Понятие сознания - Райл Гилберт - Страница 43

И то, и другое кажется неприемлемым, хотя второй вариант дает необходимую часть ответа. Подобно большинству дихотомий, логическую дихотомию «либо категорическое утверждение, либо гипотетическое» надо принимать «со щепоткой соли». Мы должны заняться здесь классом утверждений, которые как раз и соединяют эти альтернативы. На самом деле нет ничего неприемлемого в идее, что утверждение может быть в одном отношении похоже на констатацию простого факта, а в другом — на вывод «если… то…» или что утверждение может быть одновременно повествованием, объяснением и условным предсказанием, не будучи, тем не менее, конъюнкцией более простых суждений. В самом деле, чтобы утверждение, значение которого состоит в том, что что-то есть, потому что что-то другое имеет место, было истинно, нужно, и чтобы имелся некоторый факт, и чтобы было право выводить из одного факта другой. Это не такое суждение, про которое можно сказать, что одна его часть истинна, а другая — ложна.

Встречающееся в разговорном языке обвинение «Ясно же было, что ты пропустишь последний поезд» содержит не только упрек в том, что собеседник пропустил последний поезд, но и утверждение, что этого надо было ожидать. Совершенный проступок был предсказуемым. Данное обвинение содержит в себе частично выполненное открытое гипотетическое утверждение. Оно не является и не может быть полностью выполняемым, ибо можно было бы также предсказать, например, что, если бы человек вошел в телефонную будку (чего он, возможно, не сделал), у него могло бы не оказаться подходящей мелкой монеты или что если бы он намеревался отправить письмо по почте (чего он, возможно, не делал), то он пропустил бы время последней выемки писем из ящика. Я буду называть предложения типа «Ясно же было, что ты сделаешь то, что ты сделал» «полугипотетическими» или «нечистокровными (смешанными) категорическими утверждениями». Большинство примеров, которые обычно приводятся в качестве категорических утверждений, являются смешанно категорическими.

Соответственно, когда мы говорим, что кто-то делал нечто внимательно, мы высказываем не только то, что он, например, способен выполнить какие-то тесты и задачи, которые ему можно было бы предъявить, но которые не были предъявлены, — мы высказываем также, что он был готов к выполнению задачи, с которой он и в самом деле справился. У него была такая структура сознания (frame of mind), что, мог бы, если бы потребовалось, выполнить массу задач, которые на самом деле могли бы и не потребоваться. И ipso facto он находился в таков структуре сознания, чтобы выполнить по крайней мере ту задачу, которая встала перед ним в действительности. Имея такую структуру сознания, он должен был бы выполнить то, что он на самом деле выполнил, как и массу других вещей, о которых тут вовсе не говорится, что он их выполнил. Поэтому когда мы говорим, что он был внимателен к тому, что он делал, то это есть не только описание, но в такой же мере и объяснение реального события с помощью условного предсказания дальнейших событий.

Утверждения такого типа характерны не только для описаний сознательных действий и реакций людей. Когда мы описываем кусок сахара как растворяющийся, наше описание является более событийным, нежели когда мы описываем его как растворимый. Однако наше описание является более диспозициональным, нежели когда мы описываем его как намокший. Когда птица описывается как совершающая перелет, высказывается нечто более событийное, нежели тогда, когда она описывается как перелетная, но более диспозициональное, чем когда она описывается как летящая в сторону Африки. Кусок сахара и птица в данных ситуациях должны были бы делать то, что они фактически делают, но, если бы возникли другие обстоятельства, они делали бы также много других вполне определенных вещей.

Описание птицы как совершающей перелет более сложно, нежели описание ее как летящей в сторону Африки. Но эта большая сложность состоит не в том, что тут якобы описывается больше происшествий. Описывается одна и та же вещь — что птица в данный момент летит на юг. Утверждение «Это перелетная птица» не сообщает нам больше событий, нежели утверждение «Она летит на юг». Однако первое утверждение сообщает нам и о многих возможных событиях в отличие от утверждения «Она летит на юг». Первое может оказаться ложным в большем числе случаев, и потому оно существенно информативнее.

