Феникс в полете - Смит Шервуд - Страница 26

• Предыдущая
• 26/100
• Следующая

Шлепанцы его негромко шаркали по каменному полу, предупреждая неизвестного о его появлении. Подойдя ближе, он узнал профиль Брендона — тот стоял и молча смотрел на звезды.

Молодой человек не обернулся на звук его шагов, и они постояли немного молча. Ночной воздух был свеж; легкий ветерок коснулся щеки Омилова, и он плотнее запахнул халат.

Так, в молчании, они постояли еще несколько минут, и Омилов решил наконец нарушить тишину.

— Ты сказал, Брендон, что улетел еще до ритуала. Я должен спросить тебя, почему. — Он поколебался немного, потом заговорил снова. — Было бы лучше, если б я узнал правду прежде, чем появятся гонцы от твоей семьи, чтобы выпытывать её у нас всех.

Брендон резко повернулся лицом к нему.

— Никто не знает, что я здесь, — сказал он. — Мы прибыли сюда как два частных лица с одного из орбитальных поселений — за этим проследил Деральце. И мы очень скоро улетим — это если вы боитесь, что Семион смог выследить нас.

Омилов кивнул и раскрыл рот, но Брендон опередил его.

— Себастьян! — произнес он, отойдя от перил. — Сколько лет вы знакомы с моим отцом?

Омилов не понял, что крылось за этим вопросом: ответ на него был хорошо известен Брендону.

— Почти тридцать пять лет, — задумчиво ответил он. — Я работал тогда в отделе ксеноархеологии Совета Внешних Сношений. Мы встретились при довольно необычных обстоятельствах на планете за пределами Тысячи Солнц.

— Вы никогда раньше не рассказывали об этом.

Омилов усмехнулся.

— Ты был на редкость настырным мальчишкой. Лучшим способом избежать твоих вопросов было сделать так, чтобы ты вообще не знал, о чем спрашивать. — Голос его погрустнел. — Но по крайней мере от этого знания тебя не убудет: планета действительно была безымянной, и никогда не получит имени. Она объявлена под карантином нулевого класса — заходящие в систему суда уничтожаются без предупреждения. Одно время казалось, что жизнь на её поверхности лучше просто испепелить, и, если о ней станет известно, так и случится. Все это находится под личным контролем Панарха.

Последовала долгая пауза. Где-то вдалеке кричала ночная ящерица, и это походило на женский плач, внося грустную нотку в торжествующий лягушачий хор. Когда Брендон заговорил снова, голос его звучал задумчиво.

— Когда я рос, вы были одним из самых близких его друзей. Я помню, как менялся он, когда вы оставались вдвоем, — совсем другой, чем в окружении придворных.

— Другой, — вздохнул Омилов то ли утвердительно, то ли вопросительно.

Брендон чуть улыбнулся.

— Я ведь жил у вас после того, как мою мать убили. — Голос его не дрогнул, но Омилов заметил, как судорожно стиснулись его пальцы на мраморной балюстраде.

— Ты знаешь почему, — сказал Омилов, тщательно взвешивая слова. — Мне казалось, мы с тобой достаточно часто обсуждали опасности тех лет.

Брендон жестом выразил согласие.

— Мои настырные вопросы... но вы ведь всегда отвечали на них, разве нет? — Он усмехнулся. — Собственно, потому я и прилетел сюда, прежде чем... — Он пожал плечами и вдруг резко повернулся к Омилову: — Себастьян, когда вы бросили Артелион... ушли в отставку десять лет назад, ваша карьера была в расцвете. Вы могли бы получить место в Геральдическом Совете — рыцарское звание считается ступенькой к этому, так ведь? К вам прислушивался мой отец, у вас были влиятельные друзья в Совете и в Магистериуме; множество людей посвящают всю жизнь тому, чтобы достичь этого. Вы могли бы даже войти в Высший Совет. Но вы предпочли уйти.

Омилов отвечал осторожно — и на этот вопрос, и на те, что остались невысказанными.

— Наверняка ты слышал от своего отца, скорее всего не раз, что править Тысячей Солнц не под силу никому.

— «Правитель Вселенной — правитель ничей; власть над мирами держит крепче цепей...» — процитировал Брендон.

