Слишком сильный - Попов Валерий Георгиевич - Страница 40

• Предыдущая
• 40/43
• Следующая

— Компьютер! — видимо не уверенный, что мы поняли, повторил заведующий.

Поклонившись, Данилыч принял подарок («кодо», как это звучит по-французски), потом взял вдруг мою руку и защелкнул браслет.

— Тебе! Ты меня спас! — произнес он.

Французы зааплодировали.

Распаренные, как после бани, в сопровождении французов, уже ставших нашими лучшими друзьями, мы направились к выходу из универмага.

Лично я не мог оторвать глаз от подарка.

— Скажите, — не удержавшись, спросил я у заведующего. — А он… на батарейках?

— Да, конечно, — ответил заведующий.

— А запасные батарейки у вас есть? — пробормотал я.

— Ну разумеется! Как я мог забыть! — воскликнул заведующий и укатился.

— Ну ты и наглец! — Данилыч покачал головой. — Давай… В темпе… буду в метро тебя ждать!

Заведующий дал мне батарейки в прозрачном пакетике, я сунул в карман и выскочил на улицу. Было уже пусто. Я сбежал в метро. Идти надо было по длинному бетонному коридору. Людей не было. Я повернул за угол коридора и увидел Данилыча. Вплотную к нему стоял костлявый человек в плаще и берете, приставив к задранному подбородку Данилыча острый нож. Пакет с шубой валялся на полу. Второй грабитель стоял рядом, но лицом ко мне. Ноги мои ослабели, отключились. Потом я снова включил их и медленно двинулся вперед. Я отчаянно вертел головой, с интересом разглядывая рекламы на круглых стенах коридора, абсолютно не видя того, что происходило передо мной. Данилыч был плотно прижат к неподвижной вертушке… конечно, если бы у него был размах, он бы показал… но он был буквально распластан. На потолке я увидел защелку вертушки. Глядя исключительно по сторонам, абсолютно не замечая ничего, я приблизился к защелке, резко вытянулся туда и щелкнул ею. Данилыч тут же ударил вертушку спиной, она с бряканьем повернулась. Данилыч выскочил на простор и оттуда прыгнул на грабителя. Второй кинулся ко мне. Все происходило Почему-то очень медленно. С изумлением я увидел на шее грабителя черное родимое пятно — как раз там, где обозначена была смертельная зона у робота-каратиста.

«Сюда надо бить… — подумал я. — Сюда… бить…»

Он соображал не так туго, как я, рука его поднялась, в ней что-то сверкнуло, в голове моей тихо пискнуло, и все исчезло.

Очнулся я опять в том же самом полицейском участке при универмаге: надо мной хлопотал доктор в белом халате, слегка в стороне взволнованно вышагивал Данилыч; мощный брюнет, который привел нас сюда в первый раз, кричал в телефон. Но больше всех переживал лысый управляющий: он то молитвенно складывал ладони, то вытирал платком пот.

«Ну и денек нынче выдался, — говорил его отчаянный взгляд. — Ну и клиенты пошли: не успеешь расхлебать одну неприятность, как тут же другая».

Увидев, что я уже вполне осмысленно смотрю на него, он ослепительно улыбнулся и помахал ладошкой. Я ответил ему тем же.

Потом я вдруг сморщился — от боли и, одновременно, от ужасной мысли: неужели увели шубу? Резко поднявшись, я огляделся, увидел сверток с шубой на столе и успокоено рухнул обратно.

Потом перед глазами у меня замелькал бинт: врач бинтовал, Данилыч поддерживал мою буйну голову сзади.

Врач засучил мой рукав, потер кожу спиртом и вонзил иглу. Наступили покой и блаженство.

Голоса стали доноситься глухо, как сквозь пелену.

Подошел Данилыч, наклонившись, заботливо посмотрел мне в глаза и сообщил, что врач встревожен моим состоянием и предлагает отвезти меня в больницу, сделать рентген и вообще за мной понаблюдать. Этого еще только не хватало — лежать в Париже в больнице!

— Нет, нет, — встревоженно приподнимаясь, заговорил я. — В больницу нельзя — вы что? У меня завтра встреча… пресс-конференция… я должен там быть… все объяснить…

Доктор сказал Данилычу — тихо, но четко, — что это, наверное, у меня начинается бред.

— Да нет… это вроде не бред, — неуверенно проговорил Данилыч. — Что-то такое похожее он говорил… и в здравом уме.

