Смертный страж. Тетралогия - Прозоров Александр Дмитриевич - Страница 21

— Ты просто волков не знаешь, — сказал второй. — Они могут. Это те твари, с которыми порою проще договориться, нежели на принцип идти.

— А еще проще пристрелить нахрен, — бодро добавил первый.

— Это если получится… — многозначительно уточнил второй. — Иногда они успевают первыми.

— Так вы привезли? — снова спросил Сергей.

— Да здесь они, здесь, не беспокойся… — Гости разошлись по машинам и выпустили из салонов большеголовых и вислоухих, но уже порядком подросших зверят. На асфальте щенки увидели друг друга и моментально устроили возню, пытаясь один другого повалить.

— Ты смотри, вон идет, — толкнул второй первого. — Он правда ждал.

— Жалко отдавать барбоску-то, — нахмурился тот. — Может, я, пока он в сторону смотрит, ружьишко вытяну? Оно у меня собрано. Тут, под ковриком.

— Я уже пробовал, — сказал охотник. — Он сразу к машинам жмется. Причем самые дорогие выбирает, поганец. У тебя есть желание «мерина» после картечи за свой счет восстанавливать? Этот кадр от всего нашего клуба за полчаса на ровном месте бесследно скрылся. А как он целую собачью выставку к отраве привел… — Как ни странно, в голосе двуногого прозвучало что-то вроде восхищения. — В общем, я наелся по ухи. Но ты можешь попробовать.

— Смотря какой «мерин», — ответил гость, но про ружье больше не вспоминал.

Вывей подступал шаг за шагом, вглядываясь в детей. Это были они — и все же звери совсем иные. Они были упитанные, веселые и радостные, у них лоснился мех: густой и чистый, словно пуховой, явно недавно вычесанный, от них пахло молоком, копченостью и колбасой, вкуса которой Вывей так и не распробовал. У них появился свой запах, они не таились и не ждали опасности. Это были его малыши — но уже совсем другие волчата. Волки из чужой стаи.

Веселая парочка подскочила к отцу, узнавая, потыкалась мордами в бока, попыталась поймать уши и тут же продолжила возню между собой. Один отскочил к человеку, с которым приехал, вцепился в штанину, зло зарычал, крутя головой, потом скакнул обратно к брату. Они снова набежали на отца — и опять шарахнулись.

И все у них было счастливо и хорошо.

Вывей тихонько тявкнул — но ответа не дождался. Потерся мордой об одного, другого, вытерпел ответный укус. Отступил. Потом дальше и дальше. Но ни один из щенков за ним так не побежал.

Оказывается, они совершенно не нуждались в его спасении. И даже — в его отцовской заботе. Он стал для них лишь памятью. Памятью доброй — но далекой и уже совершенно не интересной.

Волк повернулся и потрусил вдоль проезда, больше не ожидая ничьих шагов позади. Прежний мир уплыл в прошлое для волчат. Теперь он мирно растворялся в памяти и для него.

Где-то там зазвенел телефон, охотник снял трубку, послушал и тяжело вздохнул:

— Не бойся, милая, все хорошо. Клянусь тебе, все хорошо. Он больше не придет. Все кончено. Этому волку больше не за что нам мстить.

Вывей приподнял веки, покосился на гладко выбритого, ухоженного мужика лет тридцати в правильном, хорошем, но неброском сереньком костюме, в правильном коричневом галстуке и с правильной короткой прической, с правильной, доброжелательной, но не дружеской улыбкой и правильно отремонтированными зубами. Попытался поздороваться, однако из горла вырвалось неразборчивое:

— В-ва-у-у-у… Ва-ва!

Он снова закрыл глаза, пытаясь понять, где, в каком мире находится, опять открыл. С одной стороны — он видел палату, увешанную пакетами держалку для капельницы. С другой — вроде как провожал после школы имбирную кареглазку, и язык все еще ощущал вкус сливочного пломбира.

— Отличная попытка! — весело расхохотался сидящий рядом гость. — Давно готовился? Честно говоря, закос под «шизика» вполне мог бы тебе и пригодиться… Если бы мы взяли тебя всего на десять минут раньше. Но поскольку аккурат перед арестом ты ухитрился по факту пожертвовать жизнью, закрыв собой Батарейку от пули, то теперь из разряда подозреваемых, Еремей, ты плавно перемещаешься в категорию свидетелей, и лепить «дурку» тебе совершенно ни к чему.

