Пьеса для обреченных - Русанова Вера - Страница 41

• Предыдущая
• 41/81
• Следующая

— Ой! — с каким-то дамским испугом проверещал маленький лысоватый шатен, стоящий у писсуара.

— Ото! — радостным басовитым эхом отозвался здоровенный бугай, так и не успевший до конца застегнуть ширинку.

— Женщина! — со значением и священным ужасом заключила голова, высунувшаяся из кабинки.

— Извините, я не туда попала! — глупо пролепетала я, пытаясь одновременно прикрыть грудь, ноги, живот и лицо.

— Да отчего же! — притворно и добродушно обиделся бугай. — Вы не стесняйтесь, девушка, проходите! Чего вы, право слово, как в гостях!

И тут на пороге нарисовалась низкорослая тетушка в белом халате и со шваброй в руках. Ее появление почему-то не было встречено таким бурным энтузиазмом со стороны мужчин, зато тетушка отреагировала , на меня более чем отрицательно.

— Ах ты, шалава! — завопила она яростно, замахнувшись шваброй, как Чингачгук копьем. — Это же ты как сюда пролезла?! Вот зараза, а! Нигде от вас покою нет!

Видимо, по неведомой причине шалавы донимали ее с постоянством июльских комаров.

— Вот я сейчас милицию-то приглашу, узнаешь, как сюда таскаться!

— Не надо милицию. — Я вжалась спиной в кафельную стену. — Я случайно сюда попала! Честное слово, случайно! Меня привезли на машине…

— Ага! На «мерседесе»! На шестисотом! И к туалету подкинули!.. Надо же, путана валютная выискалась!

— Да поймите же, никакая я не путана!

— Конечно же она из миссии Святой Терезы! — все так же весело и миролюбиво вмешался в разговор бугай. — Не видите разве? Просто платочек белый дома забыла… Давайте отпустим девушку.

— Отпустим, как же! Добрый какой нашелся! У меня тут — не дом свиданий… — с будуарами!

Слово «будуары» тетушка со шваброй выкрикнула с таким невыразимым презрением, как будто именно оно было источником и оплотом разврата.

— Это уж точно! — согласилась голова, выходя из кабинки. К голове прилагалось туловище с округлым животиком и пара коротеньких ножек в синих джинсах. — Вообще, мыть здесь можно было бы и потщательнее!

На этом его критический запал благополучно иссяк, и он уставился на меня с живым и беззастенчивым интересом. Уборщица же возобновила боевые действия:

— От стены отойди! Шмотки свои собирай и пошли со мной на выход!.. И дергаться не вздумай — я таких, как ты, знаешь, уже навидалась на своем веку!

— Да нет у меня с собой никаких вещей! — отчаявшись прикрыть руками оголенные части тела, — я уронила пылающее лицо в ладони. — Говорю же вам: меня на машине сюда привезли, раздели и оставили… Задняя дверь была открыта, вот я и зашла. Откуда мне было знать, что здесь туалет!.. Ну пожалуйста, помогите мне! Прошу вас!

Это был один из самых жалостных воплей за всю мою жизнь. Однако тронуть каменное сердце уборщицы оказалось не так-то просто.

— Дверь, говоришь, открыта? — Она неодобрительно, но уже как-то неуверенно покачала головой. — То-то вы все и ползете! Давно надо было изнутри амбарный замок повесить! Эх, девушка, девушка! Стыдно-то как! Молодая ведь еще!..

Потом повернулась к мужчинам и «светски» поинтересовалась:

— Все свои дела сделали? И по-большому и по-маленькому? Ну и нечего тут стоять! Не цирк!

Присутствующие, видимо, так не считали, потому о помещение покинули без особой радости. Уборщица заперла за ними дверь на ключ, и мы остались наедине.

— У тебя что-то и вправду случилось? — Тетушка смерила меня все еще подозрительным, но уже слегка потеплевшим взглядом. — Говоришь вроде нормально, не матюкаешься… Рожа вот только…

В последнее время .мне приходилось выслушивать множество различных высказываний по поводу моей внешности, поэтому обижаться было бы уже как-то глупо.

— Усыпили меня, — постаралась я отвоевать еще немножко уборщицыного доверия, — поэтому и выгляжу, наверное, плохо. Мне бы халатик какой-нибудь…

— Халатик!.. Усыпили!.. Пьешь ты много, голуба, вот что я тебе скажу.

Мягко заколыхавшись всем телом и постукивая о пол шваброй, как Санта-Клаус посохом, она направилась в темную каморку.

