Найди это (ЛП) - Кармак Кора - Страница 35

• Предыдущая
• 35/53
• Следующая

Выглядело так, будто мы попрощаемся с нашим пристанищем во Флоренции. Возможно, наши секреты становились слишком большими, чтобы уместиться в этой маленькой комнате.

— Хорошо. Звучит хорошо, — ответила я.

Слова эхом отразились от плиточных стен вокруг меня, и я почувствовала, как эта дыра в моей груди открывается, и в нее заползает страх.

Небольшой населенный пункт Риомаджоре располагался со стороны утеса Итальянской Ривьеры, и с того момента, когда я сошла с поезда, я поняла, что полюблю это место. Воздух был свежим и соленым, а ветер, доносящийся с океана, развевал мои волосы. На краю платформы находилась стена, а за ней бирюзово — синее море.

Я поспешила к краю, отчаянно желая впитать этот пейзаж. Угловатые черные камни были украшены белой пеной и держали оборону против динамичных синих вод. Волны врезались в камни и, клянусь, я могла чувствовать, как они разбрызгивались по всей платформе.

Я взвизгнула и обняла Ханта за шею.

— Ну что, хорошо? — спросил он.

— Очень хорошо.

Это стоило отъезда из Флоренции.

В поезде Хант сказал мне, куда мы направлялись. По берегу располагались пять деревень, которые все вместе назывались Чинкве — Терре. Они были частью своего рода заповедной глухой зоны или парка, поэтому в деревнях не было ничего современного, только поезд, приезжающий и уезжающий. Мы могли провести сегодняшний и завтрашний дни, наши последних два дня, исследуя и путешествуя по деревням.

Если все пять деревень окажутся такими же красивыми, как платформа, то я буду в восторге.

Мы вышли с вокзала и направились в город, чтобы поесть и найти место проживания. Не оказалось недостатка ни в том, ни в другом. Мы остановились у маленького ресторанчика, и я получила самый вкусный в истории вселенной соус «Песто». Мне даже не нравился соус, но Чинкве — Терре сделал меня его сторонником.

Официант, работающий в ресторане, порекомендовал семью дальше по дороге, которая сдавала в аренду квартиру, присоединенную к их дому. По пути туда я восхищалась деревней. Дома располагались один за другим, как кирпичики, и были окрашены в яркие цвета. Можно было увидеть оранжевые, желтые и розовые здания с синими, зелеными и красными ставнями. Куда бы я не посмотрела, везде было что-то достойное, чтобы сфотографировать: начиная от потускневшей бирюзовой двери, чьи истории можно было практически отследить на расщепленном дереве и облезающей краске, до маленького мальчика, загорелого, с босыми ногами, которые стали жесткими из-за грубых дорог, и с ласковым бездомным котом в его руках.

Хант дотронулся до моей поясницы, и я инстинктивно прильнула к нему.

— Великолепно, — произнесла я. — Я просто... Я никогда не видела что-то похожее на это.

— Так я сделал это? — спросил он.

— Сделал что?

— Подарил тебе приключение?

Я остановилась и посмотрела на него. Его лицо было напряжено, и у меня появилось такое чувство, что он спрашивал меня о чем-то большем, чем о моем веселье.

Море и небо соединились за его плечом в темно — синий горизонт, и мне захотелось остановить время. Фотографии никогда не будет достаточно, чтобы запечатлеть этот момент, и я боялась, что если не закреплю его в своей голове, то забуду бриз, колышущий белье, свисающее с дрожащих окон, после стирки, отражение солнца в воде и глубокий серый цвет глаз Ханта. Было бы преступно забыть эти вещи. Мне хотелось остановить время, потому что паузы на одну секунду было недостаточно, чтобы почувствовать то, что хотело чувствовать мое тело, и думать о том, о чем хотел думать мой разум. Поэтому я ответила ему честно:

— Приключение не кажется достаточно подходящим словом для того, чем это все являлось.

Его улыбка пристыдила солнце.

Он приобнял меня за плечо, и мы отправились смотреть комнату.

Каждая из деревень соединялась и поездом, и тропинкой. Устроившись в уютной, хоть и простой, личной квартирке, мы отправились исследовать. Мы выбрали тропинку, потому что Хант ни за что не позволил бы нам поехать на поезде. Не то, чтобы я даже хотела.

