Дзен и фехтование - Судзуки Дайсэцу Тэйтаро - Страница 7

Вот часть примечания переводчика:

«Бой быков — это не спорт. Это нельзя сравнить ни с каким видом спорта. Бой быков, нравится он вам или нет, одобряете ли вы его или осуждаете — это искусство. Он стоит в одном ряду с живописью или музыкой, его эманация духовна и она затрагивает такие глубины, в которые проникает лишь музыка прекрасного симфонического оркестра с великим дирижером».

Хуан Бельмонте так описывает свое психологическое состояние в напряженный момент боя:

«Когда выбежал мой бык, я двинулся ему навстречу и на третьем пассе услышал рев множества людей, вскочивших на ноги. Что я сделал? Я сразу забыл о публике, о других участниках корриды, о себе и даже о быке. Я начал сражаться так, как часто бился один в загонах для скота и на выгонах; так тщательно, словно вычерчивал рисунок на грифельной доске. Говорят, мои пассы с плащом и работа мулетой были открытием в искусстве корриды. Не знаю, я не вправе судить. Я просто старался так, как считал должным сражаться, без единой мысли вне моей веры[14] в то, что я делаю. Я впервые в жизни достиг освобождения тела и души в чистой радости боя, совершенно перестав осознавать присутствие публики. Когда я в одиночестве играл в деревне с быками, я иногда заговаривал с ними, а в тот вечер у меня с быком была долгая беседа, все время, пока моя фаэна совершала арабески. Когда я уже не знал, что еще сделать с быком, я встал на колени под рогами и потянулся к его морде лицом.

— Ну, давай, давай, бычок, — шептал я, — поймай меня!

Я поднялся с колен, провел мулетой у него перед носом и продолжал говорить с ним, побуждая его снова бросить в атаку.

— Так, бычок… Нападай на меня! Ничего с тобой не случится… Ах, ты так, вот ты где… Ну что бычок, видишь меня? Что? Уже устал?…

Ну, давай! Давай, лови меня! Не трусь… Поддай мне!

Я выполнял идеальную фаэну, которую так часто во всех деталях видел в своих снах, что она запечатлелась в голове с математической точностью. Но фаэна моих снов всегда кончалась трагически, когда я пытался нанести быку удар. Бык неизменно пронзал мне ногу. Должно быть, это было подсознательным подтверждением того, что убивая, я терял свое искусство, и это приводило к трагическому исходу. И все-таки я продолжал осуществлять свою идеальную фаэну. Встав прямо перед рогами быка, я слышал крик толпы как отдельное бормотание, — в точности, как мне снилось, — и бык поймал меня на удар и вонзил рог мне в бедро. Но я был настолько возбужден, опьянен, так вне себя, что едва заметил это. Я нанес удар — и бык упал к моим ногам».

К рассказу Бельмонте могу добавить, что перед схваткой в финале корриды он находился в сильнейшем умственном возбуждении, вызванном соперничеством, жаждой успеха, ощущением своей неполноценности, чувством, что публика готова над ним смеяться. Он признается: «Я был просто в отчаянии. Почему я вбил себе в голову, что я тореадор? Ты просто дурачил себя, — думал я. — Да, у тебя была пара удач в новилладах без пикадоров, но ведь ты ничего не умеешь делать». Однако, благодаря отчаянию, Бельмонте, увидев бегущего на него быка, открыл в себе нечто совершенно неожиданное, скрытое в глубине, и смог это применить. Это нечто иногда появлялось в его снах, но оно глубоко спало в его Бессознательном и еще никогда не выходило на дневной свет. Отчаянье бросило его па предел срыва ума, на край бездны, и вот как он выбрался оттуда: «Я был так возбужден, опьянен, так вне себя, что едва заметил, — не только то, что был ранен, но, фактически все». Его вела Неподвижная Праджня, он полностью отдался ее власти. Вот песня Буккоку Кокуси, уже упомянутого дзенского учителя эры Камакуры:

Когда стрелой без древка выстрелят из лука без тетивы, она поистине пронзит гору, как это было не раз в истории Востока.

