Приключения инспектора Бел Амора. Вперед, конюшня! - Штерн Борис Гедальевич - Страница 97

• Предыдущая
• 97/128
• Следующая

Но за праздничным ужином мы крепко задумались: что если подобная победа, взрыв «энного пространства в диком яблочке», произойдет на промышленной установке Вакуумно-диффузионного завода? Лон Дайк быстренько прикинул карандашиком на манжете и выдал двухвариантный ответ: или-или. Или Вселенная мгновенно лопнет и испарится, как мыльный пузырь; или Вселенная медленно и мучительно испустит дух и превратится в сдутый презерватив.

— Как но мне: лучше лопнуть, чем жить в такой Вселенной,- зловеще сказал Лон Дайк в наступившей тишине.

ЧЕРНАЯ ТЕТРАДЬ.

К ПРОБЛЕМЕ КОНГРЕССИРУЮЩЕЙ ОПАСНОСТИ.

И все-таки мы победили,- точнее, выиграли первое сражение — но я не забыл мудрые слова футболиста с чудной кулинарной фамилией, которого процитировала фон Ворона; он был прав, этот Сельдерей или Чемерис, насчет того, что «пораженье от победы ты сам не должен отличать»; любая победа несет в себе полуквант поражения; эта первая победа через десять лет вылезла нам боком, когда Конгресс учинил расследование этой «аварии».

Этот крик-всплеск «ой!» был зарегистрирован сейсмическими станциями, сообщение о необычном трясении в районе «Мараккаины-2-бис» попал в спортивные газеты, и на Маракканну примчались фужеры:

— Что вы тут делаете?! Маракканну трясете?!

Они увидели развалины Устаиовочки, но нам удалось убедить их, что это не развалины, а строительство нового Полигона. Если бы не дядя Сэм, который до приезда фужеров успел мобилизовать на субботник всю конюшню и убрать, прибрать, прикрыть лезущие в глаза последствия аварии (я тоже таскал камни и бревна), информация просочилась бы в Конгресс, и вся эта история — а вместе с ней и весь Проект — наверняка закончились бы длительным и мучительным расследованием в комиссиях и подкомиссиях Конгресса.

«Опасность такого расследования угнетала нас на всех этапах работы и давала повод к шуткам. Вместе со мной эту опасность разделяли и д'Эгролль, и дженераль Гу-Син, и Войнович, и все бессмертные (за исключением, конечно, Коровы — ему все было по барабану). Мы шутили: если наша работа не увенчается успехом, и Вселенная превратится в презерватив, то результаты расследования будут для нас разрушительнее конца Вселенной. Точно — посадят. Джеиераль Гу-Син уже тогда что-то почувствовал. Когда я принес ему Белую тетрадь на прочтение, он полистал ее и сказал:

— Вы тут даже формулы записываете… Хорошо, оставьте, я почитаю. Мой вам совет. Я собираюсь купить дом недалеко от Цирка… (Так мы называли здание Конгресса.) Дом рядом также продается. Советую вам его приобрести. Это будет очень удобно на старости лет, потому что нам с вами придется провести остаток жизни в коридорах и кабинетах Конгресса, давая показания разным комиссиям. Это в лучшем случае. В худшем — будем коротать старость в тюрьме. Вы в шахматы играете?

Дженераль совсем не шутил. "

Итак, первым же нашим экспериментом было доказано, что милли-КВАНТЫ анти-ВРЕМЕНИ существуют, они взаимодействуют с пространством («взаимодействуют» — это мягко сказано), а ловушка для этих квантов и последующее их сжатие состоит в технологическом процессе…

«ПРИМ.

В этом месте отчета я описал технологию квантовой ловушки и последующий процесс получения энной пустоты, но оно было вычеркнуто секретниками СОС. Сейчас квантовая ловушка не составляет ни военной, ни государственной тайны — ее устройство основано на теории пространственно-временных фильтров Тутта- Капельцына, а опущенный цензурой текст будет восстановлен в академическом издании «Отчетов»

БЕЛАЯ ТЕТРАДЬ.

ИЗ РАЗГОВОРОВ С БЕССМЕРТНЫМИ.

ИГРА В ОБРАТНОЙ ПРОПОРЦИИ.

— В науке всегда есть чувство сопротивления неизвестного,- сказал Лон Дайк.- Что-то тебе мешает, но не понятно что.

