Франсуа Мари Вольтер - Кузнецов Виталий Николаевич - Страница 33

Стремясь разобраться в специфике человеческого действования в истории, Вольтер сосредоточил внимание на такой его существенной черте, как осознанность. Первостепенную важность Вольтер придавал тому, что деятельности людей присуще сознательное целеполагание, в силу чего каждый человеческий поступок выглядит направляемым определенным «мнением» (т. е. более или менее рефлектированным представлением о том, что. и как нужно совершить). В ходе борьбы с теологическим пониманием истории был сделан важный вывод о том, что любые мнения людей имеют земной источник и являются сугубо человеческими продуктами. Краеугольным камнем вольтеровской философии истории является утверждение, что все исторические действия людей определены в конечном счете не чем иным, как мнениями, причем главную роль в этом процессе играют системы мнений, приобретающие власть над умами массы людей; громадную устойчивость системам мнений сообщает их фиксация в книгах, передаваемых от поколения к поколению.

Вольтер с горечью констатировал, что до сих пор в истории господствовали такие мнения, которые были заблуждениями, и суеверия, т. е. всевозможные религии, принадлежали к их наиболее распространенной и опасной разновидности. «Священные книги» концентрируют в себе эти вредоносные мнения. Жизнь христианских народов определяется Библией, мусульманских — Кораном, индусов — Ведами, персов — записями речений Зороастра, так что «весь известный мир, за исключением диких народов, управляется только посредством книг» (6, 11, 225). Имея в виду православие и протестантизм, Вольтер писал: «В нашей христианской Европе мнение отделило от Рима Российскую империю, Швецию, Норвегию, Данию, Англию, Голландию, половину Германии и три четверти Швейцарии» (6, 12, 282). Все это, согласно Вольтеру, говорит о том, что «мнение изменило большую часть нашей земли…» (там же). То обстоятельство, что варварские народы, разрушившие Римскую империю, вынуждены были спустя некоторое время принять римское право и учиться у классической древности, является, по Вольтеру, свидетельством того, что мнение в истории оказывается могущественнее грубой силы. Все это резюмируется Вольтером в положении «мнение правит миром» (6, 11, 225). Оно разделялось большинством других французских философов XVIII в. и составляло суть собственно просветительского понимания истории.

Важнейшее значение в этой концепции имеет представление о том, что человеческому разуму присуща способность вырабатывать истинные идеи и непреодолимое тяготение к ним, а также о том, что истинные идеи, вступая в борьбу с заблуждениями, обязательно побеждают. В этом убеждали Вольтера и наука, и передовая философия, перед совокупным натисков которых отступала начиная с Возрождения даже самая мощная во всех отношениях религия — христианство. «Разум в конце концов всегда является правым», — любил повторять Вольтер. Это и открывало, полагал он, возможность воздействия философов на общество. «Людьми, — писал он, — управляют посредством господствующего мнения, а мнение изменяется с распространением просвещения» (6, 23, 491). Более конкретно это означало, согласно Вольтеру, что посредством выработки истинных идей, которые завоевывают умы и становятся принципами действия правителей, можно преобразовать общество в «царство разума». Нетрудно видеть, что все это служило обоснованием того идеологического наступления, которое развернули просветители на феодально-абсолютистский строй, подготавливая его крушение и тем самым эффективно способствуя решению насущной исторической задачи, объективно стоявшей перед Францией в XVIII в.

Вольтеровское (и общепросветительское) положение о том, что «мнение правит миром», выражало понимание могучего воздействия человеческих идей на социальные явления и ориентировало на сознательное использование этого влияния в процессе радикального преобразования Франции. Оно содержало в себе, таким образом, определенную истину, весьма важную для социальной практики. Однако в названном положении данная истина одновременно абсолютизировалась, доводилась до неоправданного утверждения, что идеи являются определяющей силой общественных процессов, детерминирующим фактором всех исторических событий и социальных институтов. В такой характерной для просветителей интерпретации положение «мнение правит миром» становилось основанием и резюме идеалистического понимания истории, с которым марксизм всегда вел и должен вести непримиримую борьбу. Критикуя просветительские воззрения на общественную жизнь, марксисты указывали, что за границы идеализма его не выводило даже признание того, что идеи людей определены общественной средой: поскольку последняя сама мыслилась определяемой идеями законодателей, постольку итогом оказывался процесс определения одних идей другими. По поводу формулы «мнения людей определяются средою; среда определяется мнениями» Плеханов говорил, что это — «порочный круг» просветительского понимания истории (см. 33, 1, 519).

Вместе с тем именно с позиций марксизма стало возможным научное понимание того, в чем заключалось зерно истины просветительской концепции истории и какой значительный шаг вперед знаменовало ее создание в развитии социально-философской мысли. Первостепенное значение имело указание на тот факт, что идеалистическое понимание истории существовало задолго до просветителей, но они создали такую версию его, которая в целом ряде моментов выгодно отличалась от предшествующих, прежде всего теологической, которая в качестве объяснения движущей силы истории выдвигала мысли, идеи бога. Этой фикции просветители противопоставили реальность человеческих идей. На смену бесплодным гаданиям о замыслах провидения пришло, изучение действительной идеологической обусловленности исторических событий. Подчеркивая, что для научного подхода к любой сфере реальности характерна установка на объяснение явлений естественными причинами, Плеханов писал, что с этой точки зрения «философия истории Вольтера есть опыт научного истолкования истории» (34, 24, 351). Плеханов убедительно показал, что «опыт» (т. е. попытка) Вольтера расчищал почву для того, чтобы развивающаяся и достигающая зрелости научная мысль, углубляясь в анализ проблемы, порвала с идеалистическим воззрением на историю и создала ее материалистическое понимание, воплощенное в марксизме. Энгельс указывал, что «Маркс открыл закон развития человеческой истории: тот, до последнего времени скрытый под идеологическими наслоениями, простой факт, что люди в первую очередь должны есть, пить, иметь жилище и одеваться, прежде чем быть в состоянии заниматься политикой, наукой, искусством, религией и т. д.; что, следовательно, производство непосредственных материальных средств к жизни и тем самым каждая данная ступень экономического развития народа или эпохи образуют основу, из которой развиваются государственные учреждения, правовые воззрения, искусство и даже религиозные представления данных людей и из которой они поэтому должны быть объяснены, — а не наоборот, как это делалось до сих пор» (1, 19, 350–351).

Ряд высказываний Вольтера свидетельствует о том. что он, подобно другим просветителям, в некоторых случаях усматривал великую роль собственно материальных (производственно-технических, экономических) факторов в человеческой истории. Вольтер отмечал, например, что, «подобно тому как имеются мнения, которые совершенно изменили поведение людей, существуют и искусства (в данном случае виды производственной деятельности. — В. К.), которые все изменили в мире; к таким искусствам относится изготовление пороха» (6, 24, 556). При рассмотрении вопроса о причинах Реформации Вольтер наряду с указанием на моральное возмущение Лютера продажей индульгенций высказал очень проницательное суждение о «бедности» как экономической подоплеке отхода многих европейских народов от католицизма: «Индульгенции, освобождавшие от чистилища души, тела которых имели тогда очень мало денег, продавались слишком дорого. Прелаты и монахи поглощали все доходы целой провинции. И люди избрали более дешевую религию» (3, 2, 187). Это суждение дополняется очень интересной постановкой вопроса о сословных, т. е. по сути дела классовых, причинах приверженности к католицизму или к протестантизму: «Религия пап очень хороша для аристократов, а реформированная — для горожан» (там же).