— А будешь так пить, добром это не кончится!.. У меня дочь такая же, как ты. По возрасту, я имею в виду…

В каморке загремели ведра, застучали падающие швабры. Воспользовавшись паузой, я решила взглянуть на себя в зеркало: неужели эфир действительно повлиял на мою внешность таким кошмарным образом? Ох, лучше бы я этого не делала!.. Из мутного, забрызганного стекла над умывальниками на меня глянула измученная (или потасканная?) сорокалетняя женщина с мешками под глазами и морщинками в уголках губ! Мой утренний макияж «а-ля утомленный мастер РЭУ» держался на удивление стойко! Ничего удивительного, что хранительница туалета приняла меня за подрабатывающую интимом алкоголичку.

— Извините, пожалуйста… — начала я, намереваясь попросить дополнительно к халатику еще и, кусочек мыла. И тут из каморки, чуть ли не мне в лицо, комом вылетели вещи: болоньевое пальтецо, юбка, трико, шерстяная белая водолазка.

— На машине, говоришь, привезли?! Дверь, говоришь, открыта?! — Уборщица возникла на пороге, разъяренная, как фурия, и донельзя оскорбленная тем, что ее доверие жестоко обманули. — Закрыта дверь! Как всегда, снаружи закрыта!.. А ты, значит, шлюха дешевая, тут у меня гнездо себе устроила и вещички сложила?

Притаилась, да?!

Объяснять что-то и дальше было бессмысленно. Просить мыло — тоже. Из туалета я вышла в своем болоньевом плаще, красная от стыда и конвоируемая молодым лейтенантом. На первом этаже Дома культуры играла неоновыми отблесками вывеска «Бар-бильярдная», а на улице призывно сиял «мигалкой» милицейский «уазик».

— Можно мне будет сделать один звонок? — спросила я тоскливо. — Кажется, арестованный имеет на это право.

— Ты не арестованная, а задержанная, — после некоторой паузы отозвался лейтенант. Что это означало — «да» или «нет», — истолковать было сложно.

Оставалось только надеяться…

Позвонить позволили сразу же после того, как убедились, что взять с меня нечего. Наверное, рассчитывали, что выкупать «узницу» явится сутенер, и изрядно удивились, когда я зарыдала в трубку:

— Ольга! Оля, это вы?.. Это Женя Мартынова! Меня забрали в милицию, вы бы не могли сюда за мной приехать? Надо будет заплатить штраф, но я вам все отдам, честное слово!.. Нет, за проституцию!

Менты на диванчике искренне веселились:

— А тебя, красавица, что, еще за что можно забрать? Может, ты у нас киллер, а? Может, на тебе гора трупов? Тогда колись давай!

Колоться я не собиралась. Тем более, что трупы тянулись за мной, так сказать, по независящим от меня причинам. Заведовал кровавым конвейером все-таки Человек в сером. Но о нем я тоже умолчала, сильно опасаясь провести время до приезда.

Ольги уже где-нибудь в Кащенко.

Впрочем, юмористический настрой родной милиции довольно скоро угас вместе с интересом к моей персоне. И оставшийся до освобождения час я тихо просидела в углу, наедине со своим стыдом и невеселыми мыслями…

Если быть точной, Ольга появилась через пятьдесят пять минут. Зеленые электронные часы над будкой дежурного показывали как раз без пяти десять. Она вошла, строгая, красивая, в длинном кожаном плаще с капюшоном, отделанным каракулем. И я от стыда и неловкости постаралась еще дальше забиться в угол.

Впрочем, Ольга не обратила на мой внешний вид никакого внимания или, как истинная леди, просто сделала вид, что не обратила. Коротко переговорила с дежурным, протянула ему несколько купюр.

— Странная у вас подружка! — игриво заметил лейтенант, попивающий на диванчике чай. — Взялись бы вы за ее воспитание, что ли?

Ольга никак не отреагировала — видимо, посчитала это ниже своего достоинства.

Ровно в десять мы благополучно вышли на бетонное крыльцо, и я с наслаждением вдохнула воздух свободы. Небо над головой было все таким же тревожно-фиолетовым, ветер — холодным и пронизывающим.

— Я не буду спрашивать у вас о том, что произошло, — достаточно прохладно заметила Ольга, расстегивая сумочку и проверяя наличие то ли кошелька, то ли документов. — Если захотите, расскажете сами. Но один вопрос я все-таки вынуждена задать: вы украли мою записную книжку?

• Предыдущая
• 41/81
• Следующая