— Соперник мешает,- сказал я.

— Какой соперник? Кто?

— Тот, кто сопротивляется вам.

— Незнание мешает.

— Да. В науке, как и в футболе, все очень просто,- сказал я.- Надо вынудить соперника сыграть в обратной пропорции.

— Это как? — заинтересовался академик Капельцын.

— Настолько плохо, насколько хорошо мы сыграем сами, — объяснил я.

— Это высокий класс, это научный подход,- уважительно сказал Капельцын.

— Это Лобан говорит, это не я,- сказал я.

— Я так и подумал,- сказал Лон Дайк.

— На нас кто-то наехал, значит, надо как можно лучше и энергичнее трепыхаться, чтобы успеть выскочить из-под колеса.

— Ехал мальчик на машине, весь размазанный по шине,сказал Лон Дайк.

— Очень мудро,- сказал Капельцын.- Главное: успеть.

— Кто не успел, тот опоздал,- сказал я.

— Очень мудро. Кто это сказал?

— Так говорил наш сантехник Сан Саныч-сан, когда наливал по последней.

— Это надо записать.

— Так и запишем.

ПРОБЛЕМА ПОСТОРОННЕГО НАБЛЮДАТЕЛЯ.

ОН ОБНАРУЖЕН!

Это случилось! Это, наконец-то, случилось! Я верил и не верил, и это случилось… В то утро я вошел в свой кабинет на «Маракканне». На столе не было черной тетради. Не было ее и в сейфе. Я обыскал все. Черная тетрадь исчезла.

«В этом-то и состоит проявление Постороннего Наблюдателя? разочарованно думал я.- Украл тетрадь? Просто спер, и с концами? Что-то скажет дженераль?» Событие было экстраординарным, и я немедленно позвонил ему.

— Тетрадь пропала!

— Какая? — спросил дженераль.

— Черная! Белая у вас!

— Приезжайте,- спокойно сказал дженераль. Как-то излишне спокойно сказал.

— Когда? — спросил я, ожидая услышать в ответ «немедленно».

— Сегодня. Не суетитесь. Сделайте все свои дела и приезжайте в Планетарий.

Дженераль не спешил. Я был разочарован.

ТЕОРИЯ «ОДНОГО ДЕЛА».

Легко сказать: «сделайте все дела…». Делать все дела не хотелось, и я воспользовался «теорией одного дела». Она гласила (ее однажды изложил мне Войнович, лежа на диване): — Каждый день надо обязательно сделать хотя бы 1 (одно) дело, но сделать его хорошо. Сделал дело — и достаточно. Конечно, если есть охота, можно сделать и два, и три, и много дел, но одно дело в день надо сделать обязательно, второе — можно отложить на завтра. Сделал отдыхай. Теперь прикинь, сколько дел можно сделать за год.

В то утро я быстро и хорошо сделал одно дело, которое давно откладывал: за три минуты уладил конфликт между двумя учеными из бригады математического обеспечения — один из них был травмированным ч-мо (черепно-мозговым), а второй настолько жо… желто-головым, что они никак не могли прийти к общему знаменателю: на какую картину мироздания указывают их вычисления. «Эта проблема была исключительной важности, о ней подробней в своем месте-времени.» Первый (ч-мо) утверждал, что наша Вселенная — «правша», а анти-Вселенная — «левша», и против нее надо действовать зеркальными апперкот-уравнениями, не входя в алгебраический клинч; второй (жо) страшно хохотал, издавал разные другие звуки и настаивал, что обе Вселенные интровертны и чуть ли не гермафродитны, но наша — с мужским знаком, а та — с женским «или наоборот, не помню». Я вот что им сказал: — Если завтра черновая математическая картина мироздания не будет лежать на моем столе, то послезавтра будете докладывать ее (картину) Гуго Амбалу и Хуго Верстаку.

«Оба непримиримых усердно вкалывали весь день, всю ночь и все следующее утро, и к обеду черновая картина мироздания — как йотом оказалось, неверная, зато от нее уже можно было плясать,- лежала на моем столе. Эти три минуты дали нам выигрыш по времени месяца на три, без этих минут ни черта бы мы не успели к светопреставлению.» Потом я помчался в Планетарий по зеленому монорельсу.

• Предыдущая
• 97/128
• Следующая