Девушка, не умеющая ненавидеть - Данилова Анна - Страница 29

• Предыдущая
• 29/52
• Следующая

– Лара, но она же моя сестра! Мы же с ней вместе росли, хоть она и старше меня была! Мы с ней картошку ели из одной сковородки, спали под одним одеялом, когда в квартире трубы зимой прорвало, и было холодно, как на улице… Мы с ней, я считала, родные люди! Я бросила все и поехала вместе с ней, чтобы спасать ее, вызволять ее сына, мстить за ее плен какому-то там Егору… А она все это выдумала, выдумала!

Мне пришлось увести ее из кафе, мы вернулись в машину и поехали домой.

Дома я дала ей успокоительных капель и уложила в постель. Сидела рядом, держа ее руку, и пыталась успокоить.

– Ты не переживай, ведь у тебя есть я. И хотя ты пока обо мне мало что знаешь, поверь мне: я – вполне нормальный и, главное, адекватный и не подлый человек. Просто так сложились обстоятельства… Думаю, ты догадываешься, что я не всегда была такой богатой. Мне кажется, что мое плебейское происхождение и воспитание написаны у меня на лице. У меня всего-то десять классов образования и курсы парикмахера. Конечно, я не москвичка, я приехала из Тамбова, была дочерью шофера и продавщицы. Влюбилась вот, как твоя сестра Нина, сбежала из дома, поехала на «КамАЗе» с парнем в Москву, жила в общежитии, потом в коммунальной квартире, но уже с другим парнем, кое-как закончила курсы, работала в салоне красоты в Выхино, затем снова роман, закончившийся очень плохо, я влезла в долги, взяла кредит для этого идиота… Словом, сама во всем виновата! Но у тебя – другое дело. Ты уж точно пострадала без вины. А это значит, что ты должна отомстить. Но очень осторожно, аккуратно. Как? Надо хорошенько все обдумать.

Я, как могла, успокоила ее. Жаль было, конечно, что день заканчивался так грустно. А ведь я старалась поднять ей настроение. Но, видимо, ни покупки-подарки, ни мое присутствие и участие не смогли смягчить, уменьшить ее боль, ее прозрение после восемнадцати месяцев раздумий и явно фантастических планов, связанных с ее возвращением в нормальную жизнь.

– Лара?.. – Она вдруг поднялась на постели и устремила долгий задумчивый взгляд куда-то мимо меня. – А что, если та встреча… с Гришей, там в баре… была не случайной?

– Как это? – не поняла я.

– Ладно… – Она выдохнула, обмякла и снова легла. – Забудь. Глупость все это, как ты говоришь…

Хозяина у этого чердака не было, а потому я заняла его, как занимают чужие города, страны, как захватчица. Но тихая такая, не скандальная и вообще тайная. Я никому не собиралась причинять зла, не претендовала на право собственности, мне от этого холодного и жуткого чердака нужно было лишь одно: чистое окно.

Конечно, кто-то подумает, что я сошла с ума, но на самом деле я вполне здорова. Просто считаю, что каждый человек имеет право на счастье. Другое дело, что счастье у всех разное. Кому-то нужно одно, кому-то другое. Мое счастье заключалось (за неимением большего), вот в этом окне, из которого хорошо просматривались окна квартиры, в которой протекала, проходила, проплывала жизнь человека, которого я люблю.

Любовь, пожалуй, это сумасшествие. Отрава. Думаю, это и есть самый настоящий наркотик, без которого не можешь. Твой организм, твоя кровь, твои губы ищут именно этот вкус, именно эти ощущения, запахи, прикосновения, звуки голоса. В моей голове большая часть мозга была порабощена этой отравой и постоянно требовала подпитки, хотя бы звучания его имени. Думаю, что нередко прохожие, находящиеся поблизости от меня, могли слышать, как я произношу его имя: Гриша. Сладкое слово – Гриша. Мягкое и вместе с тем какое-то наперченное, острое.

Думаю, что ничего этого не случилось бы, если бы я не поцеловала его тогда там, на кухне. Отравленная, пьяная от этого поцелуя, я (с сорванной крышей!) назначила ему встречу в саду. Ночью. Как в дурацком старинном романе. И, что самое удивительное, он пришел! И уж как мы с ним оказались на траве, я и сама уже не помню. Как-то само все вышло.

