Выбери любимый жанр

Абхазские рассказы - Гулиа Дмитрий Иосифович - Страница 55


Изменить размер шрифта:

55

Из ночи в ночь повторялось одно и то же, и Туган хорошо служил. Он научился заманивать зверя под выстрел.

А днем он сторожил дом. Это тоже была его служба. Двор, сарай, дом — все, что, по его понятиям, составляло большое жилье человека. Туган ревновал к чужим, но особенно ревновал он к чужим хозяина. Прохожий человек или знакомый охотник, живший по соседству в поселке, с опаской останавливались, чтобы перекинуться с хозяином добрым словом, — Туган скалил зубы. И не мог хозяин незаметно уйти со двора, тут же Туган кидался следом за ним. Совсем забыл Туган о цепи, она ржавела у будки как память о хмурых днях его детства... И звон цепи позабыл.

Но человек не забыл. В один из весенних дней он позвал Тугана и надел на него старый ошейник. «Так-то, пожалуй, лучше», — сказал он себе, а Туган озадачился: может, хотел человек напомнить о детстве, хотел пошутить? Потом он скинет это железо... Только человек не шутил и крепко защелкнул замок на ошейнике.

На хозяине было пальто, ноги обуты в мягкие сапоги с галошами — он был одет не по-будничному. Не было с ним и ружья.

Куда они шли, зачем понадобилось хозяину вести его на цепи? Как это было понять Тугану — жизнь его научила одной дороге, других он не знал: их вовсе не было на свете. Теперь же шли они не в сторону гор и не к лесу — новая дорога спускалась в большую долину. Широкая каменная дорога, на которой не росло ни единой травинки. И, гремя железом, безглазый огромный зверь набегал на них — он был выше буйвола, и за железной башкой на плоской спине стоял человек. Бензиновой гарью свело ноздри Тугану, он потянул хозяина с этой страшной дороги. А тот поднял руку, и проскочившее мимо чудовище остановилось на полном бегу. Хозяин достал из кармана намордник и надел на Тугана.

Они приехали туда, где стояли большие дома. По каменным тропам бродили толпы людей. Туган скалил клыки, многолюдье пугало; он опять дергал цепь и заглядывал в лицо хозяину: куда он завез, зачем же им эти голые камни, населенные бесполезной и враждебной ему человеческой жизнью?

Лицо хозяина было задумчивым и тревожным.

Потом они спрыгнули в траву из кузова грузовика, лапы качали Тугана после долгой езды. Впереди было поле, и слышался разноголосый собачий лай. Туган не любил собак, но уши привыкли к их бреху, это было все-таки лучше, чем слышать человеческий говор.

Собак было много, куда ни глянь — собаки. Столько и овец не видел Туган. И коротконогая мелочь, сбившаяся в один длинный ряд, — жалкая мелочь, по колено Тугану. И чуть покрупнее, в особом ряду: длинная шерсть и острые уши, как у него. Возле каждой собаки стоял человек, придерживая ее на цепочке.

Туган с хозяином подошли к человеку, который в стороне сидел за столом. Туган поднял морду, и человек испуганно ахнул. Он закричал на хозяина, оба о чем-то заспорили. Туган в нетерпении ждал, не нравились ему гортанные выкрики того, за столом.

— Э-э, ладно, ты прав... Но что же мне делать? — сказал вдруг хозяин. Он безнадежно махнул рукой.

И они пошли к тому ряду, где стояли похожие на Тугана собаки. Еще слабо надеялся хозяин; сам бы он не ошибся, не спутал. Как можно спутать волкодава со зверем? Громадным ростом, тяжелой крепостью лап Туган среди них выделялся, как среди лисьего выводка. Одна из собак учуяла зверя, и остервенелый ее брех подхватили другие, шарахаясь под взглядом Тугана,— верно, встречались они на лесных тропах с клыками таких, как Туган.

Он хмуро глядел на оскаленные трусливые морды, пустой лай не тревожил Тугана. Но удивило, что дворняжки так и рвались из ошейников. Их глупая злоба раздражала Тугана, любую из них он мог придавить одной лапой. Так мелкие птицы писком хотят напугать сову, когда в кособокий короткий полет какой-нибудь случай днем поднимет ее из гнезда.

Другой человек спешил к ним из-за своего стола. По тому, как он кричал и размахивал руками, Туган понял, что их прогоняют. Хозяин же вступил в спор с человеком, он злился; Туган помнил его взбешенное, усталое лицо, когда однажды оба спущенных курка дали раз за разом осечку. О чем его спрашивали здешние люди, показывая пальцами на Тугана? Кто мать? Кто отец? Какой породы? А что мог ответить хозяин?

