Замок лорда Валентайна. Хроники Маджипуры - Сильверберг Роберт - Страница 36

В руках Слита был нож, он тщетно пытался перерезать толстый кабель лианы, схватившей его; на мягкой почве виднелись длинные следы его ног — мощные плети успели протащить жонглера не менее, чем на четыре или пять футов к ожидавшей его пасти.

В борьбе за жизнь он терял дюйм за дюймом.

— Помогите! — кричала Карабелла. — Помогите!

Подбежав, воительница одним ударом меча перерубила ус, державший Слита. Освобожденный, он упал на спину и тут заметил, что другая плеть намеревается схватить его за горло.

Слиту помогла ловкость акробата — он кувыркнулся, избежав очередного захвата, и вскочил на ноги. Великанша подхватила жонглера и усадила позади себя.

Валентайн подъехал к Карабелле — та, трясясь от ужаса, стояла на относительно безопасном участке: слева и справа от нее взметывались в воздух и щелкали смертоносные кнуты. Он подхватил ее и усадил на спину своего животного. Девушка схватилась за него, как утопающая. Валентайн повернулся, одной рукой обнял Карабеллу. Жива! В этот момент он понял, как много она значит для него, как важно ему знать, что с ней все в порядке. Девушку все еще трясло, ужас не оставил ее.

— Еще минута, — прерывающимся голосом сказала она, — и Слит бы погиб. Ты видел, как сама смерть тянула его к себе? А как здесь очутилась Лизамона?

— Она проехала через лес знакомыми тропками. Залзан Кавол нанял ее провожатым до самого Илиривойна.

— Она, кажется, уже начала отрабатывать свой гонорар.

— За мной! — подала команду женщина-воительница.

Она выбрала безопасный путь среди кустов-убийц, но все равно ее животное дважды было схвачено хищными лианами, а Валентайна — один раз. Взлетал ее меч, и плеть оказывалась перерубленной. Минут через пятнадцать они увидели фургон.

Жонглеры громко приветствовали их, но Залзан Кавол окатил Слита холодной водой:

— Ты, видать, выбрал неудачный день для ухода от меня, — сказал он.

— Мы выбрали его вместе, — ответил Слит. — Я не собираюсь утруждать тебя собой — я пойду в Мазадон один.

— Не пори горячку, — вмешался Валентайн.

Слит вопросительно посмотрел на него.

— Пошли поговорим.

Валентайн обнял за плечи маленького жонглера и отвел его в сторонку, чтобы Залзан Кавол не помешал чем-нибудь их беседе.

Слит поначалу был неуступчив.

— В чем дело, Валентайн? — почти сердито спросил он.

— Я уговорил скандара нанять Лизамону в охранницы — благодаря ей ты сейчас стоишь передо мной.

— Спасибо.

— Ты мне многим обязан — ведь я спас тебе жизнь!

— Пожалуй.

— Тогда ответь мне взаимностью — возьми назад свои слова скандару.

— Ты не знаешь, что говоришь!

— Метаморфы, конечно, малоприятные существа, но Делиамбер сказал, что не так уж они опасны, как принято считать. Останься в труппе, Слит!

— Ты думаешь, я просто капризничаю?

— Ни в коем случае! Возможно, ты нелогичен.

Слит покачал головой.

— Однажды я получил послание от Короля, в нем говорилось о метаморфах. Они сотворили со мной злую шутку. Я верю посланию и не желаю и близко подходить к месту, где они живут.

— Разве послания всегда говорят буквально?

— Согласен, не всегда. Но часто бывает и так. Я видел во сне, будто у меня есть жена, что я без ума от нее. Она жонглирует со мной так же, как Карабелла, только еще, скажем, созвучнее, чем та. Мы с ней одно целое.

На изможденном после схватки на холме лице жонглера выступил пот, он остановил рассказ, который был, видимо, труден для него, но через минуту заговорил снова.

— Я увидел во сне, что метаморфы пришли и украли мою жену и подсунули мне женщину из своего народа, подделанную так ловко, что я не заметил разницы. Потом я увидел, как мы выступаем перед Коронованным — перед лордом Молибором (он правил давно и погиб, купаясь в реке), — наше жонглирование идет хорошо. Мы работали, как никогда, наверное, и Коронованный позвал нас к себе. Он угостил нас прекрасным ужином, а после него слуги отвели нас в роскошные спальни. Мы с женой получили отдельную. Я стал ласкать ее — а она вдруг изменилась в моих объятиях. Передо мной лежала женщина-метаморф, страшное существо с шершавой серой кожей, с какими-то хрящами вместо зубов, с грязными лужицами вместо глаз — и это существо прижималось ко мне, пыталось поцеловать!

