Чистосердечные признания (ЛП) - Гибсон Рэйчел - Страница 27

• Предыдущая
• 27/67
• Следующая

— Верно. Вы его знали?

— Конечно, мы его знали. Он был шерифом, — ответила Мелба. — Его жена была доброй христианкой без единого греха.

— По крайней мере, так она всем говорила, — презрительно усмехнулся Стэнли, пробивая мускусную дыню. — Наталкивает на мысли.

— Наталкивает на какие мысли, мистер Колдуэлл? — спросила Хоуп. Мелба взяла дыню и положила её в пакет.

— Ну, я не думаю, что из-за того лишь, что умерла жена, человек может настолько сойти с ума, что проснувшись одним утром, внезапно захочет надеть кожаное нижнее белье и быть отшлепанным по своему волосатому заду.

Мелба уперлась рукой в бедро:

— Хочешь сказать, что Минни была такая же, как Хирам? Ради бога, её отец был священником.

— Ага, и ты знаешь, какие они. — Он передал жене «Еженедельные новости Вселенной».

Та нахмурила брови, а затем в её глазах, кажется, отразилось озарение.

— Что ж, это верно. — Она пожала плечами и посмотрела на бульварную газету у себя в руках. — Здесь есть действительно хорошая история о том, как женщина весом восемьдесят фунтов родила ребенка весом двадцать фунтов.

Ну наконец-то, человек, признающий тот факт, что читает бульварную прессу.

— И ещё одна, — добавил Стэнли, — статья о пришельцах, расчленяющих коров в Нью-Мексико. Я рад, что таких инопланетных шалостей не происходит у нас.

«О, скоро будут», — подумала Хоуп, и ей стало интересно, узнают ли они себя в её статье про инопланетян.

— Вы читали о секте женщин, которые едят кости цыпленка? Одна их них задохнулась насмерть, и они пытались вернуть её к жизни с помощью странной ритуальной цыплячьей церемонии.

— Не добрался ещё до этой, — рассмеялся Стэнли и покачал головой. — Кто только сочиняет такое?

Хоуп тоже рассмеялась:

— Кто-то с креативным воображением.

— Или, — сказала Мелба, пока муж выбивал сумму покупок на кассе, — кто-то сумасшедший.

Хоуп поняла, что музыка, льющаяся из проигрывателя, это кантри — точнее сказать не могла. Она оделась повседневно: в юбку хаки, белую майку и сандалии на плоской подошве. Волосы завязала в «хвост», который протянула через бейсболку «Гэп».

Вечернее солнце высвечивало слепящую тропинку на поверхности озера, когда Хоуп вышла через заднюю дверь дома Абердинов, держа в руках бумажную тарелку с принесенным ею салатом и фаршированным яйцом — блюдом Шелли.

Дюжина подростков ела за одним их двух столов для пикника, сидя на заднем дворе, который хотя бы отчасти был укрыт тенью. Дым, поднимавшийся от большого барбекю «Вебер»[35], окутывал двух мужчин, которые занимались грилем: их можно было рассмотреть только от талии и ниже.

На одном были «Рэнглер», почти спадавшие с плоских ягодиц, другой носил низко сидящие на бедрах «Левисы». Легкий ветерок прогнал клубящийся дым, пока мужчины следили за подгоревшими гамбургерами, хот-догами и «устрицами Скалистых гор». Уолли и Адам стояли рядом с пустыми тарелками.

Пол полуобернулся и шлепнул по черной сосиске на булочку каждого мальчика.

— Оно подгорело, пап, — пожаловался Уолли.

— Положи на него побольше кетчупа, — посоветовал тот. — И не почувствуешь разницы.

— Говорила я им не класть столько угля в барбекю, — прошептала Шелли украдкой, пока они с Хоуп пробирались к грилю. Ветерок ослаб, и мужчины снова оказались укутаны дымом.

Сзади можно было увидеть только две мужские задницы и мельком то зеленую футболку, то белую. Хоуп не требовалось видеть лица мужчин. После того, как она прошла за Диланом по всему дому в ту ночь, когда шериф привез её из «Оленьего рога», она с легкостью узнавала его широкие плечи под белой футболкой, карманы «Левисов» и поношенный деним, обтягивающий крепкие ягодицы.

Дилан обернулся через плечо при их приближении, и дым заклубился под полями его видавшей виды соломенной шляпы.

— Чего желаете, леди? — спросил он.

— Которые из этого меньше всего подгорели? — захотела узнать Шелли.

