта. Пахло дегтем и смолой. Примешивался сильнее обычного запах пыли: ее было необычно много, она забивалась всюду. На многих домах выросли леса, с которых свисали веревки, ведра. Столицу штукатурили, красили…

Наряды городовых в белых кителях и летних фуражках выделялись своей численностью на фоне защитных гимнастерок нового образца, выстроенных шеренгами солдат. Войска стояли вольно за винтовками, составленными „козлами“. Офицеры прохаживались в запыленных сапогах и переговаривались с озабоченными, натянутыми лицами.

Наряды были поставлены с начала недели для охраны германского посольства, внушительное новое здание которого выделялось своей гранитной угловатой массой и суровыми, грозными гранитными же колоннами, над которыми громоздилась группа тяжелых бронзовых коней…

• Предыдущая
• 42/153
• Следующая