Девочка, которая провалилась в Волшебное Подземелье и утащила с собой Развеселье - Валенте Кэтрин М. - Страница 4

• Предыдущая
• 4/54
• Следующая

Большая птица, по виду самец, присвистнула и тряхнула прекрасным хвостовым оперением.

– Наверно, я попала в какую-нибудь чудну?ю дальнюю провинцию Волшебной Страны, – продолжала Сентябрь, – и должна найти дорогу отсюда одна-одинешенька. Поезд же не до самого порога нас довозит, верно? Приходится искать того, кто любезно подбросит тебя до дома.

Птичка поменьше, с черным пятном на груди, глядела на нее с сомнением.

Сентябрь вспомнила, что Пандемониум, столица Волшебной Страны, не стоит на месте, а движется, чтобы угодить всем, кто его ищет. Надо только вести себя как героиня, выглядеть решительной и стойкой, храбро чем-нибудь размахивать, и очень скоро она снова окажется в прекрасных ваннах мыльного голема Алкали, отмываясь дочиста для посещения великого города. От-А-до-Л, должно быть, живет в Пандемониуме, предположила Сентябрь, и радостно работает на своего дедушку – Городское Книгохранилище. А Суббота, наверно, каждое лето гостит у своей бабушки, океанской стихии, а в остальное время просто взрослеет, как и она сама. На этот счет она совсем не беспокоилась. Скоро они все будут вместе. Они узна?ют, что случилось с тенями в лесу, причем узна?ют быстро – так же, как мама успевает еще до ужина разобраться с бесконечными чихами и хрипами машины мистера Альберта.

Сентябрь тронулась в путь, выпрямив спину, ее деньрожденное платье трепетало под легким ветерком. Вообще-то это было мамино платье, ушитое и безжалостно укороченное, того красивого красного оттенка, который уже практически можно назвать оранжевым, что Сентябрь и делала. Она прямо-таки светилась в этом стеклянном лесу – язычок пламени, шествующий по белой траве между прозрачными стволами. В отсутствие теней свет, казалось, проникал повсюду. Подстилка леса была такой яркой, что Сентябрь приходилось щуриться. Но как только солнце скатилось с неба алым ядром, лес тут же остыл, и все деревья утратили свои великолепные цвета. Взошла луна, одна за другой появлялись звезды, и мир вокруг Сентябрь сделался голубым и серебряным, а она все шла и шла – очень решительная, очень храбрая, но очень далекая от Пандемониума.

И все-таки Алкали, мыльный голем, любила Маркизу, подумала Сентябрь. А Маркизы больше нет. Я видела, как она уснула мертвым сном; я видела, как Пантер Суровых Штормов унес ее. Возможно, и ванн для отмывания мужества больше нет. А может, и Алкали больше нет. Может, Пандемониум теперь стоит на одном месте. Кто знает, что случилось с Волшебной Страной, пока я учила алгебру и проводила воскресенья у огня?

Сентябрь оглянулась на розовых птичек, к которым чувствовала симпатию, поскольку только они составляли ей компанию, – но птички все разлетелись по своим гнездам. Она прислушалась, не слышно ли сов, но ни одна сова не скрашивала уханьем безмолвный вечер. Молочный лунный свет лился сквозь стеклянные дубы, стеклянные ясени и стеклянные сосны.

– Наверно, придется здесь заночевать, – вздохнула Сентябрь. Она уже начинала дрожать от холода, а весеннее деньрожденное платье не подходило для ночевки на холодной земле. Но она стала старше с тех пор, как впервые выбралась на берег Волшебной Страны, и потому теперь безропотно принялась обустраиваться. Для ночлега она выбрала приятный пятачок ровной травы, с трех сторон окруженный хрупкой оградой из стеклянных берез. Сентябрь набрала стеклянного хвороста и сложила шалашиком, перед этим очистив землю от пахнущей лимоном травы. Под травой показалась черно-синяя земля, и девочка почувствовала ее свежий влажный запах. Она ободрала с веток стеклянную кору и обложила шалашик этими завитками – получилась стеклянная пирамидка. Сентябрь воткнула в нее там и сям пучки сухой травы для растопки и, критически осмотрев свою работу, решила, что сойдет – вот только спичек не хватает. Она читала, что ковбои и другие лихие парни высекали огонь с помощью двух камней, но сомневалась, что обладает всеми необходимыми познаниями на этот счет. Тем не менее она подыскала два хороших гладких темных камня, не стеклянных, а по-честному каменных, и что было силы брякнула их друг о друга. По лесу разнесся ужасный звук, похожий на хруст костей. Сентябрь попробовала еще раз, но опять ничего не вышло, кроме треска, от которого гудели ладони. На третий раз она промахнулась и угодила по пальцу. Она сунула его в рот, чтобы унять боль, и задумалась о том, что проблема добывания огня сопровождала человечество на протяжении всей его истории. Эта мысль не слишком утешала: здесь-то не обычный мир людей – так почему бы ей не найти куст, на котором растут славные курительные трубки или цветы в виде спичечных коробков, а еще лучше какую-нибудь чародейку, которая взмахнет рукой – и в костре затрещит огонь, а над костром появится котелок с жарки?м…