— Твой отец живет с этим и страдает от этого. Подобно любому из сорока шести его предшественников, ему приходится опираться на других людей, на тысячи других людей, в большинстве своем незнакомых, судить о которых он может лишь понаслышке. — Омилов обнаружил, что расхаживает взад и вперед, сложив руки на животе и выставив пальцы — привычка, хорошо знакомая всем его студентам. Он опустил руки. — И подобно всем своим предшественникам, он допускает иногда ошибки.

Он покачал головой.

— Я пытался предостеречь его насчет близкого ему человека, не заслуживавшего, по моему мнению, такого доверия. Он не стал, не захотел меня слушать: самое замечательное качество твоего отца — его верность. А я не мог не говорить ему правды, пусть и в ущерб нашей с ним дружбе. Ну и в конце концов... — Омилов поколебался, но только мгновение. — В конце концов был уничтожен преданный и талантливый человек, а я ничего не смог сделать, чтобы помешать этому, хотя происходило все у меня на глазах. После этого я понял, что не могу больше оставаться на Артелионе.

Брендон кивнул, и последние следы сдержанности и замкнутости исчезли с его лица.

— Лусор, — резко произнес он. — Но знаете ли вы, почему...

Внезапно всю усадьбу залило ослепительно ярким, ярче солнца, светом, от которого по земле протянулись черные угловатые тени. Омилов крепко зажмурился; перед глазами продолжали плыть круга. Почти сразу же кожу начало покалывать, таким наэлектризованным сделался воздух; сияние ослабло. С верхушек ближних деревьев сорвалась стая джизлов, возмущенных неурочным дневным светом.

Зрение возвращалось к Омилову, но медленно. Когда к нему вернулась способность различать окружающие предметы, Брендон смотрел вверх, на быстро тающую в небе к востоку от Тиры светлую точку. Ночное небо полностью преобразилось: большинства звезд не было теперь видно вовсе, самые яркие виднелись, но блеклыми пятнышками, а две луны казались тусклыми круглыми зеркалами. На горизонте с севера вырастали и тянулись к югу яркие языки призрачного пламени, на глазах делаясь все ярче и ярче.

— Силовой щит включен, — сказал Брендон. — Должно быть, это один из резонансных генераторов.

— Авария?

— Нет.

В голосе Брендона не было и доли сомнения, и Омилов подумал, что, хотя военное образование молодого человека и прервали десять лет назад, в таких вещах он разбирается лучше гностора ксенологии.

— Нет, это наверняка нападение. Если это один из резонаторов, пространство внутри орбиты открыто для выхода из скачка — это классический маневр... если верить тем ситуациям на тренажере, которые мне позволили проиграть, — добавил он не без горькой иронии.

К ним присоединился Осри и застыл, уставясь на юг.

— Это еще что? — ткнул он пальцем, и тут же глаза его пораженно расширились. — Нет, не может быть... Это ведь не синхролифт?

Длинная, бело-голубая полоска слабого света медленно поднималась к яркой звезде — узлу. Немного выше виднелась еще одна, бледнее. Они оцепенело смотрели с минуту, потом Омилов не выдержал:

— Что же это такое мы видим? Ведь это ствол орбитального лифта, верно?

— Его оборвал силовой щит, — тихо ответил Деральце, — и теперь аварийные буксиры пытаются вывести его из экваториальной плоскости Шарванна, чтобы он не задел узла или одного из Верхних поселений.

— Второй ствол — система инерционного запуска грузовиков, — сказал вдруг Брендон. — Его тоже сбросили, чтобы он не утащил узел с орбиты. Помнится, я видел чип о нападении на Альфейос, на заключительном этапе вторжения Шиидры...

— Шиидра! — взвизгнул кто-то. — Храни нас Телос!

Одна мысль об этих свирепых, собакоподобных созданиях с их плоскими кораблями-эллипсоидами, вызвала среди слуг панический шепот.

— С Шиидрой окончательно разделались более пятидесяти лет назад.

Омилов с удовлетворением отметил, что последняя реплика исходила от Парракера, его дворецкого. Тот вообще обладал магической способностью наводить порядок среди слуг, так что неизбежная для большинства других домов вздорная болтовня здесь практически исключалась.

— Нет, — возразил Осри. — Только с передовой базой, откуда они устраивали набеги на Панархию. Их родную систему так и не нашли.

• Предыдущая
• 26/100
• Следующая