Они вернулись домой той же каменной широкой дорогой. Хозяин скинул хромовые воскресные сапоги, он не привык к их тесноте, теперь они были ему не нужны. Вечером он вышел к Тугану с ружьем, и они ушли в лес — до утра.

С такой радостью Туган никоrда не охотился! Словно хотел сделать приятное хозяину — пусть бы тот больше не брал его на собачий базар.

И многие ночи потом им приносили удачу ...

Но должен был подойти срок, о котором с печалью все чаще думал старый охотник, — всякое дело, как и силы и жизнь человека, имеет предел. Он наступил, и человек согласился: так и бывает. Уже не мог он поднять ружья, руки свое отслужили.

Давно была охотничья лунная ночь, из тех, какими хозяин всегда дорожил,— Туган это знал, и вот он не вышел из тихого дома, его рука не провела за острыми ушами Тугана, не положила перед ним теплого мяса. Только хозяйка, которую он недолюбливал, выглянула за приотворенную дверь и бросила ему в пыль кусок хлеба.

Плохое предчувствие вползло в душу Тугану. Не тронув еды, он походил вокруг дома и потом исцарапал когтями дверь, просясь в запертое жилье человека. Хозяйка, скрипя половицами, тихо подбиралась к двери, гремела засовом и слушала, как скребут когти гладкое дерево, и проклинала волка, и жалела себя в своей, верно, уж вдовьей судьбе.

— Эх, чтоб тебя леший забрал! — бормотала она и глазами искала палку покрепче: теперь ей и не выйти из дому, она-то уж видела, с какой настороженностью встречал ее зверь.

Всю ночь волк просидел на крыльце. И всю ночь люди и собаки, жившие в поселке, слышали тоскливый, плачущий вой. Так мог выть зверь, который знал человека. И только очень глупые и молодые собаки слабым брехом отвечали на этот вой, а люди говорили друг другу, что дело неладно, видно, стал совсем плох старый охотник. Верные собаки и звери чуют беду, когда она приходит к хозяину.

Охотник умер перед рассветом. И он слышал вой по себе, но все казалось далеким, печали и сожаления отошли от него перед близкой кончиной; да, впрочем, особенно не о чем было ему сожалеть, человек прожил свою жизнь хорошо. В горах была весна — доброе время, будет еще много-много таких весен, думал он, и будут перепадать теплые дождики, будет расти молодая трава, будут жить после него другие люди... Он только жалел о Тугане — пережил своего хозяина, на что он теперь людям? Теперь его жизнь пойдет иначе, по самой короткой тропе — до первого боя с волками. Звери, как люди, не прощают измены...

В низовьях реки Кодор, километрах в десяти от моря, есть небольшая долина. Влево с холмов открывается вид на блестящее море, а справа стоят горы в белых башлыках. Летом в жару с моря здесь дуют прохладные ветры. От давних времен остались развалины замка — серые камни в луговых влажных травах. Грубый камень от башен и стен... Рассказывают, что недолго стояли они, грозные бойницы зарастали травой, трескался камень; снова и снова возводили упавшие стены, но земля не держала... «Дух похороненных в той земле» не принимал человека. И он ушел из долины, крепость построили где-то выше, в предгорьях.

И стали эти вольные земли местом покоя. По сей день жители близлежащих деревень хоронят в них своих родичей.

Нашло здесь покой и тело известного в этих краях охотника Кацба. С того дня, как повесил он ружье на плечо, и до последнего его часа люди не закрывали ворота в своих хлевах.

Повяли венки, редко уже кто заглядывает на могилу. Но каждый день, каждую ночь с той весны можно было видеть у могилы волчьей масти большую собаку. Ни одно горе мирское не было похоже на горе Тугана. У людей, потерявших дорогого для них человека, оставались друзья и товарищи. У него же никого не осталось!

Снова переменилась судьба Тугана — со смертью хозяина жизнь потеряла единственный смысл.

Пустые, недобрые люди гнали его, иные прохожие кидали скудный кусок. Ночами, когда спокойно спят по поселкам, разносился с погоста зовущий тоскующий вой. И старики, засыпавшие ближе к утру, удивлялись силе звериной любви к человеку и раздумывали подолгу о всяческой человеческой мудрости: на своем веку не каждый видел такое. Не зря сведущие люди — чабаны — говорят, что старый Кацба был великий охотник. Другого не будет ...

55
Перейти на страницу:
Мир литературы

Жанры

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело