Джура(ил. И.Незнайкина) - Тушкан Георгий Павлович - Страница 83

• Предыдущая
• 83/136
• Следующая

На второй день, забежав ещё дальше в тугаи, Тэке услышал громкий лай.

Он насторожился. Лай был злобный, запугивающий. Тэке спрятался было за куст, но лай внезапно смолк, и он осторожно пошел узнать, в чем дело. Тэке увидел, как свора собак, облизываясь после съеденного зайца, побежала дальше, высматривая новую добычу.

Тэке осторожно последовал за ними, прячась между кустами. Вдали мелькнул заяц.

Свора сейчас же разбилась на группы и заняла все проходы вокруг куста. Вожак, желтая сука из породы гончих, сейчас же залаял возле куста, и все находившиеся с ним собаки, кроме лежавших в засаде, на тропинках между кустами, залаяли изо всех сил. Маленькая собачонка осторожно пролезла под иглами между стволами кустарника и тоже угрожающе завыла.

Заяц испуганно подпрыгнул и быстро зашевелил ушами, поворачивая их во все стороны. Лай слышался только с одной стороны. Когда же под ногой маленькой собачки хрустнула ветка, заяц не выдержал и бросился наутек.

Напуганный и оглушенный, он помчался по тропинке, но не успел обогнуть соседний куст, как серый большой пес метнулся к нему. Заяц бросился в кусты, но острые зубы вцепились в него, и он пронзительно закричал.

На этот визг примчались остальные собаки. И в то же мгновение Тэке налетел и, отбросив сильным ударом груди удачливого охотника, грозно рыча, застыл над разорванным зайцем. Собаки обиженно залаяли, протестуя против такого наглого грабежа. Сука бросилась на Тэке, но он, не обращая на неё внимания, отгрыз у зайца ногу и, давясь, почти сразу проглотил. Тогда все собаки кинулись к зайцу, и каждая старалась съесть побольше, но Тэке успел сожрать львиную долю.

Собаки стали вокруг него и, грозно лая простуженными голосами, предлагали убраться.

В это время из куста, возле которого лаяли собаки, выскочил напуганный заяц. Все собаки, включая Тэке, дружно помчались за ним, поймали и съели. И едва собаки принимались сердито лаять на Тэке, как снова выскакивал заяц, и собаки, увлеченные охотой, бросались за ним.

За зайцами никто, кроме собак, не охотился. Местное население их не ело.

Собаки охотились до вечера, а когда солнце коснулось горизонта, сытые и довольные, они побежали к городу вместе с Тэке. Собаки уже не огрызались на него.

Чем ближе к городу, тем неохотнее бежал Тэке и наконец остановился. Однако он заметил, что стая направилась не в жилые кварталы, а к древнему, разрушенному много веков назад городу, где вместо домов были бугры глины и кучи мусора. Тэке опять побежал за стаей.

С высоты холмов, замыкавших мусорище, он узнал эти развалины. Оттуда неслись сотни собачьих воплей — лай, крики и радостное рычание молодежи. И, как уже однажды было, не доходя до «собачьих холмов», Тэке насторожился и остановился. Удивленная его поведением, вся свора тоже остановилась; собаки оглянулись на него.

Тэке нюхал доносимые ветром запахи, стараясь угадать, какие там собаки, но запахов было так много, что он толком ничего не понял. Выросший в одиночестве, он побоялся идти к «собачьим холмам». Тэке сел и угрюмо оглянулся.

К нему подошла сука и, вильнув хвостом, побежала вперед. Приближаясь к «собачьим холмам», Тэке все беспокойнее поглядывал по сторонам. Лай слышался все громче и громче. Много серых, пятнистых, черных, белых собак сидело и бегало у холмов. Свора побежала между холмами. Тэке заметил в них много нор. Когда же из одной высунулась собачья голова, он даже остановился, удивленный. Собака, голову которой Тэке заметил в норе, вдруг подняла неистовый лай. По этому сигналу несколько собак выскочили из нор этого холма и залаяли на Тэке, прогоняя прочь. Собаки же из нор соседнего холма не залаяли и не обращали на него внимания: это было частным делом собак, живущих в холме, около которого остановился Тэке.

Поздно ночью Тэке достиг крайнего холма и сунулся в одну из пор, но тотчас же отскочил: одна из собак, взвизгнув, лизнула его в нос.

Из норы вылез рыжий пес и радостно бросился к Тэке. Тэке обнюхал его и тоже обрадовался, узнав собаку, по кличке Рубленый Хвост, с которой он подружился, сопровождая караван несколько месяцев назад.

