Стена Зулькарнайна - Джемаль Гейдар Джахидович - Страница 61

Сегодня финансовый капитал, который правит Россией, вошел в определенное противоречие с интересами Запада, интересами атлантического сообщества, потому что финансовый капитал России является капиталом криминальным. И как криминальный капитал он оказывает деструктивное влияние на западную систему. Сегодня начинается новый этап изоляции России от Запада. Начинается новый этап окружения России. В этих условиях представители финансового капитала России, которые первоначально хотели бы сделать его космополитическим капиталом, чтобы открыть двери России, понимают, что в условиях полного исчезновения барьера между Россией и Западом у них нет ни политического, ни социального места, фактически у них нет будущего как у индивидов. Когда мы говорим о представителях “финансового капитала”, то имеем в виду несколько сотен людей, у которых есть своя судьба, карьера, свой круг влияния. И каждый из них является объектом внимания Интерпола. Сегодня предпринимаются определенные шаги к тому, чтобы превратить Россию в достаточно замкнутый организм, который играет по своим правилам, и в этих целях разыгрывается так называемая мусульманская карта.

Следует отдельно отметить так называемый проект “Великая Хазария”. Сегодня перед Россией стоит реальная угроза политического перерождения, превращения в некую структуру, которая технологически с некоторых сторон напоминает государство, существовавшее в VII—X веках на территории России, где, как вы знаете, иудейская элита правила тюркскими массами. Сегодня существует проект создать аналогичное государство, где иудейская элита, замкнув эту империю на себя, будет управлять ею под национал-патриотическими великодержавными лозунгами. Для реализации этого проекта необходимо прежде всего исключить мусульман из политического поля России, физически вывести их за рубежи России. И не только вывести, ведь если они будут выведены за рубежи России и превратятся там в новые центры силы, в новые центры инициативы, это никак не впишется в данный проект. Значит, существует задача создать на территории всего южного полюса России нечто подобное современному Афганистану, т.е. сферу нестабильности, сферу межпартийных, межродовых, межгрупповых столкновений, таким образом, чтобы зона была парализована и сама бы уничтожала свой пассионарный духовный потенциал в бесплодном кровопролитии. То же, что происходит в Афганистане, что удалось сделать в Таджикистане, планируется организовать на всем протяжении южного полюса. Можно сказать, что сегодня уже складывается определенная технология создания и использования горячих точек.

Существует философия горячих точек. Если мы посмотрим на все горячие точки, а их не менее 20, а может быть, и больше, мы увидим, что во всех этих точках конфликт практически был навязан мусульманам более активной куфрской стороной (стороной неверия), которая проявляла инициативу обострения ситуации до конфронтации, идя путем провокаций, путем прямого выманивания политически активной части мусульман на сцену и потом нанося четко отработанные технологические удары. Это и Босния, и Кашмир, это Индонезия, это и Южные Филиппины. Это Таджикистан, и это Чечня. В этом ряду можно перечислить и другие забытые горячие точки, где продолжается геноцид мусульман. В их числе Бирма, Индия и другие, не говоря уже о Магрибе, о юге Судана, где идет война на дестабилизацию хартумского правительства. Мир пылает в постоянном огне. Но главная проблема в том, что процесс, который идет в этих горячих точках, навязан аналитиками и планировщиками Запада, что не существует реального международного исламского центра, который не на уровне конференций, а фактически мог бы осуществить настоящее руководство. Потому что нет реального понимания, куда мы хотим идти, что мы хотим сделать с политической картой мира.

