ТАСС уполномочен заявить - Семенов Юлиан Семенович - Страница 18

• Предыдущая
• 18/69
• Следующая

— Потому что это специально оборудованный для русских номер… Ради этого вы меня разбудили?

— Не только ради этого, босс. Кто нас тогда кормил? Кто приносил еду? Ведь тогда была забастовка у макак! Нас кормил белый, никому не известный официант. И он был беспалым! А русские начали искать беспалого, который работает в «Хилтоне».

— Вы сошли с ума.

— Я не сошел с ума. Я очень испугался. Этот Славин, у него дьявольские глаза, он невероятно умен!

— А все остальные русские, по-вашему, идиоты?

— Вы же понимаете, что меня тревожит.

— Ну положим, он из их контрразведки. Положим. И что? Если бы «Умный» был разоблачен ими, центр уже давно почувствовал бы игру. Его же в Москве наши люди видят постоянно. Связан с КГБ? Но «Умный» передает нам такую информацию, которая идет от первоисточника, она — истинна, поэтому наши так с ним носятся.

— Босс, вы не хотите, чтобы я сейчас же выяснил, кто обслуживал нас в шестьсот седьмом номере? Вы меня ругаете за то, что я слаб в изящных искусствах и по-французски не умею, но я ведь умею чувствовать, как баба. Я чувствую, босс, я чувствую.

— У кого вы узнаете, кто сервировал тогда стол?

— Узнаю. Я узнаю это сразу, они же просили нас навести справки о лидерах забастовщиков, помните?

— Ну уж этого я не помню.

— Я помню.

Глэбб бросился к портье, попросил номер телефона шефа ресторана, тот отправил его к смотрителю подвала; через десять минут Глэбб вернулся в бассейн. Лоренс плавал в зеленой воде; движения его были осторожными, плавными, женственными.

— Вылезайте, босс! — сказал Глэбб, стоя на бордюре. — И поскорее. Стол сервировал Айвен Белью, перемещенное лицо из Львова, без двух пальцев на левой руке, его разыскивает Славин.

Лоренс — неожиданно для его комплекции — ловко вымахнул из бассейна, накинул халат и сказал озабоченно:

— У кого лежат данные на перемещенных? Почему француз с паспортом перемещенного? Это какая-то путаница, вам не кажется?

— Я был бы очень рад этому, босс.

Они поднялись на пятнадцатый этаж, в апартамент тысяча пятьсот, который снимало ЦРУ уже два года, разбудили Ульца, отвечавшего за работу на опросном пункте; тот, не успев умыться, поднял свою картотеку: Айвен Белью, он же Иван Белый, 1925 года рождения, украинец, из Житомира, ушел с немцами, после войны остался в Бельгии, во время инфляции переехал в Тунис, где работал грузчиком в порту, оттуда перебрался в Луисбург. В Житомире имеет родственников, но переписку с ними не ведет, опасаясь доставить им неприятности. В высказываниях резок, говорит, что жизнь пропала, во всем винит американцев, которые не советовали ему возвращаться в Россию. В связях с русским посольством не замечен. Пьет.

— Ну? — спросил Лоренс. — Что делать? Запросим Лэнгли?

Глэбб, не отвечая ему, набрал номер «607». Он долго слушал гудки: Славина в гостинице не было. Выразительно поглядев на Лоренса, Глэбб набрал другой номер.

— Стау, доброе утро, — сказал он, машинально понизив голос, словно звонил к агенту из автомата. — Ты можешь выручить меня? Узнай, когда пришел в посольство русских Славин — лысый, плотного телосложения, черноглазый, быстрый в движении. Я думаю, он пришел туда часа в четыре утра… Погоди, я перезвоню к тебе через минуту.

Глэбб, не глядя более на Лоренса, набрал номер Пилар.

— Гвапенья, прости, что звоню так рано. Когда ты рассталась с нашим приятелем?

— Он довез меня до дома, Джон, мы поболтали пять минут в машине… Он отказался подняться — просил найти для него время сегодня. В восемь.

— Когда он ушел, меня интересует?

— Часа в три, а может быть, в…

Глэбб не дослушал Пилар, дал отбой, снова перезвонил генералу Стау.

