Щит научной веры (сборник) - Циолковский Константин Эдуардович - Страница 94

Когда же существо умирает, т. е. гостиница разрушается, распадается, теряет прежнюю высокую организацию, – все ее гости разбредаются в разные стороны, пока не попадут в новый подобный приют: одни в такой, другие в иной (например, в человека, насекомое, бактерию, высшее существо иной планеты).

Первобытный дух есть неделимая основа, или сущность мира. Она везде одинакова. Животное есть вместилище бесконечного числа атомов-душ, так же как и Вселенная. Из них она только и состоит; материи, как мы ее прежде понимали, нет. Есть только одно нематериальное, всегда чувствующее, вечное, неистребляемое, неуничтожаемое, раз созданное или всегда существовавшее.

Одни духи приходят в организм, другие уходят. Форма же тела мало изменяется. Существо (т. е. механизм животного – целое) уведомляет только вообще о состоянии своих гостей, и мы можем знать только об этом. Если разумное существо сообщает, что ему хорошо, то это только значит, что общее состояние его частей удовлетворительно. О состоянии отдельной души животное уведомить не может. Судьба одной души, или второстепенных «Я», неизвестна.

Это подобно тому, как представитель государства уведомляет другое государство о хорошем состоянии своей страны. Такое уведомление, очевидно, относится к целой группе особей, а не к одной из них, которая в этот момент может быть умирает, а может быть восхищается или – родится (про человека). Благосостояние общества нисколько не мешает некоторым членам болеть, умирать и сходить со сцены.

Если глава страны тысячу лет спустя опять уведомляет о прекрасном состоянии страны, по-видимому, неизменившейся, то это относится только к настоящим членам общества, а не к тем, которые жили много лет тому назад в том же государстве.

Если бы неделимые, или духи, из которых состоит организм, каким-нибудь образом оставались в одном организме во все течение его жизни, от его рождения до смерти, то можно бы было сказать, что каждый дух (Я) гостит в его теле от его возрождения до распадения и переселяется только при разрушении существа. Тогда дух переживает нею гамму ощущений существа (т. е. испытывает детство, молодость, возмужалость, старость и смерть).

Но так ли это? Физиология этому противоречит относительно вещества мускулов, нервов и чуть ли не всех тканей животного. Вещество в них меняется, как вода в реке (форма реки не изменяется, а вода в ней разная). В одних тканях обмен быстрее, в других медленнее. Материя приходит в тело извне, погостит в нем несколько месяцев и уходит – блуждает во Вселенной.

В таком случае как же примирить с этим субъективное представление о существовании «я» в храме тела моего от рождения до смерти?

У меня есть воспоминания о всей жизни, чуть ли не с двухлетнего возраста, а у иных еще раньше. Как они, т. е. воспоминания, могут существовать, если «я» (неделимое-дух) был вне организма большую часть его жизни и вошел в него только вчера? Это понять не очень трудно, но примириться с этой иллюзией почти невозможно. Ну кто может усомниться, что его «я» пребывает в теле от рождения до смерти! Никто также миллионы лет не сомневался в существовании небесного свода и его движения. Однако и это оказалось заблуждением. Мы и сейчас не чувствуем вращения Земли, несмотря на уверения науки.

Воспоминания человека о давно прошедшем времени его жизни подобны истории государства за многие тысячи лет, которую каждый гражданин изучает с малолетства. Воспоминания жизни суть образования в мозгу, которые тотчас же действуют и пропитывают дух-атом, как только он попадет в организм.

Когда «я» (атом, мой дух) попал в мое тело, я не знаю и не могу знать: об этом уведомлять организм не приспособлен, да и не может быть приспособлен. Ведь биллионы атомов непрерывно в него входят. Возможно, что я попал вчера из бездны Вселенной в свое тело и уйду из него обратно завтра. Но воспоминания организма, его убеждения, традиция тотчас же пропитывают меня (атом) и у меня является иллюзия, будто я (атом) существую в организме с его зарождения и буду существовать в нем до конца.