Все еще баюкая свой палец, Сентябрь вгляделась в легкую дымку. Между деревьями, озаряя ночь то красным, то оранжевым, светил огонек.

Да, огонек, причем не так уж далеко!

– Эй, есть там кто-нибудь? – закричала Сентябрь. В стеклянном лесу голос ее казался очень тонким.

– Может, кто и есть, – раздалось после долгого молчания.

– Я гляжу, у вас там что-то рыжее и пламенное? Не будете ли вы так добры, не поделитесь ли со мной огоньком, чтобы я могла согреться и приготовить ужин – если, конечно, найду здесь что-нибудь съедобное.

– Так ты охотница, что ли? – спросил голос, полный страха и надежды, нужды и ненависти. Никогда еще Сентябрь не слыхала такого голоса.

– Нет, нет! – поспешила ответить она. – Правда, я однажды убила рыбу. Так что в лучшем случае я рыбачка, хотя вы же не станете называть пекарем того, кто всего один раз испек хлеб! Я просто подумала, что, может быть, приготовлю пюре из какой-нибудь стеклянной картошки или из стеклянных бобов, если мне повезет их найти. Я придумала, что вместо котелка возьму большой лист. Он же стеклянный, значит, не сгорит, если обращаться с ним аккуратно. – Сентябрь гордилась своей изобретательностью. Кое-чего в ее плане недоставало, а именно картошки и бобов, но сам план был вполне четким. И главную роль в нем играл огонь; с огнем она бы уж точно показала этому лесу свою храбрость.

Красный огонек приближался до тех пор, пока Сентябрь не увидела, что это всего лишь крошечный уголек внутри трубки с очень большой чашей. Трубку сжимала в зубах юная девушка. Волосы ее были белыми, как трава в лесу, но лунный свет окрасил их серебристо-голубым. Вся ее одежда была из мягкого светлого меха и стеклянной коры, поясом служила цепочка из грубых фиолетовых камешков. В больших темных глазах девушки плескалась тревога.

В завитках ее бледных волос обнаружились короткие мягкие оленьи рожки и длинные мягкие черные ушки, тоже как у оленя; в ночной тьме они светились изнутри чистым лавандовым светом. Девушка медленно осмотрела Сентябрь с ног до головы, при этом нежное ее лицо приняло настороженное выражение. Трубка засветились красным, оранжевым и снова красным.

– Звать меня Тайга, – сказала она наконец, протягивая руку в льняной митенке. – Плюнь ты на эту ерунду. – Странная девушка кивнула в сторону жалкого шалашика на устроенном Сентябрь привале. – Пошли со мной на холм, там мы тебя покормим. – Должно быть, вид у Сентябрь сделался огорченный, потому что Тайга поспешила добавить: – Не, девочка, костер у тебя вышел бы что надо, не сомневайся. Верх мастерства. Но ничего съедобного в этой лесной глуши ты не найдешь, да еще и охотники повсюду рыщут… норовят подстрелить себе жену, прости за выражение, конечно.

Сентябрь знала несколько ругательств – слышала, как девчонки в школьном туалете произносят их шепотом, будто от этих слов может что-то случиться, будто это не просто слова, а волшебные заклинания, и так к ним и надо относиться. Но девушка-олень ни одного из этих слов не сказала.

– Выражение? Вы имели в виду слово «охотники»? – предположила Сентябрь, потому что Тайга, произнося это слово, скривилась, словно от боли.

– Не-а, – ответила Тайга, пнув землю носком башмака. – Я имела в виду слово «жена».

• Предыдущая
• 4/54
• Следующая