Во всех видах искусств, так же как и в дзен-буддизме, очень важно пройти через подобный кризис, чтобы достичь источника всех твор — ческих сил и знания истины. Я думаю обсудить это более специально с религиозно-психологической точки зрения в отдельной работе о дзен.

Синкагэ-рю была одной из самых популярных школ фехтования в средневековой Японии. Она возникла в эпоху Асикага, и начало ей положил Ками-Идзуми Исэ-но-ками Хидицума (умер 1977 г.). Он провозгласил, что узнал секреты своего искусства прямо от Бога Касима. Несомненно, все это прошло определенные фазы развития, и так называемые секреты должны были сильно возрасти в числе. В настоящее время есть довольно много документов, составленных о мастерах их лучшими учениками. Среди таких документов мы находим отдельные фразы и эпиграммы в стихах, особенно почитаемых дзен и не имеющих прямого отношения к мечу.

Например, последний аттестат, подтверждающий квалификацию учителя, выданный этой школой, не содержал ничего, кроме круга. Это вызывает представление о светлом зеркале, которого никогда не касается ни пыль, ни грязь. В буддийской эпистемологии это — «совершенное-великое-зеркало-мудрость»[16], т. е. та самая Недвижимая Праджня, о которой говорил Такуан. Ум фехтовальщика должен быть совершенно свободен от эгоистических аффектов и интеллектуальных расчетов, чтобы «изначальная интуиция» могла работать во всю силу — это и есть состояние «не-ума» или «не-умности». Чисто техническое владение мечом еще не дает фехтовальщику подобной квалификации. Он должен превзойти сначала конечную стадию духовной дисциплины, т. е. достичь «не-умности», которую символически выражает круг, свободный от всякого содержания — круг без окружающего.

Среди сугубо технических терминов в тайных документах школы фехтования Синкагэ-рю есть фраза, буквальное значение которой никак не связано с фехтованием. Все тайны учения передаются устно, и посторонний не может точно знать смысл той или иной фразы в системе учения о владении мечом. Но, насколько я могу судить, эта фраза взята из дзенской литературы, вне которой она теряет значение. Вот она: «Воды Западной Реки». Комментатор, который не знает ее истинного смысла, интерпретирует ее как свидетельствующую о дерзком и отважном состоянии ума, который не испугается и целую реку проглотить. Однако, это объяснение по меньшей мере нелепо. Эта фраза из дзенского мондо, которое состоялось между Басе (умер в 788 г.) и его мирским учеником Хо Кодзи в эпоху правления династии Тан в Китае. Хо спросил:

— Что это за человек, который ни с кем (или ни с чем) не водит компании (или не с чем ни связан.).

— Я скажу тебе, — ответил Басе, — вот только проглоти одним глотком все воды Западной Реки.

Говорят, это открыло ум Хо для состояния просветления.

Имея в виду это событие, можно понять, почему фраза «Воды Западной Реки» нашла свое место в тайных документах школы Синкагэ-рю. Вопрос Хо очень важен и ответ Басе тоже. Обучая дзен, часто вспоминают это мондо, и нет сомнения, что в средневековой Японии многие фехтовальщики использовали его, чтобы достичь состояния «не-умности». Как уже раньше говорилось, мысль о смерти является величайшим препятствием для положительного исхода битвы жизни-и-смерти. Чтобы преодолеть эту мысль, препятствующую свободному и спонтанному уровню технической натренированности, фехтовальщик должен заниматься дзен. Никакое махание мечом никогда не научит человека одним глотком проглотить Западную Реку. Только он сможет совершить это чудо, и пока оно не совершилось, от вечно присутствующего сознания духа смерти уйти некуда. Дзен — не только философское пояснение о вездесущности жизни, но и самый практический путь в безотносительное, где чашка чая в моей руке, разливаясь, сразу наполняет все огромное пространство Тихого океана, не говоря уже о мелких речушках и отдаленных уголках нашей планеты. Тайные документы также содержат многочисленные «нака», стихотворные эпиграммы, относительно мастерства в фехтовании. Некоторые из них ясно отражают дух дзен.