Что воспоминания есть свойства организма, а не «я» (атома), видно из того, что большинство впечатлений жизни им не сохраняются. Способность помнить чрезвычайно различна у разных субъектов, а у животных она и очень ограничена; у иных же ее почти нет, или она очень коротка. Болезни и травматические (механические) повреждения мозга не только лишают памяти, но и многих душевных свойств, знаний и способностей.

Идеально организованное общество зарождается, живет неопределенное число лет (тысячи или миллионы) и распадается. Оно даже может быть бессмертно, но члены его умирают, уходят, чтобы уступить место другим. Подобно этому члены, или духи-атомы, входящие в состав единого организма, постоянно уходят и заменяются новыми. Они только гости отеля, посетители храма: неизвестно откуда приходят, неизвестно куда уходят. Так я гляжу на каждый организм, но и собственная моя иллюзия о вечно живущем в моем теле «я» для меня понятна.

Когда и откуда я пришел в мое тело и когда и куда уйду – мне неизвестно. Нельзя считать, что эти времена совпадают с зарождением и умиранием организма…

Нельзя думать также, что «я» один в теле: один распорядитель. Душ-атомов множество. Подобно этому нельзя считать, что государство – это «я», как сказал когда-то король. Это такая же иллюзия, как и очень распространенная, – о том, что организм единый дух. Мое понятие о слове «я» не общепринятое. Под «я» обыкновенно подразумевается правитель животного или человека. Он подобен правителю народа. Мое же «я» есть основа материи, элемент, подобный человеку в хорошо организованном государстве. В абсолютном смысле все «я» одинаковы, но ощущения и жизнь их неодинаковы даже в одном животном, как не одинакова роль людей в высоко организованном обществе…

Степень приятного или неприятного чувства живого тела, конечно, зависит от его устройства и от состояния его в данную секунду. Но тело есть вместилище духов-атомов (неделимых). Собственно им принадлежит способность ощущать большую или меньшую степень сладости или горечи. При обмене веществ уходит дух-атом – уходит И чувство, навеянное организмом. Тогда дух получает иные впечатления – вне тела, где он находился. Тоже скажем и про всякий другой дух-атом, входящий в состав живого тела, или живой ассоциации. (Живая ассоциация – значит – организованная, мертвая – неорганизованная. Но жизнь там и здесь должна быть, хотя и непостижимо различная).

Когда существо (например, муха) переменяет место, то двигается гуда же и место ощущения перемещенного вместе с телом духа. Отсюда видно, что куда уходит дух-атом, туда уходит и чувство.

Некоторое время духи-атомы остаются в организме, но не всю жизнь тела. Поэтому дух-атом не все это время живет жизнью тела. Человек, положим, живет сто лет, но какой-нибудь его атом живет человеческой жизнью гораздо меньше: дней 100–200.

Но я еще покажу, насколько ощущение принадлежит неделимому атому и связано с ним.

Представим себе двух совершенно одинаковых субъектов – таких сходных, чтобы никто и никогда не мог их отличить друг от друга. И все-таки, когда страдает один, другой может благоденствовать и наоборот, хотя форма тела их совершенно одинакова. Значит, ощущение духа зависит не от формы тела, а от места нахождения духа-атома.

Расположим молекулы и атомы какого-нибудь Иванова таким образом, чтобы вышел второй экземпляр Петрова, который, допустим, имеет такой же состав и массу, как Иванов. Если теперь огорчать второго, Петрова, то, разумеется, будет страдать дух-атом разрушенного Иванова, хотя Иванов по форме ничем не отличается от Петрова. Итак, хотя Иванов и будет чувствовать и мыслить, как Петров, даже будет уверять нас, что он не Иванов, а Петров, тем не менее ощущение принадлежит Иванову или, точнее, составляющим его тело духам. Но тело его этого не знает и дает неверный отчет о духе-атоме.

Преобразуйте вещество Иванова в обезьяну, медведя, волка – он хотя и будет чувствовать по-звериному, нисколько не сознавая, что был когда-то человеком, – но чувство будет все-таки принадлежать ему, или составляющим его духам-атомам, пока они, при обмене веществ, не уйдут из этих тел.