Братство талисмана - Саймак Клиффорд Дональд - Страница 8

• Предыдущая
• 8/51
• Следующая

– Ты говоришь, что прятался здесь, когда пришли разрушители, и что они не нашли тебя. Похоже, это не совсем так. За все наше путешествие мы не видели ни одного выжившего, если не считать группы бандитов, которые захватили замок и были достаточно ловки и удачливы, чтобы защитить его.

– Вы говорите о Гарольде Ривере?

– Да. Откуда ты знаешь о нем?

– Слово путешествует и по разоренным землям. Здесь есть переносчики слухов.

– Не понимаю.

– Маленький народ. Эльфы, тролли, гномы, феи, домовые…

– Но они…

– Это местный народ. Они живут здесь с незапамятных времен. Иной раз они бывают вредными и неприятными соседями, и доверять им не стоит. Они озорники, но злыми бывают очень редко. Они не связаны с разрушителями, сами прячутся от них и предупреждают многих других.

– И тебя предупредили?

– Да. Пришел гном и предупредил. Я не считал его своим другом, потому что он, бывало, играл со мной жестокие шутки, но, к своему удивлению, я обнаружил, что он самый настоящий друг.

Его предупреждение дало мне время загасить камин, чтобы дым не выдал меня, хотя я сомневаюсь, что такой небольшой дымок может вообще кого-нибудь выдать: в общем пожарище его просто не увидят. Ведь разрушители жгут все: хижины, амбары, солому, даже уборные. Можете представить?

– Нет, не могу, – ответил Дункан.

В пещеру вошел Конрад и положил у двери седло и вьюки.

– Ты, кажется, говорил о духе? – Прогромыхал он. – Здесь нет никаких духов.

– Дух очень застенчив, – пояснил Эндрю, – и прячется от посетителей. Он думает, что никто не хочет смотреть на него. Для пугливых людей он неприятен, хотя в нем, в сущности, нет ничего пугающего. Как я вам говорил, он очень порядочный и тактичный дух. Он возвысил голос:

– Дух, иди сюда, покажись. У нас гости.

Усик белого пара неохотно вытек из-за шкафчика.

– Иди, иди, – нетерпеливо позвал отшельник. – Можешь показаться. Эти джентльмены не испугаются тебя, и ты хотя бы из вежливости должен поздороваться с ними. Он тихо сказал Дункану:

– У меня с ним куча беспокойства. Он считает, что быть духом позорно.

Дух медленно сформировался над шкафом и опустился на пол. Это был классический дух – весь белый. Единственной отметкой была веревочная петля вокруг шеи с болтающимся концом длиною в фут.

– Я дух, – сказал он гулким голосом, – и у меня нет места, которое я обязан посещать. Обычно духи являются на место своей кончины, но что это за место – дуб? Разрушители вытащили мое бедное тело из густой чащи, где я прятался, и незамедлительно вздернули. Я считаю, что они могли бы оказать мне любезность и повесить меня на хорошем дубе, одном из лесных патриархов, которых так много в наших лесах – три человека едва могут обхватить такой дуб. Однако разрушители не подумали об этом и повесили меня на чахлом малорослом дубке. Даже смерть надо мной подшутила. При жизни я просил милостыню у церковных дверей и жил бедно, так как люди считали, что у меня нет оснований нищенствовать, что я могу работать как всякий другой, и что я только прикидываюсь калекой.

– Он был обманщиком, – подтвердил отшельник. – Он мог бы работать, как все.

– Вы слышите? – Возмутился дух. – Даже в смерти на мне клеймо обманщика! С ума сойти!

– Я бы сказал, что ему доставляет удовольствие обманывать, – добавил отшельник. – Он не силен в тех штуках, что делают другие духи, надоедая самим себе.

– По правде сказать, – заметил дух, – у меня только одна небольшая неприятность: я пария, иначе я не был бы здесь. У меня нет своего места для появления.

– Ну, ты встретился с этими джентльменами и в приличной манере поговорил с ними, – прервал отшельник. – Теперь мы можем вернуться к другим делам, – он повернулся к Конраду. – Вы говорили, что у вас есть сыр.

– Да, и еще бекон, ветчина, хлеб и мед, – подтвердил Дункан.

– И всем этим вы поделитесь со мной?

