Семь чудес и гробница теней - Леранжис (Леренджис) Питер - Страница 38

• Предыдущая
• 38/49
• Следующая

– Проснись и пой, – простонал я. Встав с постели, я зашел в ванную и открыл окно. Мы были совсем рядом с шоссе, и воздух здесь сильно пах бензином.

– У этой гостиницы несвежее дыхание, – подал голос Касс.

– Извини, но это лучшее, что нам удалось найти в четыре часа утра, – отозвался папа.

Мы по очереди приняли душ. Папа был последним. Говорили мало. Касс не отрывался от стопки бумаги и карандаша, которые взял со стола. Я видел, как он вывел наверху «МИССИЯ ПРОДОЛЖАЕТСЯ?»

Секунду он смотрел на написанное, после чего торопливо стер вопросительный знак.

Я опустился на диван. Голова болела, а плечо распухло и ныло. Мы договорились провести этим утром совещание, обсудить будущее в мире без Бегада.

Будущее, представляющееся очень и очень недолгим.

В нарастающем напряжении папа стал кружить по комнате, когда из шкафа появилась скорченная фигура Канавара. Он сел в углу, поймал что-то у себя в волосах и тихо сунул это в рот.

– Я этого не видел, – пробормотал Касс.

– Артемисия, – приступил к делу папа. – Она сказала вам, что локулус был украден, так? Она привела какие-то доказательства своих слов?

– Нет, – ответил Касс.

– Может, она солгала? – предположил папа.

Я покачал головой:

– За все время, что мы провели там – в лесу, в центре управления, во дворце, – я ни разу не почувствовал Песню гептакиклоса.

– Оно большое, это Бо’глу? – спросила доктор Бредли.

– Мы видели, наверное, с половину, если сложить то, когда мы шли пешком и когда летели на грифоне. – Касс испуганно сглотнул. – А что? Вы предлагаете нам вернуться?

– Уверена, Артемисия не лгала, – заявила Эли. – У нее не было причин прятать его от нас. Локулус явно ее раздражал.

Касс кивнул:

– Еще одно: будь локулус в Бо’глу, Надин бы от него не отлипала. Грифонов вывели специально для охраны локули.

– Ладно, тогда остается вопрос, кто мог знать о локулусе и пожелать его украсть, – подвел к главному папа. – По мне, так у нас есть лишь два варианта.

– Институт Караи этого не делал, – сказала доктор Бредли. – Иначе бы профессор Бегад знал.

– Остается Масса, – продолжил я. – Но мы были в их штабе. Они нам все уши прожужжали о своем величии и обо всех тех крутых вещах, которые могут для нас сделать. Но они ни словом не обмолвились о том, что у них есть локулус. А будь он у них, они бы наверняка об этом упомянули, как считаете? Плюс мы лично были в том сейфе, где они хранили локули…

– И их там было всего два, – подхватил Касс. – Те, что они забрали у нас. Никаких других не было.

Разговор зашел в тупик. Комната погрузилась в молчание. Снаружи какой-то водитель посигналил Торквину, бормочущему что-то себе под нос и подобравшемуся опасно близко к шоссе.

– Позволено ли мне будет вставить слово? – подняв руку, пропищал Канавар.

Мы все повернулись к нему, и он неуютно поежился.

– Э-э, полагаю, сие стоит воспринять как «да», – сказал он. – Итак, как я уже имел честь упомянуть во время нашего знакомства, многие сокровища мавзолея были украдены столетия назад. Возможно, локулус был среди них.

– Невозможно, – отрезал я. – Вход в мавзолей требует наличия отметины в форме лямбды.

– Да-да, я понимаю, – закивал Канавар. – Однако доподлинно известно, что многие расхитители гробниц нанимали юношей за их способность проникать в узкие пространства. Нельзя же утверждать, что среди них не было ни одного со знаком лямбды, не так ли? Или среди ваших предков не было одаренных представителей с сей генетической аномалией?

Его слова повисли в затхлом гостиничном воздухе.

Мы с Кассом и Эли переглянулись. Конечно же, в прошлом были и другие Избранные. Папа и мама лично их изучали. Но какова вероятность, что один из них жил в Турции и умудрился попасть в мавзолей?

– Думаю, это возможно, – высказалась Эли.