— Джон, — сказал Стау, — в посольство приходил человек, похожий по приметам на Славина.

— Когда он ушел? — перебил Глэбб.

— Ты же не спрашивал об этом.

— Немедленно выясни. И опроси полицейских из охраны русского посольства — приметы человека, который терся у ограды… Больше всего меня интересует один вопрос: все ли пальцы у него на руке?

Лоренс поставил кофейник на электрическую плитку, вмонтированную в бар, потер толстой пятерней лицо и спросил:

— Что делать?

— Октавио уехал к Огано, Перейра перебрасывает оружие в Нагонию, никого другого из моей группы террора сейчас под рукой нет, босс.

— Почему вы считаете, что надо включать группу террора?

— А что же, по-вашему, говорить с этим самым Белью о преимуществе нашего общества над тоталитаризмом? Где Славин — вот в чем дело!

— Погодите, Джон. Я не понимаю, отчего вы порете горячку, а я вам поддаюсь. Ну что может сказать этот самый Белью?

— Он ничего не может сказать, босс, но он сможет ткнуть пальцем в фотокарточку «Умного», вот что он может. И тогда меня, нас с вами погонят к черту, и правильно сделают — не уберегли самого ценного агента! Того, который выходит на директора!

Зазвонил телефон, и Глэбб заметил, как Лоренс зябко вздрогнул.

— Слушаю тебя, — ответил Глэбб. Он был уверен, что звонит Стау, и он не ошибся.

— Славин вышел из посольства только что, Джон.

— Ты не смотришь за ним?

— Ты же не дал нам никаких указаний, сказал, чтобы я ждал сегодняшнего дня, мне показалось, что он благополучен.

— Спасибо, Стау, ты меня очень выручил. Можешь дать адрес некоего Айвена Белью? Я полагаю, что Славин сейчас пошел к нему.

— Год рождения, место рождения?

— Он приехал сюда с севера, лет десять назад. Сейчас работает в «Хилтоне». Он их человек, понимаешь? Славин пошел к нему, и нам надо установить это.

— Послать наших по адресу? Если, конечно, установим?

— Только после моего сигнала. Понятно? Сейчас — ни в коем случае, ты спугнешь дело. Только после сигнала, Стау, после сигнала. Я не вешаю трубки, Стау, мне очень нужен адрес…

— Какое дело вы имеете в виду, Джон? — спросил Лоренс.

— Интересное дело, босс. Мне хочется сделать так, чтобы Славина можно было арестовать как русского шпиона и террориста. Это даст нам много выгод. Трудно даже представить себе, как много это нам даст, особенно перед началом «Факела».

В восемь часов утра Глэбб встретил Славина в подвале. Тот сидел около запертой двери мастерской и вертел в руках ракетку.

— Вит! — прокричал Глэбб. — Доброе утро! Рад вас видеть, зачем вы здесь?

— Натянуть струны, — ответил Славин. — Доброе утро, Джон. Вы, кстати, играете?

— Теннис — игра аристократов, Вит, я из рабочих, мой отец был грузчиком. Я играю в бокс. Люблю драку, особенно с хорошим противником.

— Я — тоже. Можем взять перчатки, если они тут есть, и поработать на ринге. Только я думаю, перчаток нет; даже струны натянуть некому, порекомендовали найти какого-то умельца — здесь в подвале; он, говорят, может все.

— Кто это?

— Черт его знает.

— Где он?

— А бог его знает… Как я заметил, время здесь не ценят, ваши уроки не идут впрок.

— Думаете, мы умеем ценить время, Вит? Это — пропаганда. Мы чуть-чуть выше здешних тропи, а так… Ладно, когда почините ракетку, поднимайтесь наверх, выпьем кофе перед тем, как пойдете искать партнера.

— Партнера привезет Зотов.

— Кто?

— Один наш инженер.

— Я знаю многих ваших инженеров. Как вы говорите?

— Андрей Зотов.

— Нет, — покачал головой Глэбб. — Зотова не знаю. Хотя, быть может, мне он представился под другой фамилией?

• Предыдущая
• 18/69
• Следующая