Повелители волков - Гладкий Виталий Дмитриевич - Страница 43

• Предыдущая
• 43/85
• Следующая

Потрясенный невиданным зрелищем, Ивор стоял на берегу Истра и наблюдал за переправой персидского войска. Река почернела от огромного количества людей и животных, которые двигались в его сторону. Казалось, что кто-то сбросил в воду несколько муравьиных куч, и теперь мириады муравьев пытаются выбраться на сушу.

Ивор, Кимерий и Лид прибыли к месту переправы как раз вовремя. Дозорные персидского войска, полудикие фракийцы, которым они предъявили табличку из обожженной глины с изображением орла – оттиском перстня самого царя Дария, были безграмотными и понятия не имели, что им тычут под нос и что все это значит, поэтому едва не снесли им головы. Но тут, на счастье будущих проводников, появился сатапатиш с новой сменой. Он быстро разобрался, кого поймали его подчиненные, и не без подобострастия принес им свои извинения – обидеть человека с таким фирманом, значило самому себе подписать смертный приговор; в войске царя Дария с нарушителями дисциплины и порядка не очень церемонились.

Первым делом Ивора вместе с Кимерием и Лидом доставили в палатку тысяцкого Артасира. Это был начальник тайной войсковой стражи. В его обязанности входила разведка, добыча языков, ночное охранение войска, под командованием Артасира находились дозоры и разъезды, а еще он занимался поиском вражеских лазутчиков и отловом дезертиров. Короче говоря, забот у него было – с горой.

Невысокий, щуплый Артасир всеми своими повадками напоминал хорька – быстрый, стремительный, востроглазый. Он засыпал всех троих кучей вопросов, на которые обстоятельно смог ответить лишь Ивор.

Перед тем как сдаться на милость дозорных-фракийцев, они подкрепились вином, и джаниец ухитрился подлить в чаши Кимерия и Лида немного бесцветной жидкости из небольшого стеклянного сосудика с притертой пробкой, спрятанного за пазухой. Поэтому и тот, и другой лишь что-то смущенно блеяли в ответ на вопросы Артасира; на большее они были неспособны. Ивор боялся, что наущения Глузда окажутся бессильными перед сокрушительной мощью Тьмы, надвигавшейся на скифскую равнину, и потрясенные Кимерий и Лид сдадут его персам со всеми потрохами. Пусть немного пообвыкнут, придут в себя…

– Мои товарищи напуганы мощью армии повелителя персов, – смиренно объяснил Ивор их поведение. – Просим нас извинить.

– А ты, я вижу, не подвержен страху? – спросил Артасир и уколол джанийца своим острым взглядом.

– Я просто преклоняюсь перед величием царя царей Дария, – изобразил благоговение Ивор. – И готов служить ему не на страх, а на совесть.

– Хорошие слова… – Взгляд Артасира потеплел. – Кто-нибудь из вас разумеет персидский язык?

– Прости, господин, но в языках мы не сильны… – Ивор в смущении опустил голову.

Они разговаривали на языке эллинов, причем Ивор нещадно его коверкал. Он не хотел, чтобы Артасиру и другим стало известно, что он знает не только истахра, язык простонародья, но и арамейский, на котором общались чиновники и секретари канцелярии царя персов. Что касается Кимерия и Лида, то они довольно сносно разговаривали на греческом и почти на всех языках припонтийских племен, а вот из персидского знали всего несколько слов.

– Придется искать вам переводчика, – нахмурился Артасир. – Вот незадача! Ладно, поищем. Греков у нас хватает…

На этом проверка закончилась – табличка с орлом, царский фирман, не вызвала у начальника тайной войсковой стражи никаких сомнений. Артасир позвал десятника-датапатиша из подразделения тайной стражи и приказал найти проводникам место на обширном пространстве военного лагеря, да так, чтобы они находились недалеко от шатра Мегабаза, в распоряжение которого поступали, а также снабдить их продовольствием. Вскоре Кимерий и Лид, изрядно проголодавшиеся от страха, уже суетились возле костра, готовя чечевичную похлебку, а Ивор отправился к берегу Истра, чтобы понаблюдать за переправой персидского воинства…

В тот же день, ближе к вечеру, в просторном шатре Дария с вышитыми на нем золотыми царскими орлами собрался совет. В нем участвовали лишь самые близкие царю военачальники, как персы, так и греки, которых царь ценил за независимость суждений и оригинальные замыслы.

