Полуночный Прилив (ЛП) - Эриксон Стивен - Страница 78

Он резко развернулся, царапая пол концом клинка. — Смерть, — пробормотал словно бы для себя. — Вера — это иллюзия. Мир не таков, каким видится. Мы дураки, все мы. Такая… глупость. — Тем же спокойным тоном он продолжил: — Преклони колена передо мною, Ханнан Мосаг. Эта сдача не так уж страшна, разве не видишь? Мы познаем мощь. Мы будем такими, какими были раньше, такими, какими должны быть. Преклони колена, Король — Ведун, и прими мое благословение.

Голова снова вдернулась — еще один золотой проблеск. — Бинадас. Ты чувствуешь боль, твоя рана неисцелима. Выйди вперед, и я избавлю тебя от боли. Исправлю повреждение.

Бинадас нахмурился: — Ты ничего не знаешь о магии, Рулад…

— СЮДА! — Вопль раскатился по залу.

Бинадас дернулся и неуклюже подступил к брату. Золотые руки метнулись, коснувшись груди брата. Легчайшее из касаний, и Бинадас начал оседать. Фир бросился, чтобы поддержать его. Но Бинадас выпрямился сам. Широко раскрыл глаза. Он молчал, но всем было очевидно, что боль в колене пропала. Он содрогнулся, еще и еще.

— Итак, — шепотом сказал Рулад, — подойдите, братья. Настало время.

Тралл прокашлялся. Нужно было что-то сказать. Нужно было задать вопросы, сказать то, чего не скажут остальные. — Ты был мертв.

— И вернулся.

— Но что за сила в твоем мече, Рулад? Почему этот союзник дает Эдур такое оружие? Что он надеется выиграть? Брат, племена объединились. Мы завоевали себе мир…

— Ты слабейший из нас, Тралл. Ты выдаешь себя словами. Мы Тисте Эдур. Ты забыл, что это значит? Думаю, да. — Он огляделся. — Думаю, вы все это забыли. Шесть жалких племен, шесть жалких королей. У Ханнана Мосага были куда большие амбиции. Достаточные, чтобы завоевывать. Он был необходим, но он не справится с тем, что грядет.

В этих словах Тралл различал своего брата, но в него было вплетено и нечто иное. Чуждые, ядовитые корни — был ли это голос его силы?

Тихое клацанье монет — Рулад оглядывает безмолвную толпу за внутренним кругом. — Эдур потеряли правильное воззрение на свою судьбу. Король — Ведун уведет вас с необходимого пути. Братья и сестры мои — все вы родные мне, и даже более того. Я стану вашим голосом. Вашей волей. Тисте Эдур более не нуждаются в королях и ведунах. Нас ожидает то, чем мы уже владели, давным — давно. О чем я говорю, братья и сестры? Я отвечу вам. Об Империи.

Тралл уставился на брата. «Империя. А в каждой империи есть… император».

«Склоните колени», требовал Рулад. От Короля — Ведуна. От всех. Тисте Эдур не склоняются перед простыми королями…

Заговорил Фир: — Ты станешь императором, Рулад?

Брат обернул к нему лицо, поднял руки в неодобрительном жесте: — Я заставляю тебя отворачиваться, Фир? Отворачиваться в ужасе и негодовании? О, но разве раб не постарался? Разве я не чудо красоты?

В его голосе слышалась истерия.

Фир промолчал.

Рулад улыбнулся, продолжив: — Должен тебе сказать, что весь этот вес больше не давит на меня. Я чувствую себя… неотягощенным. Да, брат мой, я нахожу в себе радость. Тебя это поразило? Почему? Неужели не видишь мое богатство? Мой доспех? Разве я не верный образ воина Эдур?

— Я не уверен, — отвечал Фир, — что же именно вижу. Подлинно ли Рулад живет в этом теле?

— Умри, Фир, и процарапай себе путь назад. Затем спроси, не изменило ли тебя путешествие.

— Ты находился среди предков? — спросил Фир.

Ответный смех Рулада был груб. Он взмахнул мечом, повернул лезвие в диком подобии воинского приветствия, обнаруживая такое мастерство владения оружием, какого Тралл никогда в нем не замечал. — Наши предки! Гордые духи. Они стояли строем в десять тысяч рядов! Они ревели, приветствуя меня! Я был омыт кровью и достоин присоединиться к упорной защите славной памяти рода. А против них строилась великая армия невежества. О да, Фир, это было время великой славы.