Рубленый Хвост весело носился вокруг Тэке, лаял, игриво толкал его, припадая грудью к земле.

Вскоре Тэке познакомился с косматым вожаком. Косматый был самым свирепым из собак.

Черные глаза его сверкали из под белой шерсти, свисавшей прядями со лба. По малейшему поводу, невзирая на опасность, он бросался на людей, на животных, на рассердивших его собак и грыз с остервенением, не замечая ничего, кроме врага. Поголодав несколько дней, Тэке побежал в кишлак, на базар. Базарные собаки несколько раз наскакивали на него, но, злой и сильный, он быстро расправлялся с ними поодиночке, избегая драться со стаей.

Через несколько дней базарные собаки перестали преследовать Тэке. Это случилось после того, как он искалечил и прогнал с базара вожака одной из уличных стай кишлака, где Тэке однажды чуть не загрызли.

С каждым днем Тэке все больше и больше осваивался на базаре. Он не вымаливал подачку жалобным визгом и не провожал людей, несущих пищу, до самого дома. Тэке быстро понял: если на базаре рычать, то люди дают пищу. Теперь он смело ходил по базару и, обходя по очереди торговцев, рычал на них. Скоро вошло в обычай бросать подачки Тэке и сопровождавшим его собакам. Даже собаки мясника, огромные пестрые псы, злые и кровожадные, однажды неудачно подравшись с Тэке, тихо ворчали про себя, боясь разъярить Тэке лаем, хотя он ходил в их владениях и иногда получал оставленные для них куски.

Число собак вокруг Тэке все росло. Приходилось увеличивать и подачки. Тогда торговцы сговорились покупать для стаи Тэке за бесценок павших лошадей. Трупы лошадей уже не вывозили, как обычно, на окраину, к «собачьим холмам», а бросали у базара, где их пожирали собаки…

Стая Тэке наглела с каждым днем. Это были уже не сторожа и охотники — это были завоеватели, требовавшие ежедневной дани. С каждым днем стая увеличивалась за счет собак с прибазарных улиц и обитателей холмов, и Тэке не гнал их.

Эта большая стая поселилась возле Тэке, на «собачьих холмах», и выгнала из соседних нор всех других собак, не входивших в стаю. В «собачьих холмах» Тэке был уже вожаком трех холмов, а на базаре он был вожаком стаи, куда входило множество собак с других холмов.

Остальные вожаки, лишенные падали, которую больше не вывозили, каждый день лаяли, вызывая Тэке на поединок. Когда же большая часть собак «собачьих холмов» перешла к нему в базарную стаю, враждебные Тэке вожаки окружили однажды вечером нору Тэке и, подняв лай, вызывали его на поединок. Тэке не выходил. Злой, он рычал из своей ямы и укусил за нос сунувшегося к нему пса.

Под утро вожаки разошлись.

Тэке ждал. И час битвы настал.

В кишлак издалека прибыли купцы и начали быстро распродавать пригнанный скот. В один день они продали свыше трехсот голов. В полдень к старшине базара прибежали несколько дехкан и сообщили, что у них подохли купленные коровы. Даже сам Кипчакбай пострадал и приказал разыскать купцов, но их и след давно простыл. Всего подохло около ста голов. Их решили зарыть в одном месте, чтобы собаки не растащили кусков и не разнесли заразу. Перед этим дней десять собаки голодали.

Теперь на «собачьих холмах» царило всеобщее возбуждение. Собаки не спали. Они бегали от норы к норе, лаяли и выли. Тэке со своей стаей даже не возвратился вечером на «собачьи холмы»: всю ночь они дежурили у огромной кучи трупов, охраняемой стражей.

Ранним утром, когда девушки с кувшинами шли за водой к реке, на базар пригнали верблюжий караван. Трупы привязали к верблюдам, и те потащили их по пыльной дороге. Огромная собачья стая во главе с Тэке пошла по пятам, отгоняя чужих псов.

Погонщики не отцепили трупы коров на пустыре, около базара, где обычно в последнее время бросали падаль, а повезли за кишлак. Собаки заволновались. Тэке забежал спереди и начал бросаться на верблюдов, преграждая им путь. Верблюды обиженно ревели и не хотели идти дальше. Погонщики с нагайками в руках хотели разогнать собак, но были вынуждены оттащить в сторону и оставить одну корову.

• Предыдущая
• 83/136
• Следующая