Чтобы упрочить свою власть, Дарий провел серьезную военную реформу. Реорганизации подверглась в первую очередь армия. Ее ядро составляли тяжелая пехота и конница, набранные только из персов и частично из мидийцев и эламитов. Это было не случайно – после череды восстаний против его владычества Дарий перестал доверять войскам, состоявшим из других народностей. Они были склонны к измене, но самое главное – избегали рисковать жизнью во время военных походов и битв. Потому-то в четвертую линию войскового построения царь и ставил отборных воинов-персов, готовых убить каждого, кто попытается бежать с поля боя.

Теперь войска возглавляли военачальники-персы, которые были независимы от сатрапов и подчинялись лично Дарию I. Это позволяло ему избегать опасности возникновения крупных мятежей в стране, в которых могли бы принимать участие войска, расквартированные в сатрапиях. Военачальники имели право в критических ситуациях действовать самостоятельно, руководствуясь только интересами государства. Кроме того, высшие должности в гарнизонах, основных стратегических пунктах и крепостях тоже находились в руках персов.

Страсти на совете кипели нешуточные. Приближенные Дария, большей частью его родственники и верные друзья – родной брат Артабан, сводный брат Артаферн, наместник Сард, зять царя Мардоний, сын Гобрия, сам Гобрий, Мегабаз, Отан, военачальники Датис и Видарна – могли говорить ему прямо в глаза то, о чем другие не осмеливались даже думать, страшась тайной стражи и царского гнева.

– Зачем?! – вопрошал Артабан. – Дэв меня побери, если я что-то понимаю! Зачем мы пришли в эти дикие степи?! Где заморские саи, которые должны были встретить нас на этом берегу Истра?! Ах, да, их нужно искать… Действительно, это нам просто необходимо, ведь мы должны отобрать у саев их многочисленные стада, потому что ничего другого у этих варваров нет. Стада, которые войско съест в походе! Хорошенькая прогулка получается.

– Разведка донесла, что на расстоянии пяти парасангов нет ни единого человека, – мрачно заявил Гобрий. – Встречаются поселения, но они брошены, а запасы продовольствия вывезены. В поселениях нет даже собак.

– А я говорил, убеждал, что нужно идти на Индию! – встрял в разговор Отан. – Нам ведь покорилась только часть ее. Там цивилизованные края, богатые города, где много золота и драгоценных камней. Индийцы смелые воины; хорошее подспорье для нашей армии перед походом на Грецию, который ты, царь, почему-то отменил.

– Без Эллады в твоей царской парагнотиде[70] не хватает самого драгоценного камня, – сказал Артаферн. – Только тот может считаться повелителем мира, кто владеет греческими государствами.

Это заявление Артаферна граничило с непозволительной дерзостью, и все затихли, ожидая неминуемого гнева повелителя персов – ведь Дарий уже заявил, что он живой бог, которому подчинены все народы цивилизованного мира. В Египте он назывался Интариушом и короновался как фараон с именем Сетут-Ра – потомок бога солнца Ра, рожденный богиней Нейт, владычицей Саиса. По его указанию начали строить храмы Амону-Ра в долине Пирава[71] и в Великом оазисе, а еще он велел копать канал от реки Пирав, текущей по Египту к морю, идущему из Персии.

К тому же, при дворе были сторонники и другой точки зрения на Эллад, которые утверждали, что обладание гористой страной и островами, на которых было расселено греческое племя, не принесет Персии ни малейшей пользы. По этому поводу среди знати шли жаркие споры, и мало кто удивился, когда царь изменил свое мнение и повел войска на заморских саев; все решили, что верх взяли те, кому нравилась эллинская цивилизация и кто не хотел ее гибели. Многие думали, что этому решению Дария поспособствовал и спартанский царь Демарат, хотя это было совсем не так.

• Предыдущая
• 43/85
• Следующая