С тех пор я не касаюсь тела женщины, боясь, что она вдруг окажется существом из моего сна. Я никому не рассказывал об этом… Когда я услышал об Илиривойне — я отказался ехать туда. Не хочу оказаться среди существ с изменяющимися лицами и телами!

Душа Валентайна наполнилась состраданием. Он положил руки на плечи товарища и сжал их, словно говоря этим, что он понимает его беду, что он с ним. Сказал:

— Это поистине кошмарный сон. Но нас учили, что сны можно поворачивать так и сяк, а не подчинять им свою жизнь.

— Этот сон невозможно истолковать двояко. Он жестко предупреждает меня, что я не должен приближаться к метаморфам.

— Не слишком ли прямолинейно ты его воспринимаешь? Нет ли в нем чего-то другого? Ты не обсуждал его с толкователями?

— Я не видел в этом необходимости.

— А меня ты послал к толкователю, когда в Пидруде я пожаловался тебе! Я отлично помню твои слова о том, что Король ничего не делает зря.

Слит иронически улыбнулся.

— Все мы мастера лечить других — только не себя. Тому моему сну уже пятнадцать лет, я давно его пленник.

— Освободись!

— Как?

— Если ребенок видит во сне, что падает, и в страхе просыпается, что говорят ему родители? Чтобы он не боялся потому что, падая во сне, не ушибаются. Что такой сон даже к добру, что ребенок не падал на самом деле, а летел к тому месту, где он чему-то мог бы научиться, если бы не испугался и не стряхнул бы с себя сна.

Верно?

— Да, говорят, этот сон благоприятный.

— Вот именно. А другие, так называемые, дурные сны не из этой же ли серии? Мы не должны бояться, а быть благодарными за мудрость сна.

— Так говорят детям. Они, между прочим, легче взрослых управляются со снами. А я помню, как ты кричал и метался во сне, Валентайн!

— Все равно я их пытался растолковать, как темны они ни были.

— Чего ты хочешь от меня?

— Чтобы ты ехал с нами.

— Зачем это тебе?

— Ты принадлежишь нашей труппе. Без тебя она развалится.

— Ты же знаешь, что скандары творят на арене чудеса! Человеку невозможно с ними соперничать. Карабелла и я, да и ты в труппе лишь во имя исполнения дурацкого закона. Вы будете получать свои деньги в любом случае — останусь я или уйду.

— Но я учусь у тебя!

— Будешь учиться у Карабеллы. Она работает не хуже меня, к тому же вы любите друг друга. Кто знает, может быть, в скором времени ты будешь жонглироватъ не хуже меня. И да спасут вас боги, когда вы будете в Илиривойне!

— Я не боюсь метаморфов, — ответил на это Валентайн.

Он протянул руку Слиту.

— Все равно я хочу, чтобы ты был рядом.

— Почему?

— Я дорожу тобой.

— И я дорожу тобой, дружище, но туда я идти не могу. Не настаивай, ты же видишь, какой силы запрет я получил!

— Ты мог бы полностью избавиться от своей болезни, если бы поехал в Илиривойн и убедился, что метаморфы не так страшны, как кажутся.

— Я сжился с ней, — сказал Слит, — а вот цена за излечение может оказаться слишком высока.

— Жить с такой страшной раной! Почему ты не хочешь залечить ее?

— Ты чего-то не договариваешь, Валентайн.

— Верно.

— Чего же?

После некоторого колебания Валентайн спросил:

— Ты рассказывал как-то, что видел меня в своих снах.

— Да, видел.

— Как именно?

— Это имеет значение?

— Не видел ли ты во сне, что я более силен и властен, чем на самом деле?

— В первую же нашу встречу мне сказали об этом твоя осанка и манера держаться. А твои просто феноменальные способности к жонглированию? А содержание твоих снов, о которых ты рассказал мне?

— Кем же я был в твоих снах, Слит?

— Могущественной персоной, лишенной стечением обстоятельств своего высокого положения. Принц, герцог…