Троил и Крессида - Чосер Джеффри - Страница 26

Уж я ль тебя не почитал, богиня,

Иных богов превыше во сто крат?

О, горе мне! Ужель меня отныне

"Злосчастным принцем" всюду окрестят?

С вершин блаженства угодил я в ад,

Где только и осталось Приамиду,

Что век свою оплакивать Крессиду!

Когда ж от зависти чинишь ты вред,

Ревнуя к счастью бедного Троила, -

Зачем иных мне не послала бед?

Зачем отца иль братьев не лишила

Иль самого меня не умертвила,

Но обрекла ни жить, ни умирать,

А лишь бесславно землю попирать?

О, я бы мог любую снесть обиду,

Когда бы, все на свете отобрав,

Ты мне оставила одну Крессиду, -

Но нет! Таков обычай твой и нрав:

Отнять у нас, для собственных забав,

Того, кто всех дороже; так Судьбою

Обезоружен я и взят без бою.

О, бог Любви, владыка из владык!

Тебе лишь ведомо, какой ценою

Крессидиных я милостей достиг

И что без милой станется со мною.

Не я ль усердным был тебе слугою?

Не сам ли ты союз устроил наш:

Ужель теперь ему распасться дашь?

Отныне всякий день, что мною прожит,

Сколь ни отмерил жизни мне Творец,

Мою лишь скорбь и муку приумножит,

И торопить я стану свой конец,

Как царь Эдип, истерзанный слепец,

Не видя света, отдыха не зная,

Жестокий рок немолчно проклиная!

О мой печальный, изнуренный дух,

В измученной груди устав томиться,

Что медлишь ты, к моим стенаньям глух?

Прочь из гнезда, подстреленная птица!

Пусть рушится злосчастная темница.

За госпожой своей лети вослед,

А здесь тебе приюта больше нет.

О два моих осиротевших ока,

Что взоры уловляли милых глаз!

Нет вам отрады: милая далёко,

А без нее какой мне прок от вас?

На что мне зренье, коли свет погас!

Вам лишь от слез ослепнуть остается

И пересохнуть, точно два колодца.

О жизнь моя! О госпожа благая!

Лишь о тебе скорблю, едва дыша,

Одну тебя зову, изнемогая;

Когда ж умру и верная душа

К тебе на службу полетит, спеша, -

Прими ее и не грусти над телом:

Что проку в сем сосуде опустелом?

О вы, кому неведома печаль,

Влюбленные, чья радость вечно длится!

Дай Бог любви вам прочной, словно сталь,

И пусть Судьба над вами не глумится.

Когда ж моя вам встретится гробница,

То знайте, что и я любил, как вы,

Хоть и недолго счастлив был, увы!

О злобный старец, лживый прорицатель,

Рожденный на погибель мне Калхас!

И что за бес подбил тебя, предатель,

На гнусный этот шаг? В недобрый час

К врагам переметнулся ты от нас!

Верни Зевес тебя обратно в Трою -

Уж то-то б я разделался с тобою!"

И вздох за вздохом, угля горячей,

Из уст его наружу торопились,

Ручьем бежали слезы из очей

И стоны по покоям разносились,

Покуда чувства в нем не притупились

И в забытье не впал он наконец -

И так лежал, недвижный как мертвец.

Меж тем Пандар, на том совете сидя,

Все слышал, и едва не спятил он,

Когда его племяннице Крессиде

Был Антенор плененный предпочтен.

Как только принц ушел, ему вдогон

Тот поспешил, опомнившись насилу;

И вот в покои входит он к Троилу.

Оруженосец, охранявший вход,

Его впустил и двери запер снова,

И ощупью он двинулся вперед,

Приблизясь к ложу принца молодого,

И замер там, не говоря ни слова:

Сквозь слезы вглядывался он во тьму,

Не ведая, что предпринять ему.

В одежде сбившейся, с убитым видом,

Печально руки на груди скрестя,

Стоял он над простертым Приамидом,

Рыдая точно малое дитя.

И впрямь бедняга чуял не шутя,

Что грудь его клинком пронзает жалость

И словно в смертной муке сердце сжалось.

