Продается планета (сборник) - Бестер Альфред - Страница 81

• Предыдущая
• 81/110
• Следующая

Подумайте, Свансон! Они проверяют все до мельчайшей детали, прежде чем истратить пятицентовик на рекламу! Вы представляете себе, что это означает? Одному богу известно, какими капиталами они ворочают, но я доподлинно знаю, что некоторые фирмы тратят на рекламу до двадцати — тридцати миллионов долларов в год. Умножьте это, скажем, на сотню фирм. Допустим, что каждая из них найдет способ снизить расходы на рекламу всего на десять процентов. Для них это пустяки, поверьте мне!

Но если бы они заранее знали, какой вид рекламы сработает, то могли бы снизить свои расходы наполовину… может быть, и больше чем наполовину. Это дало бы экономию в двести, триста миллионов долларов в год; и, если за опыты над Тайлертоном они заплатят десять или даже двадцать процентов этой суммы, все равно выгода для них будет очень велика, а те, кто захватил Тайлертон, наживут целое состояние.

Свансон облизал губы.

— Вы хотите сказать, — нерешительно начал он, — что мы… как бы это выразиться… что-то вроде подопытных…

Буркхардт нахмурился.

— Пожалуй. — Он немного подумал. — Вы знаете, как врач испытывает, скажем, пенициллин? Он выращивает на желатиновых пластинках колонии бактерий и испытывает на них действие пенициллина, каждый раз несколько изменяя его состав. Так вот, это мы… мы — бактерии, Свансон. Только нас употребляют с большим эффектом. Они могут проводить испытания нашей колонии, используя ее снова и снова.

Свансону было слишком трудно понять суть дела. Он только спросил:

— Что же мы предпримем?

— Мы пойдем в полицию. Они не имеют права обращаться с людьми, как с морскими свинками!

— А как добраться до полиции?

Буркхардт колебался.

— Я думаю… — медленно начал он. — Ну, конечно, мы находимся в кабинете какого-то важного лица. У нас револьвер. Мы просто останемся здесь, пока он не появится. И он сам выведет нас отсюда.

Просто и ясно. Свансон умолк и уселся у стены так, чтобы входящие его не заметили. Буркхардт притаился у самой двери.

Ждать пришлось не так уж долго, примерно с полчаса. Услышав приближающиеся голоса, Буркхардт шепотом успел предупредить об этом Свансона и прижался к стене.

Разговаривали мужчина и женщина. Мужчина говорил:

— …причины, почему вы не могли сообщить по телефону? Вы губите результаты испытаний за целый день. Что, черт возьми, с вами делается, Дженет?

— Простите, мистер Дорчин, — сказала женщина ясным, мелодичным голосом. — Я считала это важным.

Мужчина проворчал:

— Важным! Одна паршивая единица из двадцати одной тысячи.

— Но ведь это же Буркхардт, мистер Дорчин. Опять он. И, судя по тому, при каких обстоятельствах он исчез, кто-то, очевидно, ему помогает.

— Ладно, ладно Это не имеет значения, Дженет. Во всяком случае, программа по Чоко-байт выполняется с опережением графика. Поскольку вы уже сюда пришли, зайдите в кабинет и заполните ваш рабочий лист. И не тревожьтесь по поводу Буркхардта. Он, наверно, бродит где-то поблизости. Сегодня вечером мы поймаем его и…

Они вошли в комнату. Буркхардт ударом ноги закрыл дверь и поднял револьвер.

— Так вот что вы замышляете, — торжествующе проговорил он.

Буркхардт чувствовал себя вознагражденным за ужасные часы смятения и страха, за смутное ощущение безумия. Подобного удовлетворения он не испытывал никогда в своей жизни. На лице мужчины было такое выражение, о котором Буркхардту приходилось только читать: рот открылся, глаза вылезли из орбит.

У Дорчина отнялся язык. Ему удалось только выдавить из себя вместо вопроса какой-то звук. Женщина была удивлена не меньше. Взглянув на нее, Буркхардт понял, почему ему знаком ее голос. Это была та самая девушка, что представилась ему как Эприл Хорн.

Однако Дорчин быстро овладел собой.

— Это Буркхардт? — резко спросил он.

— Да, — ответила девушка.

Дорчин кивнул.

— Беру свои слова назад. Вы были правы. Эй, вы, Буркхардт! Чего вы хотите?

Свансон крикнул:

— Следите за ним! Может, у него есть второй револьвер.

