Осень сердца - Спенсер Лавирль - Страница 33

• Предыдущая
• 33/92
• Следующая

Однако только поцелуй имел ощутительную веру и продолжение в его мечтах. Все остальное, как он понимал сердцем, было невозможно. Он никогда не был членом яхт-клуба и, вероятно, никогда им и не станет. Никогда ему не доведется быть шкипером на яхте, потому что для того, чтобы выиграть гонку, они нанимали самых лучших шкиперов и выискивали их по всей стране. У него не было достижений, не было собственной яхты, не было денег и положения.

И не было никакого права влюбляться в дочку Гидеона Барнетта.

Был жаркий солнечный июль. Стояла жара, дождей не было, и повсюду цвели сады. Розы Лавинии покоряли всех. Смит вырастил крупные ягоды. Имение Роуз-Пойнт окружали газоны, которые казались образцовыми, и повсюду витал запах свежескошенной травы. В лодочном сарае мощные двойные двери были открыты настежь четырнадцать часов в сутки, и теплый летний ветерок приветливо доносил свежесть леса, сохраняя ее для мисс Лорны в любое время, как только она захочет прийти.

Она выжидала четыре дня, чтобы вернуться снова. И в тот день, когда она собралась прийти, она впервые встретила в саду мать, когда та собирала в корзину голубую живокость на длинной, покрытой шипами ножке.

— Мама… доброе утро! — воскликнула Лорна. Лавиния взглянула на нее из-под широких полей соломенной шляпы.

— Доброе утро, Лорна.

— Славный день, правда?

— Будет еще жарче. Тебе следует надеть шляпу.

— Ах, мама, а я, к сожалению, забыла.

— Забыла? После того как ты обгорела и все еще облезаешь?

— Постараюсь запомнить для следующего раза.

— А что у тебя в руках?

— Домашнее печенье. Я добавила в него для запаха корицы и яблок. Хочешь попробовать?

Лорна развернула белую салфетку. Лавиния сняла перчатку и взяла себе одно.

— Я собираюсь навестить мистера Харкена в сарае, если ты не возражаешь.

— Ну, Лорна, ради Бога, мне не очень нравится, что ты помогаешь ему в этом деле.

— Я знаю, но он иногда работает даже во время ленча, и мне кажется, ему необходимо устроить небольшой перерыв. Правильно, мама?

— Ну… — Лавиния бросила взгляд на огород и на лес, который начинался за ним, а затем на Лорну со свертком в руке. — Надеюсь, ты хоть столовое серебро с собой не взяла?

— Нет, что ты. Это те приборы, которые накрывают прислуге, и я, конечно, скажу Харкену, чтобы он вернул их, как только закончит работу.

И снова Лавиния бросила нерешительный взгляд на сарай.

— Ну ладно, я потом проверю.

— Я случайно забрела туда и увидела, что дела с яхтой идут хорошо. Это действительно поражает. Он начертил чертеж в полном масштабе прямо на полу. А ты не хочешь пойти со мной?

— В старый сарай-развалюху? Нет, Боже праведный, конечно, нет. И, кроме того, я собиралась сделать букеты.

— Ну, ладно, тогда я пойду. — Лорна бросила взгляд на сад. — Мама, твои цветы как само лето. Можно мне сорвать один?

— Сорви, конечно… но, Лорна, не задерживайся там надолго, хорошо?

Лавиния выглядела обеспокоенной.

— Ладно. — Лорна выбрала живокость и сорвала ее. Удивительно, она совсем не пахла. — Я только взгляну, как идет работа, и отдам это печенье мистеру Харкену, а потом пройдусь по берегу к дому Фебы. Она приглашала меня на ленч на веранде.

— Ну, чудесно. — Взгляд Лавинии потеплел. — Передай ей привет от меня и ее маме тоже. А когда ты вернешься, дорогая?

Оглянувшись, Лорна крикнула:

— Не поздно, наверное, часам в трем, а потом, если не будет очень жарко, я уговорю Дженни поиграть в теннис. Пока, мама.

Лавиния смотрела на дочь, продолжая держать в руке печенье.

— Помни, — крикнула она, — ты не должна там задерживаться надолго!

— Хорошо, мама.

— А в следующий раз надень шляпу.

— Обязательно, мама.

Лавиния вздохнула и смотрела до тех пор, пока дочь не исчезла из виду.