— Ну спасибо, — сказал я ему. Данилыч еще пошептался с доктором.

— Ладно… договорились, что отвезут тебя в гостиницу, — успокоительно сказал Данилыч.

— Отлично! — Я хотел бодро вскочить, но Данилыч удержал меня: лежи, лежи…

Сопровождаемый всем персоналом, я плыл на носилках, в ласковых взглядах провожающих читалась робкая надежда на то, что еще раз с новыми ужасами я у них не появлюсь.

«Скорая помощь» была желтого цвета: не скрою, это насторожило меня.

— Куда меня везут? — спросил я Данилыча, когда меня задвинули внутрь и он сел в креслице рядом.

— Не беспокойся, все нормально, — проговорил он, удерживая меня рукой, чтобы я не вскочил.

«Не хватало еще загреметь в парижский сумасшедший дом!» — подумал я и расхохотался.

Данилыч встревоженно посмотрел на меня. Какое-то ликование поднималось во мне; видимо, из-за того, что я остался жив, избежал гибели, хотелось прыгать, хохотать, острить.

— Эх, жалко, не удалось принять участие в этой переделке! — воскликнул я. — Чем там все закончилось, без меня?

Данилыч, конечно, сказал, что только ему удалось как следует развернуться, он тут же раскидал этих грабителей, как котят: но задержать, к сожалению, никого не удалось.

Я пытался подняться и посмотреть, по каким хоть улицам мы мчимся. Но Данилыч не позволил мне этого, нажал ладонью на плечо. Но все равно настроение было отличное, я почему-то чувствовал себя героем.

«Да, — усмехаясь, подумал я, — некоторым, может, и удается проехать по Парижу, но редко кому из наших так везет, чтобы проехаться по Парижу на «скорой помощи»!»

К ужасу всего отеля меня пронесли через холл и внесли в лифт на носилках.

— Ну все? — спросил я Данилыча, когда все посторонние вышли, и тут же поднялся и пошел в ванную. Данилыч только с отчаянием махнул рукой. Голова, правда, еще звенела, но самочувствие уже было вполне бодрым. Я вышел из ванной и сел за столик: надо было подготовиться к завтрашней пресс-конференции, кое-что обдумать.

Компьютерные часы — подарок — я снял с руки, положил перед собой и некоторое время любовался ими: все-таки как-никак отстоял их в бою, хотя на часы они вроде не покушались, а покушались на шубу.

Потом я стал набрасывать кое-какие мысли и, чтобы не подзабыть, стал вводить их в память компьютера латинскими буквами, но на русском языке; эти комбинации букв на экранчике — дисплее — выглядели слегка неуклюже… но имею я право хотя бы мысли свои излагать по-русски?

Когда Клод на следующий день заехал за мной, чтобы вести на пресс-конференцию, и увидел мою забинтованную голову, он изумленно присвистнул и сказал по-русски:

— Да, с тобой не соскучишься!

Клод, будучи колоссально деловым, пытался выжать из меня все, что можно. Так, при встречах со мной он каждый раз как бы случайно, по рассеянности переходил на русский — бесплатно, так сказать, упражнялся. Я, со своей стороны, делал то же самое, только наоборот — разговаривал только по-французски. Как говорится, «нашла коса на камень». От этой пословицы Клод был в полном восторге, как от многих других. Сколько он уже знал наших пословиц и поговорок — это уму непостижимо, впору целому институту!

Данилыч пытался меня не пустить: но как я мог остаться, если меня ждали международные дела!

Встреча эта была довольно многочисленной и происходила в Центре Юнеско — здании довольно странной, модернистской архитектуры, но внутри очень удобном и эффектном. Из обрывков разговоров в кулуарах я ухватил, что главная тема этой встречи — разоружение, причем многие, как я и опасался, были против вывода американских ракет из Франции, боясь нас.

— Ну дела! — я просто разнервничался.

— Отведу тебя к твоим соотечественникам. Некогда тут мне с тобой, балбесом, возиться! — Клод тщательно выговорил эти слова и гордо поглядел на меня: «Ну как?».

— Смотри, схлопочешь! — дружески сказал ему я, и Клод, конечно же, это выражение тут же жадно записал.

Мои соотечественники приняли меня сухо и даже несколько настороженно. «И так забот полон рот, да еще и этот ребенок тут появился, да еще забинтованный» — реакция их была приблизительно такова.

• Предыдущая
• 40/43
• Следующая