— Хот-доги с хрустящей корочкой, с бургерами слегка перестарались, но устрицы не так уж и плохи.

— Держите от меня этих устриц подальше, — нахмурилась она. — Бургер, полагаю.

Дилан кинул котлету на булочку и передал Шелли.

— Пол хочет, чтобы мы все раком заболели, — ворчала она, удаляясь.

Дилан обратил свое внимание на Хоуп и сквозь дым уставился на неё зелеными глазищами.

— Что для вас, миз Паинька?

— Я рискну заболеть раком и возьму хот-дог, — сказала она.

— Одна черная сосиска. — Он плюхнул шипящую сосиску на булочку и пристроил всё это на тарелке у Хоуп. — Пол советует побольше кетчупа наливать.

— Ага, прости уж, — добавил Пол.

— Вообще-то мне в самый раз, — уверила повара Хоуп. — Я люблю черные сосиски. И сырое мясо не ем.

Дилан усмехнулся, но ничего не сказал.

— Не хочешь попробовать устриц? — спросил её Пол.

— А они ничего?

— Конечно. Сколько желаете?

— Только одну.

— Не думаю, что это хорошая идея, — сказал ей Дилан, в то время как Пол клал обваленную в сухарях «устрицу» рядом с подгоревшей сосиской. — Ты раньше их пробовала?

— Конечно. — Она ела морепродукты, приготовленные самыми разными способами. — Много раз, — добавила Хоуп, отошла, забрав тарелку, и села за стол с Шелли и двумя мальчуганами.

За соседним столом подростки были увлечены философской беседой о том, кто же был «наикрутейшей крутью» — Фредди Крюгер или Чакки. Близнецы закончили есть, и у обоих сейчас из-под нижней губы выпирали кусочки табака. Девочки рядом, казалось, были не против. Вообще-то, и у них наблюдалась та же картина.

— Посмотри на них, — сказала Шелли и покачала головой. — Эти мальчики были такими милашками в детстве. Я одевала их в одинаковую одежду. У них были маленькие морские костюмчики, такие прелестные. А теперь они выросли, и у них кошмарные мужские привычки.

Как по сигналу Эндрю сплюнул табак в одноразовый стаканчик.

Хоуп кинула на Шелли быстрый взгляд:

— У тебя сегодня ностальгия?

— По старым дням. — В её глазах появилась грусть. — Мне не хватает их запаха. Они больше не пахнут как малыши.

— Я пахну, мам, — сказал Уолли с другой стороны Шелли.

— Верно. — Она обняла сына рукой и прижала к себе: — Ты мой маленький вонючечка.

Сидящий напротив Уолли Адам поднял взгляд от хот-дога с подгоревшей сосиской на своей тарелке:

— Ты можешь понюхать меня, Шелли, если хочешь.

— Так-так, с чего бы это кому-то захотелось тебя нюхать? — спросил Дилан, когда поставил на стол банку колы и, перекинув одну ногу, затем другую через скамью, сел рядом с сыном. — Ты всегда пахнешь так же, как и твоя грязная собака. — Носком сапога он задел голый палец Хоуп, и та отодвинула ногу.

— Это потому, что она любит целовать меня в лицо. — Адам положил голову отцу на плечо.

Дилан посмотрел на сына, и поля шляпы отбросили тень в виде плетеного узора на нос и щеку.

— Может, потому что ты на вкус как свиная отбивная.

— Ну, папа.

Хоуп откусила хрустящий хот-дог, изучая профиль Дилана и выискивая сходство с сыном. Волосы Адама были темнее, рот и нос — другими, но глаза — глаза были отцовскими.

Шелли указала на колу Дилана:

— Не будешь ничего есть?

Он поднял голову, и тень передвинулась, скрыв половину лица и привлекая внимание к его рту. Хоуп наблюдала за губами Дилана, когда тот говорил.

— Я проглотил пару сосисок, прежде чем их сожгли.

Пол поставил на стол тарелку, наполненную едой, и сел с другой стороны Уолли:

— Полагаю, Хоуп — единственная женщина, которая оценила мою стряпню.

На самом деле, хот-дог был слегка пережарен даже для Хоуп. Ей нравилось, когда они были поджаристыми, а не сгоревшими, но она этого не сказала. Вместо этого откусила кусочек:

— М-м-м.

Один уголок рта Дилана приподнялся в двусмысленной улыбке, и когда Хоуп проглотила, было ощущение, что сгоревший хот-дог застрял в грудной клетке.

• Предыдущая
• 27/67
• Следующая