Царевич, ощутив Пандара взгляд,

Размяк, что снег на солнечном припеке;

Тот новым состраданьем был объят

И слез ответных заструил потоки;

И оба тут, не отирая щеки,

В молчанье плакали, пока уста

Им горькая мертвила немота.

Вот наконец Троил привстал на ложе,

Горящим взором поглядел вокруг,

И содрогаясь в непрестанной дрожи,

Сперва издав какой-то хриплый звук,

Он прорыдал: "Все кончено, мой друг!

Крессиду у меня отнимут скоро:

Совет ее сменял на Антенора!"

И побледнев как смерть, в ответ Пандар

Промолвил: "Да, я только что с совета

И слышал все! увы, какой удар!

Я сам бы предпочел не верить в это -

Но нет! похоже, наша песня спета.

Кто мог предвидеть этакий подвох?

И впрямь, Судьба застигла нас врасплох.

Вот, право же, необычайный случай:

Такого не знавал я отродясь!

Но как с судьбой поспоришь неминучей?

Как предусмотришь всякую напасть?

Ведь не Судьба дается нам во власть,

А мы Судьбе! Одно могу сказать я:

Пред ней равны все люди без изъятья.

Но для чего безумствовать, скажи?

Тебе ли убиваться о потере?

Ведь у своей любезной госпожи

Всего успел достичь ты в полной мере.

Вот кабы я в подобной же манере

Сходил с ума - оно б немудрено:

Ведь мне в любви награды не дано!

К тому же, не повывелись на свете

Красавицы: довольно их кругом!

Есть у меня с десяток на примете

Таких, что не уступят ей ни в чем;

Одну иль двух уж точно мы найдем!

Утешься, милый брат: всенепременно

Твоей Крессиде сыщется замена.

Не странно ли источник всех щедрот

Искать в одной особе? Всякой даме

Присущ свой дар: та пляшет, та поет,

Та славится разумными речами,

Та - резвостью, та - добрыми делами,

А эта - миловидностью лица...

Свой прок от всякой дичи для ловца!

Любовные любовью лечат раны -

О том писал, мне помнится, Зевксид.

Действительность меняет наши планы;

Подумай о себе! Иль ты не сыт

Мученьями? Ведь пламя догорит:

Таков закон природы; жар остынет,

И страсть твоя, как все на свете, минет.

Как неизбежно день сменяет ночь,

Так радости, труды или напасти

Любовь помалу вытесняют прочь;

Разлука же с предметом прежней страсти

Сему способствует, и в этой части

Судьбою ты не вовсе обойден:

Известно, с глаз долой - из сердца вон!"

Так рассуждал Пандар. Сказать вернее,

Так языком молол он наобум,

Одно желанье страстное имея:

Отвлечь царевича от мрачных дум.

Однако тот, рассеян и угрюм,

Внимал, что называется, вполуха:

Слух был открыт речам, но сердце глухо.

Все ж наконец он молвил: "Не по мне,

Любезный мой Пандар, твое лекарство.

Забыть Крессиду? Разве Сатане

Пристало лишь подобное коварство!

Коль хочешь облегчить мои мытарства -

Своей рукою жизнь во мне прерви,

Я ж не предам вовек своей любви!

Что б ни случилось, я останусь верен

Моей Крессиде; честью дорожа,

Я преступить обета не намерен.

Душой моей владеет госпожа

По праву! Ей одной принадлежа,

Я был и буду вечным ей слугою:

Покуда жив, я не прельщусь другою.

Ты говоришь, немало есть иных,

Ей равных красотою? Что ж, согласен, -

Но не ищи их среди жен земных!

Меня не убедишь; довольно басен,

Ты видишь, мой Пандар, что труд напрасен.

Твои мне речи - будто острый нож,

Не трать же слов и мук моих не множь!

Как! с легким сердцем отослав Крессиду,

Утешиться с другою в краткий срок?

Себе и ей подобную обиду

Я не нанес бы, даже если б мог.

Столь беззаботно разве лишь игрок

Отбрасывает мяч своей ракеткой!

Ты говоришь со мной, как с малолеткой.

Нет, хуже! Ты как некий доброхот,

Склонясь, толкуешь над чужою раной:

Забудь о боли, мол, - и все пройдет.

Сперва тебе, мой лекарь самозваный,

Меня пришлось бы в камень бездыханный