– Мы не можем есть сами и не поделиться с тобой.

– Тогда я разведу огонь побольше, и мы устроим пир. Я выброшу зелень, которую собрал – конечно, если вы не любите ее. Но может быть с кусочком бекона…

– Я не люблю зелень, – сказал Конрад.

Дункан проснулся ночью и в первую минуту запаниковал, не зная, где он.

Не было никаких ориентиров – кругом тьма и какое-то мерцанье, будто он в тюрьме и ожидает смерти.

Затем он увидел дверь, вернее, отверстие, откуда лился мягкий лунный свет, и Тайни, вытянувшегося у отверстия.

Дункан повернул голову и увидел, что мерцание исходило от камина с горящими углями. В нескольких шагах лежал, раскинув руки, Конрад. Его широкая грудь спокойно поднималась и опускалась.

Отшельника не было видно. Вероятно, он спал в углу на своем матраце. В воздухе слегка пахло дымом, а над головой Дункана висели пучки травы, которые отшельник повесил сушиться. С другой стороны доносился легкий перестук ног – очевидно, там был Дэниел.

Дункан закрыл глаза. Осталось еще несколько часов до рассвета, можно поспать.

Но сон не приходил. События последних дней выстраивались в мозгу Дункана, и этот парад снова показывал трудность путешествия, в которое пустился Дункан. В этой пещере отшельника было довольно уютно, но за дверью лежала разоренная земля с ее грузом зла. «Не только зло, – думал Дункан, – выслеживает наш маленький отряд, но и банда злых людей, ведомых Ривером. Правда, Ривер исчез где-то впереди, так что можно сейчас забыть о нем.»

Дункан снова вспомнил последние дни в Стендиш Хаузе. Он сидел с отцом в библиотеке.

– Как этот манускрипт оказался в Стендиш Хаузе? – Спросил он отца.

– Кто знает, – ответил старик. – Семейная история длинна и не очень хорошо документирована. Многое вообще пропущено. Есть, конечно, кое-какие сведения, некоторые записи, но большая часть их – легенды из столь давних времен, что теперь не представляется возможным судить, что здесь правда, что – нет. Теперь мы твердо обосновались здесь, но было и другое время. В семейных записях и легендах говорится, что среди нас были бродяги и бессовестные авантюристы. Кто-нибудь из них мог привезти из своих странствий этот манускрипт. Скорее всего, откуда-нибудь с Востока. Может быть это была часть добычи из взятого города, может, он украден из монастыря или, что менее вероятно, честно куплен за гроши как диковинка. Вероятно, большой ценности в нем не видели, и это понятно, потому что никто не понимал, что это такое, пока документ не попал в руки отцов аббатства. Я нашел его в старом полусгнившем ящике с заплесневелыми бумагами. Манускрипт лежал между другими разрозненными листами пергамента, в основном, не представляющими ценности.

– Но вы увидели или почувствовали в нем какую-то значимость, иначе вы не отправили бы его в аббатство.

– Нет, – признался отец, – я и не думал о его значимости, просто заинтересовался. Я немного читаю по-гречески, как тебе известно, в какой-то степени разбираюсь и в нескольких других языках, правда, слабо, но подобной рукописи я никогда не видел. Я удивился, и меня взяло любопытство, вот я и подумал, не привлечь ли к этому делу кого-нибудь из этих жирных ленивых отцов в конце концов, должны же они иногда что-то делать для нас, хотя бы потому, что мы даем им кров.

Когда в аббатстве надо ремонтировать крышу, они идут к нам за мастерами. Когда им нужно сено, они знают, где его взять, хотя могли бы накосить и у себя.

– Вы, вероятно, сказали им об этом, вот они и поработали с манускриптом.

– Все-таки это полезная работа, пусть лучше делают ее, чем чваниться, что могут разбирать по складам всякую ерунду. Все скрипториумы – а я подозреваю, что их в нашем аббатстве много – набиты артистическими дураками, которые чересчур высокого мнения о себе. Стендиши владеют этой местностью почти тысячу лет и всегда помогали аббатству. Но аббатство становится все жаднее и требовательнее. Взять хотя бы этот бочонок бренди. Его преосвященство не просил его, но подошел к просьбе так близко, насколько позволяло его высокое звание.

• Предыдущая
• 8/51
• Следующая