– Ну разумеется! – обрадовался Канавар. – Хотя я и мал ростом, но смею утверждать, никто не обладает столь выдающимися дедуктивными способностями…

– Ближе к делу! – рявкнул с порога Торквин. Его лицо осунулось, глаза припухли.

– Я хотел сказать, что вам следует пойти… как говорится, на запах денег, – закончил Канавар.

– Канавар, а в музее есть записи о кражах? – спросил я. – Существуют ли какие-нибудь проекты по возвращению награбленного?

– Нет, – ответил карлик. – В музее их нет. Но великая древняя ложа регулярно созывает своих последователей, гомункули, жизнь которых отдана великой цели – возвращению украденных ценностей.

– Гомункули? – приглушенным голосом переспросила Эли. – Хотите сказать, есть целая группа таких же страшненьких и маленьких гуманоидов вроде вас?

Канавар бросил на нее сердитый взгляд и слегка повысил голос:

– Между прочим, сия группа на протяжении последних двенадцати лет выбирает вашего покорного слугу в качестве Великого Карбункула Усохшего.

– Великого кого? – поразился Касс.

– Если совсем просто – хранителя, – пояснил Канавар. Он встал и направился к двери. – Наши ритуалы священны, а наши методы скрыты. Вы станете первыми из непосвященных, кто войдет в самые глубины нашей святая святых. – Он улыбнулся. – Что, смею полагать, соответствует званию Избранных.

Наш фургон улиткой вполз на свободное место на заросшей сорняком парковке. Торквин остановился прямо у входа на склад со стенами из сваренных листов железа. Над дверью висела покосившаяся деревянная табличка с тремя строчками маркером на греческом, турецком и английском. Нижняя надпись гласила: «ВЕЛИКИЙ И ТАЙНЫЙ ОРДЕН ГОМУНКУЛИ МАВЗОЛЕЙСКИХ».

– Мы на месте! – Лицо Канавара светилось гордостью.

– Я прямо весь трепещу, – буркнул Касс.

– Очень тайный, – шепнул я Эли. Она подавила смешок.

Пока мы выгружались из фургона, Канавар уже подбежал к двери и принялся возиться с ржавым кодовым замком. После нескольких неудачных попыток он пнул дверь, и та открылась.

Зайдя внутрь, карлик щелкнул выключателем. Просторное, пахнущее плесенью помещение осветил ряд голых лампочек. Вся комната была заставлена металлическими книжными полками, картотечными шкафами, стопками бумаги и столами с незаконченными пазлами. Дополнял все это стоящий в луже густой оранжевой жидкости контейнер с надписью «Облепиховый сок». У плинтусов мелькнуло что-то черное – какие-то мелкие зверьки торопились скрыться от незваных гостей.

– Чудный аромат, – заметил Касс. – Что это – грибок, плесень или мыши?

Канавар целеустремленно подошел к компьютеру с монитором размером с небольшую собачью будку и, нажав на кнопку включения, подождал, когда на экране загорится «Windows 98».

– Здесь даже компьютер антиквариат, – простонала Эли.

Канавар издал странный звук «фнёф-фнёф-фнёф», в котором я не сразу распознал смех.

– Ах, молодежь, вы не можете представить себе мир без сияния и блеска окутывающей его информационной паутины. Сейчас я проведу мышкой по коврику и открою папку…

Эли села в стоящее рядом с ним старое офисное кресло:

– Я сама.

На секунду она замерла, уставившись на экран. Я сглотнул, вспомнив наше пребывание в реке Ностальгикос.

– Эли, – сказал я, – если ты не можешь – это ничего. У тебя еще будет время восстановить свои способности…

Вскинув бровь, Эли покосилась на меня:

– Чувак, тот грифон напугал нас всех до чертиков. Что бы я там ни потеряла – оно вновь со мной, ура-ура. – Она отвернулась и уверенно застучала по клавиатуре. – Тут куча данных. Затонувшие корабли… гидролокационные съемки… переписка… отчеты с аукционов… архивы периодических изданий…

– Да, сие нам и нужно – архивы! – выпалил Канавар. – Большая их часть, разумеется, на турецком, но благодаря моему английскому образованию я позволил себе включить немало переведенных статей из международной прессы. Мне бы хотелось привлечь ваше внимание к газетной вырезке от марта 1962 года…

– Есть. – Эли открыла файл pdf.

• Предыдущая
• 38/49
• Следующая