— Тогда обыщите его, — распорядился Буркхардт. — Я скажу вам, Дорчин, чего мы хотим. Мы хотим, чтобы вы пошли с нами в ФБР и объяснили там, как вы умудрились похитить двадцать тысяч человек.

— Похитить? — фыркнул Дорчин. — Просто смешно. Уберите револьвер… так вы ничего не добьетесь!

Буркхардт с неумолимым видом потряс револьвером, как бы взвешивая его в руке.

— Я думаю, что добьюсь!

Казалось, Дорчин был взбешен и раздосадован, но, как ни странно, он не испугался.

— Проклятие… — проревел он, потом сбавил тон: — Послушайте, вы делаете большую ошибку. Я никого не похищал, поверьте мне!

— Я не верю вам, — резко отпарировал Буркхардт. — Почему я должен верить?

— Но это правда! Даю вам честное слово! Буркхардт покачал головой.

— Можете давать свое слово ФБР. Там мы все выясним. А теперь — как нам отсюда выбраться?

Дорчин открыл было рот, чтобы возразить, но Буркхардт вскипел:

— Не становитесь на моем пути! Я не задумываясь убью вас! Неужели вы этого не понимаете? Два дня я был в аду, и вы ответите теперь за каждую секунду. Убить вас для меня одно удовольствие, мне нечего терять! Выведите нас отсюда!

Лицо Дорчина вдруг отупело. Казалось, он готов был уже выполнить требование Буркхардта, но белокурая девушка, которую он называл Дженет, стала между ним и револьвером.

— Пожалуйста! — упрашивала она Буркхардта. — Вы не понимаете. Вы не должны стрелять!

— Отойдите в сторону!

— Но, мистер Буркхардт…

Фраза так и осталась неоконченной. Дорчин бросился к двери. Буркхардт поднял револьвер. Девушка пронзительно завизжала и заслонила собой мужчину. Буркхардт нажал спуск. Он целился ниже, чтобы ранить, а не убить. Но его рука дрогнула, и пуля попала ей под ложечку.

Дорчина и след простыл; дверь за ним захлопнулась; слышно было, как он бежит — уже где-то далеко.

Буркхардт отшвырнул револьвер и подскочил к девушке.

Свансон стонал:

— Теперь нас прикончат, Буркхардт. О, зачем вы это сделали? Мы могли бы выбраться. Мы должны были пойти в полицию. В сущности, нам ничего не стоило выбраться отсюда! Мы…

Буркхардт не слушал. Он опустился на колени около девушки. Она лежала, вытянувшись на спине, как-то странно раскинув руки. Крови не было, но лежать так, как она лежала, не мог бы ни один живой человек.

И все же она не была мертва.

Она не была мертва, однако Буркхардт, застывший около нее, подумал: “Но она и не живая”.

Пульса не было, но вытянутые пальцы рук ритмично подрагивали. Не слышно было дыхания, но раздавался какой-то шипящий свист.

Открытые глаза смотрели на Буркхардта. В них нельзя было прочесть ни страха, ни страдания, в них была только глубокая жалость, более острая, чем жало осы. Ее губы искривились в мимолетной улыбке, и она прошептала:

— Не… беспокойтесь, мистер Буркхардт. Со мной… все в порядке.

Все еще стоя на коленях, Буркхардт откинулся назад, не сводя глаз с девушки. Там, откуда должна была течь кровь, виднелось чистое отверстие, пробитое в каком-то веществе, которое не было плотью, и в нем… виток тонкой золотисто-медной проволоки.

Буркхардт провел языком по пересохшим губам.

— Вы робот! — сказал он.

Девушка пыталась кивнуть головой, губы ее подергивались. Она прошептала:

— Да. И вы тоже.

Свансон, издав какой-то нечленораздельный звук, подошел к письменному столу, сел и уставился в стену. Буркхардт, сидя на полу рядом с разбитой куклой, только раскачивался из стороны в сторону. Он не находил слов.

Девушка с трудом произнесла:

— Мне… очень жаль, что все так случилось. — Красивые губы на гладком молодом лице, кривясь, растянулись в усмешку. Это было страшно. Наконец ей удалось совладать с ними. — Очень жаль, — повторила она. — Пуля попала как раз поблизости от нервного центра. Стало трудно… управлять этим телом.

Буркхардт машинально кивнул, как бы давая понять, что принимает извинения. Роботы. Теперь, когда он знал, все стало на свои места. Он вспомнил мистические предположения о гипнозе, или о марсианах, или о чем-нибудь еще более страшном… Глупости. Ведь существуют же роботы, созданные людьми. Как просто. И этим все объясняется.

• Предыдущая
• 81/110
• Следующая