Лорна обогнула оранжерею, пересекла огород и вошла в лес. Еще до того, как она подошла к сараю, она услышала звук мотора. Пап… пап… пап. Короткие очереди вперемежку с длинными паузами. Она на минуту прислушалась, затем срезала путь так, что попала прямо к входу в сарай. Остановившись, она перевела дух и привела себя в порядок. Держа печенье и живокость в одной руке, она другой рукой поправила волосы, уложенные в затейливую прическу в стиле Гибсона, когда волосы скреплены двумя богато украшенными брошами в виде выложенных жемчугом палочек. Она одернула юбку и подтянула зеленые с белым бретели, которые должны были сходиться точно по центру, и проверила шарф, завязанный узлом на шее.

Наконец, оставшись всем довольна, она переложила живокость в правую руку и вошла во владения Харкена.

Он рассматривал кусок дерева, не заметив ее. Девушка с удовольствием отметила, что он был в старой линялой рубахе, которая когда-то была, наверное, цвета томатного сока. Она была такой выношенной и тонкой, что болталась на нем, как обвислые щеки на старой челюсти. На нем были обычные черные подтяжки и черные брюки. Голова была непокрыта, и пшеничные волосы на лбу потемнели от пота.

Пила остановилась, но мотор продолжал по инерции работать. Пап… пап. Тихонько насвистывая, он осматривал отпиленный кусок, проверяя кончиками пальцев гладкие края.

— Привет, Йенс.

Он поднял глаза. Тот злополучный поцелуй был таким острым воспоминанием, как будто это случилось только что.

— Ого, посмотрите, кто к нам пришел!

— К тому же кто-то дары приносящий.

Лорна шагнула в сарай со свертком в руках и цветком и направилась к нему. Он продолжал держать в руках доску.

— Теперь моя очередь. Вот печенье с корицей и яблоками, свеженькое, прямо от миссис Шмитт… и кое-что еще, как раз к вашим глазам.

Сначала она дала ему живокость. Йенс переводил взгляд с цветка на нее. А мотор тем временем снова издал свое пап. Наконец он решился взять у нее из рук цветок: его нежные голубые лепестки резко контрастировали с его руками и рабочей одеждой.

— А как это называется?

— Живокость. Дельфиниум.

— Спасибо.

Растение действительно гармонировало с его глазами. Лорне потребовалось сделать над собой усилие, чтобы отвести от них взор и напомнить, что у нее есть еще кое-что.

— А вот печенье.

— Еще раз спасибо.

— Сегодня мне нельзя оставаться. Я должна идти к Фебе на ленч, мне-только хотелось взглянуть, как у вас дела.

Он повернулся, пошел к электропиле и, повернув какой-то рычаг, выключил ее.

— У меня все отлично, — сообщил он, держась на безопасном расстоянии. — Смотрите, что у меня есть. Это ваш отец разрешил мне купить удивительную электропилу. Четыре лошадиные силы.

— А это много?

— Хватает. Для этой работы такая мощность подходит, к тому же она работает на керосине.

— На керосине…

— Все, что от меня требуется, так это просто включить ее, и я могу пилить все, что нужно, безо всяких усилий. Здорово, правда?

— Да, действительно здорово. Я смотрю, вы уже что-то распилили.

Она пересекла пол, на котором еще с прошлого раза остались чертежи и эскизы, и увидела у стены пять шпангоутов: по ним уже можно было определить форму корпуса будущей лодки. Йенс как раз распиливал еще один, когда пришлось прервать работу.

— Ну, вы делаете успехи.

— Да.

— Мне бы хотелось посмотреть, как вы дальше будете работать, но боюсь, что должна уже идти.

— Ладно… спасибо за печенье. И за цветок.

— Не стоит.

Она изучающе посмотрела на него долгим взглядом, перед тем как совсем уйти:

— Да, конечно, я была права: они такого же цвета, как живокость.

В доме Фебы Лорну провели прямо в прохладную зеленую комнату, где миссис Армфилд, сидя в кресле напротив французской двери, быстро писала письмо за своим секретером. Она подставила обе руки, а потом щеку для поцелуя.

— Лорна, как приятно видеть тебя. Боюсь, что Феба не очень хорошо чувствует себя сегодня, но она просила меня проводить тебя сразу к ней.

• Предыдущая
• 33/92
• Следующая