— По твоему тону, Рулад, я понимаю: ты бросаешь вызов всему, что нам дорого. Ты отвергаешь наши верования…

— И кто же среди вас рискнет отвергнуть меня?

— Теневые духи…

— Были племенем Тисте Анди, брат. Рабы нашей воли. Скажу тебе вот что: служащие нам умерли от нашей руки.

— Но где же наши предки?

— Где? — Голос Рулада стал еще жестче. — Где? Нигде, братец. Нигде. Души уходят из тел, из этого мира, ибо мы не принадлежим ему. Мы никогда не были от этого мира.

— И ты поведешь нас домой, Рулад Сенгар?

Сверкание очей. — Мудрый брат. Я знал, что ты первым найдешь тропу.

— Почему ты хочешь, чтобы мы склоняли колени?

Рулад склонил голову к плечу: — Я хочу, чтобы вы признали свою новую судьбу. Судьбу, к которой я поведу Тисте Эдур.

— Ты возьмешь нас домой.

— Да.

Фир шагнул вперед, опустился на колено, склонил голову: — Веди нас домой, Император.

Тралл услышал звучавший где-то в уме треск. Словно сломался становой хребет.

Он, как и многие в зале, обернулся, чтобы посмотреть на Ханнана Мосага и его магов. И увидел, как Король спускается с тронного помоста. Увидел, как он становился на колено перед Руладом Сенгаром, императором Тисте Эдур.

Словно треснул становой хребет.

Удинаас старался устоять. Вода била его по голеням, кружила у онемелых ног. Волны качали и шатали его. За заливом — корабли. Четыре корабля. Движутся сквозь туман, темные носы раздвигают серую воду, будто мигрирующие левиафаны, разрезают буруны. Он уже мог расслышать тупой плеск десятков весел. На палубе виднелись уменьшенные расстоянием фигуры в капюшонах. Прибыла делегация.

Он чувствовал, будто стоит на ледяных кольях, и зазубренные их концы втыкаются в колени. Казалось, он утратил способность ходить. Действительно, какие-то мгновения отделяли его от падения в пенящуюся воду, от утопления. Так легко: подхваченный течениями, с холодной водой в легких, которая проникает в мозг, насылая тьму. В совершенном спокойствии принимая неизбежность, ожидая, пока все не закончится.

Когти впились в плечи, подняли над водой. Проникли сквозь мокрый плащ, вонзились в трепещущую плоть. Слишком пораженный, чтобы кричать, он чувствовал себя летящим по воздуху. Ноги разрезали пыль водяных гребней.

Вниз, на каменное ложе шагах в пятнадцати от линии прилива.

Поднявший его скрылся, хотя огонь все бурлил в груди и раненых когтями плечах. Чувствуя странную беспомощность, Удинаас начал барахтаться, пока не перевернулся на спину, смотря в бесцветное небо, чувствуя дождь на лице.

«Локви Вайвел. Похоже, не хочет, чтобы я умер».

Он поднял руки и ощутил мокрую ткань плаща. Проколов нет. Отлично. Не придется объяснять, откуда отверстия.

К ногам возвращалась чувствительность. Он оперся на руки и ноги. Мокрый, дрожащий. Рулада ждет неласковый прием, это ясно. Король — Ведун должен будет его убить. «Если это сработает».

Убить или сдаться. Что может заставить Ханнана Мосага сдаться едва омытому кровью щенку? Нет, изрубит его на кусочки, отделит голову и растопчет в блин. Что останется, сожжет. Уничтожит монстра, ведь Рулад Сенгар именно монстром и стал.

Сзади зашуршали шаги. Удинаас сел на карачки, смахнул капли со лба. Увидел, что подошел Халед.

— Удинаас, что ты здесь делаешь?

— Она бросила плитки? Да?

— Пыталась.

— Пыталась?

— Ей не удалось. Оплоты были закрыты; они стала как слепая. Испугалась. Никогда не видел ее такой напуганной.

— Еще что стряслось?

— Не знаю. Эдур всё сидят в цитадели.

— Не все же они там.

— Нет, лишь благородные. Остальные по домам. Рабам запретили входить. Большинству идти некуда, спрятались в лесу. Промокли с головы до пят. Конца ливню не видать. — Он протянул руку, помогая Удинаасу встать. — Идем в Длинный Дом. Согреемся, обсохнем.

Удинаас позволил Халеду вести себя в дом Сенгаров. — Халед, видел корабли? — спросил он на ходу. — Видел ты их?

— Да. Они спускают шлюпки, но радостной встречи не жди.

— Интересно, они готовы к такому?