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯПо следу волка

Глава 8

— Ладно-ладно, я понимаю, ты устал, — захлопнул папку гость, и ароматы кожи и смазки взметнулись вверх легким облачком. — Тревожить тебя докторами не велено. Хотя, если честно, они то же самое говорят, даже если насморк у подозреваемого случается. Но ты, я вижу, натурально в беспамятство временами проваливаешься. С завыванием и дрыгоножеством. Впрочем, теперь это уже не моя проблема. Если сотрудничать со мной ты не желаешь, то и прочие проблемы пойдут уже не по моему ведомству. Протокол же мы таким как есть, по данным наблюдения, подмахнем. Согласен?

— Подмахивайте, — согласился Вывей. — Главное, чтобы моей подписи там не было… Как там меня зовут?

— Только не говори, что у тебя опять провалы в памяти! — предупредил, грозя пальцем, мужчина. Судя по запаху, побрился он совсем недавно. Наверное, как раз перед поездкой в больницу.

— Нет-нет, никаких провалов, — честно ответил Вывей. — Но только все-таки, как меня зовут?

— Еремей Варнак, — прищурившись, сказал мужчина. — Это ты. А я — Широков Сергей Васильевич, Федеральная служба безопасности, заместитель начальника Отдела физической защиты. Как ты сюда попал, тебе тоже рассказать?

— Нет, я все вспомнил. Я спас вашу Батарейку от бандитской пули. Просто после этого у меня был очень длинный и запутанный сон.

— Как-нибудь расскажешь, — кивнул гость. — Доктор уверен, что это воспоминания о бытии душ по другую сторону жизни.

— Но он же не знает, что я видел?

— Зато знает, в каком ты был состоянии. Давай попробуем еще раз, коли у тебя случился приступ пробуждения склероза: ты можешь сказать, почему ты закрыл от пули гражданина Белокотова?

— Я стремился исполнить свой гражданский долг!

— Молодец, — хмыкнул Широков. — Больного головой изображаешь на пятерку.

— Неправда ваша, Сергей Васильевич, все как раз наоборот. Если я Константина Белокотова спас, то подозреваемым быть не могу, и расследовать вам тут совершенно нечего. Зачем допрашиваете? Расколоть пытаетесь?

— Ну, тут все как раз просто, — широко и дружелюбно улыбнулся гость. — Делопроизводство у нас так устроено, что, коли папочка открыта, все вопросы, в ней заданные, надобно закрыть и только после этого в архив отправить. А правильно ее открывали, неправильно — это уже момент второстепенный. В любом случае довести до конца следует. Порядок есть порядок. Этим я, собственно, теперь и занимаюсь. Закрываю вопросики. А там дальше уж как заведено: передам отчет по ведомственной принадлежности, они дело сверстают, далее в прокуратуру, в суд — и вперед по долгой одноколейке к заснеженным сопкам.

— К каким сопкам?

— Ну, ты прям как маленький, гражданин Варнак! — развел руками фээсбэшник. — Ты, когда гражданина Белокотова от смерти собою закрывал, убийце раны, несовместимые с жизнью, нанес? Нанес. А как нанесение таких ран Уголовным кодексом трактуется, знаешь? Знаешь. Убийство при отягчающих обстоятельствах, от пятнадцати до пожизненного. Или ты думал это как, лапкой затереть?

— Но ведь я же этого… вашего Батарейку спасал!

— Ты, лейтенант, часом, не с Луны свалился? У нас в Уголовном кодексе даже статьи о самообороне по факту не существует! Сроки лепятся только так, даже если жизнь свою защищаешь. А ты за постороннего человека вступился. Сам, не по долгу службы, без приказов, без договоров. В общем, не имея для сего поступка ни единой отмазки. Для тебя не то что оправдания, даже смягчающего обстоятельства в Кодексе никем не придумано. Так что, убийство без вариантов и разночтений. Получишь полный срок. — Теперь гость был уже не дружелюбным, а жестким и холодным. — Но есть шанс оформить случившееся как действия агента нашей службы. Если ты, конечно, проявишь необходимую лояльность. Так что, ничего рассказать не хочешь?

— Нечего мне говорить, — откинул голову на подушку Еремей. — Попал по дурости. Не первый раз. Видно, так уж на роду всем русским написано.