Понятие сознания - Райл Гилберт - Страница 3

Философия сознания Райла в стремлении перевести высказывания о внутренней жизни сознания на язык внешних, доступных наблюдению действий вызывает в памяти такое психологическое направление, как бихевиоризм. Это признает и сам философ, когда в заключительной главе «Понятия сознания» пишет: «Общее направление этой книги, вне всякого сомнения, а также без обиды для меня, будет признано „бихевиористским“». Хотя сам Райл отрицает, что он бихевиорист, его неприятие дуализма «души и тела» на том основании, что такой дуализм порождает образ сознания как особой нефизической субстанции, его аргументы в пользу того, что наши ментальные состояния могут анализироваться через наше поведение и отражают прежде всего предсказуемый способ поведения, заставляет несколько внимательнее присмотреться к этому вопросу. Дело в том, что на 40-50-е гг. приходится пик интереса философии к бихевиоризму, и ряд философов, среди которых наиболее известными были Витгенштейн и Куайн, стремились более конкретно применить его идеи в философии сознания.

Как известно, бихевиоризм — это психологическое направление, исходящее из того, что ментальные состояния человека идентичны наблюдаемым актам его поведения или же проявляются через его действия. Его сторонники стремились превратить психологию в строгую науку, имеющую дело лишь с объективно наблюдаемыми свойствами и характеристиками человеческой активности. Наряду с психологическим можно говорить и о философском бихевиоризме, который восходит к доводам Т.Гоббса о материальной природе ментальных состояний. Некоторые интерпретаторы считают, что в «Понятии сознания» Райл предложил современную форму философского или логического бихевиоризма. Дело в том, что Райл отстранялся от того что в современной философии сознания называют «строгим» бихевиоризмом, — от онтологической позиции, утверждающей, что нематериальных «душ» или сознаний не существует. Этот взгляд является полностью материалистическим, согласно ему человеческие существа являются лишь чрезвычайно сложными материальными устройствами, которые не обладают нематериальной душой или сознанием. «Слабая» версия философского бихевиоризма, не отрицая самого существования сознания, полагает, что ментальное не может быть описано независимо от внешне проявляющегося телесного поведения. Подобную версию Райл вполне разделяет, но главное состоит в том, что он связал подобный подход с философией языка, переведя проблему в логико-лингвистический план. Здесь важна не только доступность разумного поведения объективному внешнему наблюдению, но и то, что мы обучаемся применять для фиксации наших ментальных действий общий с другими людьми язык и интерсубъективные критерии его применения в ситуациях, вызывающих эти действия.

Философия сознания сейчас является одной из наиболее интенсивно развиваемых областей философии. Поэтому представляется, что идеи Райла привлекут внимание не только философов, но и психологов и всех, кто интересуется истоками современных подходов в этой области исследований.

Доктор философских наук

В. П. Филатов

От научного редактора

Идея издания работ Г. Райла на русском языке возникла на философском факультете Российского государственного гуманитарного университета в ходе занятий по истории аналитической философии XX в. Группа студентов-старшекурсников — Е. В. Крупенина, Н. Г. Примаков, В. А. Селиверстов и Д. А. Симонов — рискнула взяться за перевод «Понятия сознания» и статьи «Категории». Первые варианты перевода были далеки от совершенства, в связи с чем для довершения дела были привлечены известные специалисты по современной англоязычной философии З. А. Сокулер (ИНИОН РАН), В. Н. Порус (Институт философии РАН) и А. Б. Толстов (философский факультет МГУ). Специально для настоящего издания сотрудники Института философии РАН М. С. Козлова и И. В.Борисова еще раз уточнили свои переводы глав из «Дилемм» и статью «Обыденный язык». Так в результате коллективных усилий была завершена работа, результаты которой мы предлагаем читателю. Вполне вероятно, что в деле перевода подобный коллективизм наряду с достоинствами имеет и недостатки, в частности ведет к трудноустранимым разночтениям и сдвигам смысла при переводе отдельных понятий и выражений. Мы осознавали это, но сегодня столь фундаментальный труд вряд ли под силу одному человеку.

Однако помимо этих привходящих трудностей при переводе работ Райла существуют и более объективные и специфические проблемы. Отметим только некоторые из них. Его произведения нередко считаются одним из образцов современной английской философской прозы с точки зрения стиля, разнообразия языка, изящества в использовании аргументации, юмора и пр. Кое-что из этого было утрачено при переводе, что, видимо, неизбежно при переводе текстов, столь сильно отличающихся от строго научных и технических по стилю.

Читатель также обратит внимание на то, что многие рассуждения Райла начинаются «снизу». Прежде чем сформулировать какой-то аргумент, философ разбирает конкретные примеры — все эти многочисленные спортивные и карточные игры, лицедействующие актеры и клоуны, слушающие музыку меломаны и чистящие свои штыки солдаты, заучивающие стихи и завязывающие узлы дети и т. д. и т. п. Многие детали этих примеров связаны со спецификой повседневной британской культуры и иногда ставили в тупик переводчиков.

Но, пожалуй, главная проблема, связанная прежде всего с переводом «Понятия сознания» (The Concept of Mind), начинается уже с названия работы и состоит, пользуясь словами У. Куайна, в существенной «неопределенности» перевода понятий, описывающих феномены сознания или «ментального поведения». Это обстоятельство, кстати говоря, отмечают и лингвисты. Например, в известных работах А. Вежбицкой^[6] показывается, что понятия русского и других основных европейских языков, относящиеся к сферам «души», «ума», «воли», «совести» и т. п., существенно отличаются между собой. Если перевести это в конкретный план, то нужно отметить, что уже основное используемое Райлом понятие «mind» не имеет адекватных аналогов ни в обычном русском языке, ни в нашем философском лексиконе. Мы переводили это понятие как «сознание», исходя из сложившейся практики, а также из того, что другие возможные переводы — дух, душа, ум, психика — еще менее приемлемы.

Понятие сознания

Введение

Эта книга предлагает то, что с определенными оговорками может быть названо теорией сознания. Но в ней вы не найдете какой-то новой информации о сознании. Дело в том, что все мы обладаем о нем весьма обширным знанием, причем это знание не заимствовано нами из рассуждений философов и не может быть опровергнуто этими рассуждениями. Философские аргументы, которые составляют эту книгу, нацелены не на увеличение осведомленности в этой области, но на прояснение и очищение логической географии уже имеющегося у нас знания.

Преподаватели и судьи, чиновники и критики, историки и писатели, священники и предприниматели, работодатели и служащие, родители и возлюбленные, друзья и враги — все они достаточно хорошо умеют улаживать постоянно возникающие проблемы, касающиеся свойств и особенностей характера и интеллекта тех индивидов, с которыми они имеют дело. Они могут оценивать их поступки и достижения, понимать их слова и действия, распознавать их мотивы, воспринимать их шутки. Если в это понимание закрадываются ошибки, то они умеют их исправлять. Более того, они способны оказывать преднамеренное влияние на сознание окружающих людей с помощью критики, примера, обучения, наказания, взятки, насмешки или убеждения, а затем изменять свой способ общения в свете достигнутых результатов.

Для всех этих описаний и предписаний люди более или менее успешно используют понятия, обозначающие ментальные способности и действия. Они научились тому, как применять в конкретных ситуациях такие эпитеты, описывающие ментальное поведение, как «внимательный», «глупый», «логический», «ненаблюдательный», «тщеславный», «изобретательный», «методичный», «доверчивый», «остроумный», «отличающийся самообладанием» и многие другие.