Мы последовали по карте от Риомаджоре до начала тропинки, которая привела бы нас в Манаролу. Тропинка называлась «Дорогой любви». Прокладывая путь по склону холма с дорожкой из плоского камня, тропинка делала очень легким переход из первой во вторую деревню. Она огибала холм, предоставляя красивый обзор на Риомаджоре, из которого мы ушли, и на океан, к которому мы двигались.

Тропинка привела нас к каменной нише с окнами, которые позволяли осмотреть воду и камни, находящиеся внизу. Пока мы двигались дальше по тоннелю, я начала замечать замки, свисавшие с перил, с тросов на потолке и с каждой возможной поверхности. Эти замки были разных размеров и форм. Некоторые были блестящими и новыми в то время, как остальные были ржавыми и старыми, но их, должно быть, было тысячи.

Мы следовали за замками и пришли к стулу, который был высечен из камня. Сидение было достаточно большим для двоих, а спинка была вырезана так, будто целуются два человека. Стул был установлен в каменной арке, с перилами позади, чтобы предотвратить падение стула и людей в океан. Не то, чтобы перила можно было увидеть. Они целиком и полностью были покрыты замками. Замки висели на замках, обрамляя сидение для влюбленных на фоне океана. Стул и большая часть тоннеля вокруг нас были покрыты граффити, но это не имело значения. Можно было почувствовать, насколько особенным было это место. Горизонт практически идеально выстраивался в линию с губами влюбленных, будто небо, море и жизнь сходились в одной точке, чтобы предоставить идеальный образ того, что значит быть с другим человеком. Постоянство этих отношений.

Я не знала, сколько пар поместили вокруг стула свои замки, а также не знала, какое количество этих пар все еще были вместе. Но это не имело значения. Когда любишь кого — то, действительно любишь кого — то, то в твоей душе остается постоянное клеймо. На твоем сердце появляется замок, который всегда носишь с собой. Можно потерять ключи, отдать их, но замок все равно останется с тобой.

К нам приблизился мужчина и спросил, хотели бы мы купить замок. У него была коробка самых разных замков. Я начала отказываться, но Хант сказал:

— А почему бы нет?

Он протянул мужчине наличные и выбрал замок — плоский, но крепкий.

— Куда мы должны повесить его? — спросил он.

Я посмотрела на стул, но из-за того, как изменился ритм моего сердцебиения, я посмотрела в другое место, с менее затруднительными обстоятельствами. Я сделала несколько шагов по тоннелю туда, где он открывался на тропинку. У входа в тоннель я увидела замки, свисавшие у потолка.

Я показала на это место и сказала:

— Туда.

Вблизи я смогла увидеть, что вокруг одного из валунов на краю холма находилась проволочная сетка, и к этой сетке крепились замки. Идеально. Мы все еще завоевывали свое место под солнцем, но и без него являлись большим, чем я желала сказать.

— Я подниму тебя, — сказал Хант.

Я забрала у него замок, и он наклонился, обхватывая мои колени руками. Он приподнял меня, и я оперлась на его плечи. Когда он встал прямо, я положила одну руку на валун и подцепила сетку. Затем открыла замок, перекинула дужку через трос и закрыла его.

Я улыбнулась.

— Сделано.

Хант расслабил руки на моих коленях, и я скользнула вниз по его телу. И мы, прямо как замок, встали на свое место.

Глава 21

На моей коже словно начался пожар. Серые глаза Ханта сверлили мои. А мой взгляд упал на его губы. Эти губы. Я проводила дни, думая об этих губах, дни, когда я смотрела на них. Я отчаянно боролась с оправданиями Ханта и с тем, что возможно разделяло нас, о чем он мне не рассказывал. Но здесь, когда за моей спиной океан и от воспоминания этого замка в моей ладони, я не могла думать о чем-то одном. Или, может, просто не хотела.

Я приподняла свой подбородок, а он опустил свой. Мир сжался, только чтобы вместить в себя пространство между нашими губами, пространство, которое могло пересечь только наше дыхание.

• Предыдущая
• 35/53
• Следующая