Может, у него просто давно не было женщины, а тут я подвернулась. Может, на него так подействовали мои духи, я слышала, что и такое случается. Или (а почему бы и нет?) он просто захотел меня, как животное. То, что в тот момент я никак не ассоциировалась у него с той Машей, которую он видел часто и воспринимал исключительно как жену друга, было абсолютно точно. Да он мог даже и не разглядеть моего лица, и просто протянул руки и обнял меня, теплую, податливую, переполненную желаниями. Ну и еще мои губы, ведь я не целовала его губы, а пила их, как вино, как сладкую воду. Ни к кому в жизни я не испытывала столь сильного влечения, как к нему. Я не знаю, чем это можно еще объяснить, если не любовью. И не помню, когда это началось. Быть может, в первый же день, когда мы только познакомились? Как соседи? Я посмотрела на него и утонула в его синих глазах. Переведя взгляд с него на Лиду, почувствовала, как сердце мое начинает биться, бурно протестуя, что рядом с таким мужчиной находится такая женщина. Она же вообще никто, ноль. Неинтересная, некрасивая, неумная, простая, как вязанка дров.

Муж и жена, они принадлежат друг другу. И у каждого из них есть право собственности на другого. Это хоть и не прописано в документе о браке, но подразумевается. Иначе зачем брак, эти свадебные поцелуи, скрепленные подписями и печатями?

Вот и Гриша тоже принадлежал по закону этой Лиде. И она могла пользоваться им, как ей хочется. Могла, к примеру, закинуть на него ногу во время сна. Могла в любой момент подойти и обнять его, поцеловать. Или провести ладонью по волосам, губам.

Мне надо было ее убить, чтобы он остался, наконец, один. Но все разрешилось само собой, когда в ее жизни появился другой мужчина. И хотя для меня это было большим благом, ведь теперь ее почти не бывало дома, и я точно знала от общих знакомых, что с тем мужчиной у нее серьезно, и она собирается разводиться с Гришей, чтобы выйти замуж за этого старика, мне все равно была невыносима мысль, что Лида пренебрегла Гришей. Что он в ее глазах сильно проигрывал, раз она решила бросить его и связать свою жизнь с другим мужчиной. Как она не понимала своего счастья? Как она могла так поступить?

Наступил момент, когда она окончательно ушла. Приехала, забрала свои вещи, распрощалась с Гришей и уехала. Мы с Денисом наблюдали это из окна, и у меня сердце в груди сжималось, когда я пыталась представить себе, что испытывает он.

Он стоял на крыльце, такой брошенный, одинокий, что я чуть было не выдала себя. Сдержалась. Не выбежала из дома, чтобы подняться к нему, обнять. И здесь мне повезло. Денис, вероятно предположивший то же, что и я, что Грише сейчас очень плохо, едва машина нового возлюбленного Лиды скрылась за поворотом, сказал мне:

– Пойду, позову его к нам в гости. Ты как, милая, не против?

– Хорошо, я приготовлю что-нибудь вам…

Я старалась ответить ему равнодушно, хотя внутри я ликовала, я радовалась, как никогда! Сейчас Денис приведет Гришу, и у меня будет возможность накормить его, а если повезет, и прикоснуться к нему. Я буду смотреть на него, слушать его голос, разговаривать с ним. Может, глядя на меня, он вспомнит нашу ночь в саду, как нам было хорошо… Возможно, захочет повторения, но не в саду, а у него дома, где нам уж точно никто не помешает.

Меня слегка потрясывало от волнения, когда я накрывала на стол. Я была уверена, что Денис вернется с Гришей. И я не ошиблась. Едва услышав их шаги, я почувствовала слабость в коленях и опустилась на стул. Руки мои продолжали нарезать колбасу и раскладывать кружочки на тарелке. На столе уже стояли другие закуски, и я, готовясь встретить Гришу, представляла себе за столом только нас двоих.

Страшная, черная мысль накрыла меня с головой, когда в какую-то долю секунды я увидела распростертого на полу Дениса с простреленным виском. Сама не знаю, откуда вдруг взялась эта картинка. В нарисованные моим явно нездоровым мозгом картинки занесло еще одну, с занавешенными зеркалами…

• Предыдущая
• 29/52
• Следующая