Это связано с весьма распространенным использованием слов «потому что», отличным от всех ранее рассмотренных употреблений. Оба утверждения — «Птица летит на юг» и «Птица совершает перелет» — являются сообщениями о некоторых событиях. На вопрос: «Почему птица летит на юг?» — можно дать вполне уместный ответ: «Потому что она совершает перелет». Однако процесс перелета ничем не отличается от процесса полета на юг. Поэтому перелет не может быть причиной того, почему птица летит на юг. К тому же, предложение «Потому что она совершает перелет» говорит не то же самое, что предложение «Потому что она перелетная», поскольку первое предложение является сообщением о событии. Мы можем сказать, что фраза «Она совершает перелет» описывает процесс полета отчасти в терминах описания событий, отчасти в объяснительных и предсказательных терминах. Сама по себе она не утверждает никакого закона, однако описывает событие в терминах, подразумевающих определенный закон. Фраза «Совершает перелет» сообщает известную биологическую информацию, подобно тому, как глагол «растворяется» передает информацию химическую. Фраза «Птица совершает перелет» дает право на вывод «Это перелетная птица», подобно тому, как фраза «Сахар растворяется» дает право на вывод «Он растворим». Аналогичным образом, когда мы спрашиваем, почему человек читает определенную книгу, на это можно дать вполне уместный ответ; «Потому что ему интересно то, про что он читает». Однако тут не происходит двух параллельных процессов — чтения и испытывания интереса к тому, что читают. Поэтому интерес не есть причина чтения. Но в то же время интерес объясняет чтение таким же общим (а не конкретным) образом, каким совершение перелета объясняет, почему птица летит на юг.

Итак, я указал на некоторый факт относительно понятий внимания, а именно: вполне осмысленно приказывать быть внимательным, обращать внимание, соблюдать осторожность, учиться прилежно и т. п. Столь же осмысленно человек может говорить о самом себе, что он сосредоточил внимание, соблюдает осторожность и пр. Конечно, очевидно, что нельзя приказать только сосредоточить внимание или обратить внимание. Следует добавить, что именно надлежит внимательно делать. Например, школьнику, корректору и пациенту глазного врача могут сказать, что нужно внимательно прочитать определенный отрывок текста. Ученик нарушит этот приказ, если будет обращать внимание на опечатки, а не на суть изложенного; корректор нарушит приказ, если будет вдумываться в суть, а не обращать внимание на опечатки; а пациент глазного врача должен сообщать не об опечатках и не о сути, а только о четкости или расплывчатости, яркости или бледности напечатанных букв. То же самое, очевидно, относится к вниманию вообще. Нельзя просто сказать, что человек интересуется, поглощен или пытается; надо сказать, что он, например, с интересом читает статью, поглощен ужением рыбы или пытается влезть на дерево. Подобным же образом слова «наслаждаться» или «испытывать отвращение» требуют дополнений, производных от активных глаголов, например к «плаванию», «слушанию Баха» или «безделью».

Когда человек описывается как направляющий свое внимание на какое-то определенное действие или реакцию, мы вправе сказать, что он «думает» о том, что он делает или испытывает, на что направляет внимание. Это не означает, что он обязательно сообщает самому себе о том, что он делает или испытывает. Он не обязан, хотя и может это делать, бормотать самому себе комментарии, критику, указания, поощрения или оценку ситуации; а если бы он все это проделывал, можно было бы снова спросить, думает ли он о том, что бормочет, или нет. Иногда нездоровое увлечение самокомментариями, как в случае Гамлета, считается знаком отсутствия внимания к тому, что человек делает, именно потому, что он направляет свое внимание на вторичную задачу обсуждения с самим собой своей основной задачи. А иногда человек, пытающийся говорить по-французски, сам отвлекает себя от этой задачи, обсуждая с самим собой по-английски, как ему построить французскую фразу. Думать или быть внимательным к тому, что делаешь, вовсе не предполагает составления связного описания своих действий. Последнее есть просто один из возможных примеров того, как можно думать о том, что делаешь, или быть внимательным к тому, что делаешь. Это есть один из видов, а не причина и не условие внимательного действия. Но, конечно, дидактическое проговаривание, если оно осмысленно проводится и осмысленно воспринимается, часто становится необходимым руководством при исполнении некоторых действий. Есть много вещей, которых мы не можем сделать или не можем сделать хорошо, если не будем внимательны к надлежащим и своевременным инструкциям, даже если авторами этих инструкций являемся мы сами. В таких случаях, пытаясь что-то сделать, мы одновременно стараемся давать себе правильные и своевременные инструкции и следовать им.