В этой связи можно отметить фундаментальные ошибки таджикского исламского движения сопротивления, которое начиналось еще в 70-х годах. Казалось бы, к 1991 году, когда сложились условия для того, чтобы взять власть и создать суверенную исламскую республику, за плечами уже были 10—15 (лет?? — корр) борьбы, определенного политического и аналитического опыта. Но, увы, к моменту начала гражданской войны в Таджикистане Исламская партия Возрождения пришла фактически беспомощной как в интеллектуально-психологическом, так и в политическом плане. Это было выражено и в том, что таджикские активисты, которые планировали реализацию суверенитета республики, мыслили это в терминах недавно прошедшего ГКЧП (они так и говорили: “Мы сейчас будем делать наше ГКЧП”). Главной задачей они полагали изгнание коммунистов и реализацию демократического суверенитета. Они играли в игры, которые были отработаны в масонских западных клубах и преподнесены Исламской партии Возрождения как рабочая модель действия. Я хорошо помню, как на площади Азади, площади Свободы, на ноги памятника Ленину, сваленному бульдозером и покрытому брезентом, были прикреплены портреты Горбачева и Ельцина, стояло трехцветное знамя России. И люди совершали коллективную молитву, обращаясь в сторону этих двух портретов, т.к. кыбла была как раз в направлении этого памятника. Демократы, которые вошли в союз с Исламской партией Возрождения, фактически руководили этим митингом. На вторые сутки митинга мусульманам, приехавшим из районов, уже запрещалось начинать свое выступление со слов “Бисми-лляхи-ррахмани-ррахим”!

Когда я через пять лет после описываемых событий присутствовал на межтаджикских переговорах, я убедился в том, что руководство таджикской оппозиции за пять лет пребывания в эмиграции не вынесло никаких уроков из тех страшных, можно сказать, преступных ошибок, которые были сделаны за то время. А ведь тогда уже существовали условия добиться того, чего добилась сегодня Чеченская республика Ичкерия в двухлетней кровопролитной борьбе, которая могла бы быть не двухлетней и не столь кровопролитной, если бы таджикские братья смогли пройти этот путь в 92 году. Сегодня в Таджикистане идет борьба, но как правильно сказал второй президент Чеченской республики Ичкерии Зелимхан Яндарбиев: “О какой победе можно говорить, если лидеры таджикской оппозиции не находятся на той территории, за которую сражаются и умирают муджахиды”, если они сидят в Тегеране или в Пешаваре, а муджахиды ведут битву в Гармском районе на подступах к Душанбе, если таджикские лидеры прибывают сюда в Москву, в “Президент-отель”, чтобы вести беседу на равных с руководителями российского “куфра”, и считают, что они достигли огромных политических высот? Этот визит в “Президент-отель” был оплачен кровью наших братьев, которые сражаются и умирают в горах Таджикистана. В Чечне, слава Аллаху, процесс пошел иначе. Многие говорят, что война в Чечне не является джихадом, что это война группировок, столкновение кланов и т.д., такой вопрос обсуждался на конференции по Чечне в 1995 году в Саудовской Аравии. Надо однозначно сказать, что все эти разговоры являются бессмысленными, провокационными, основанными на неведении, на полном незнании истории. К сожалению, даже отдельные чеченцы позволяют себе говорить о какой-то мафиозной, криминальной, экономической сущности этой войны. Нужно сказать, что еще в 80-х гг. была сформирована группа, которая шаг за шагом вела борьбу за реализацию чеченского суверенитета как части исламского проекта и как продолжения всей чечено-дагестанской войны против России, длящейся уже 300 лет. То, что делали руководители Чечни сегодня, является продолжением позиции имама Шамиля, шейха Мансура, всех тех великих руководителей, которые заповедовали эту борьбу именно в таких формах. Но вряд ли все эти интеллигентские усилия были бы успешны, если бы ни личность первого президента Ичкерии Джохара Дудаева, очень глубокого тактика, но более чем тактика, носителя страшной энергии свободы, страшного пассинарного заряда. Этот одновременно необычайно гибкий и хитрый человек сумел выиграть для Чечни несколько лет затишья, сумев убедить определенную часть политической элиты Москвы в том, что Чечня является сторонницей возрождения Союза и статуса союзной республики. Играя одновременно и с демократами, он дал понять в 1992 году ряду влиятельных генералов и политиков Москвы, что Чечня имеет некие красные симпатии, даже распространял слухи, что он втайне хранит где-то партбилет.