Хроники Хьерварда - Перумов Ник - Страница 32

Великан шумно сопел, втягивая воздух широченными, словно вывернутыми наизнанку ноздрями. Что-то взволновало его, он глухо порыкивал, вертя головой.

Бран смотрел на страшилище совершенно спокойно, с обычным своим задумчивым прищуром; Хаген же, не сводя глаз с приближающегося великана, достал из складок одежды короткую трубку и крошечный кисет с едким чёрным порошком. Сухая Рука не без интереса наблюдал за его действиями.

Ветер внезапно переменился, дунув по направлению от них к стражу Чёрного Тракта. Тот грозно взревел, поднял дубину и кинулся вперёд, прямо к тем камням, за которыми укрывались тан и его спутник.

– Учуял, – флегматично заметил Бран. – И что теперь будем делать?

– Сейчас увидишь, – буркнул тан, поднося к губам заряженную чёрным порошком трубку.

Топот и громкое всхрапывание раздались совсем близко. Две здоровенные ручищи в кольчужных рукавицах ухватились за край камня, потом над острой гранитной гранью появился шлем размером с добрый бочонок. Даже в темноте узкой смотровой щели можно было разглядеть красный блеск глаз гиганта; и тотчас же Хаген, подавшись вперёд, приставил свою трубку чуть ли не к самому забралу великана и резко дунул.

Раздавшийся рёв вполне мог бы сравниться с ворчанием Гарма; гигант закружился на месте, вслепую цепляя лапищами воздух, бросив и щит, и дубину, а потом стал срывать с себя шлем.

– Этого ему надолго хватит, – бросил Хаген.

Обойдя вопящего и воющего великана, они поехали дальше.

– Ловко, – одобрил Сухая Рука. – Не люблю зряшных убийств.

– Посмотрим, что будет дальше, – прервал его Хаген.

Дальше их ждала пещера. Сначала стены ущелья сошлись почти вплотную, путь замкнула высокая чёрная арка входа. За ней царила непроглядная тьма. – Что мы там разглядим, факелов-то не запасли, – заметил Бран.

– Не ворчи! Найдется кое-что получше, – отрезал Хаген.

Лошади упирались, не желая идти внутрь; Ученик Хедина поднял правую руку, шепнул несколько слов, и на ладони его появился голубоватый светящийся шар. Одно из первых заклятий, которым Маги учат своих подопечных.

– А болтали-то об этом Преддверии Нифльхеля! – вполголоса заметил Бран. – Пещера как пещера, большая, правда…

– Здесь же всё пропитано смертью, ты разве не чувствуешь? – сквозь зубы прошипел Хаген. На него уже обрушился кошмарный поток безумных видений; из-за пределов узкого круга света, отбрасываемого его шаром, на них с невыразимой словами ненавистью смотрели глаза тысяч и тысяч бестелесных и облачённых в плоть существ, каждое из которых желало только одного – забыться, напившись их горячей крови. Почему Сухая Рука не чувствует этого?! Хагену приходилось напрягать все силы, чтобы не поддаться приступу страха; у него было чувство, что он спускается в собственную могилу.

Тем временем эхо от конских копыт утихло – стены разошлись настолько далеко, что звуки их не достигали. Впереди во мраке зажглись алые точки чьих-то глаз, наверху зашуршали невидимые крылья – какие-то твари носились над самыми их головами.

– Ты опасаешься этих, молодой тан. – Сухая Рука кивком указал на багровые огоньки глаз. – Опомнись! Ты же человек, а люди всегда сильнее нежити. Они берут нас нашими же страхами и неуверенностью.

– То-то Пожиратель Душ тобой едва не занялся, – прохрипел Хаген.

– То – нежить особая, – назидательно заметил Бран. – Специальная, только для того и сотворённая… чтоб тому, кто их создал!.. А здесь – здесь их вотчина, вот и всё.

– Чья вотчина, что ты несёшь? – обливаясь холодным потом, выдавил Хаген. – Ничего не понимаю…

– Здесь вообще родина нежити, – охотно пояснил Бран. – Гнипахеллир и пещера эта – их исконные владения. Что ж дивиться тому, что их здесь много? Только я ещё вот что скажу. Те из нежити, для кого люди – пища, здесь не обитают, им тут делать нечего…

Его речь прервали страшный рёв и грохот, земля затряслась, заходила ходуном, лошадь тана с жалобным ржанием упала, Бран поспешно спрыгнул сам; где-то невдалеке что-то рушилось, раскалывалось и обваливалось, в лица им ударил жаркий зловонный ветер… Это вновь подал голос проснувшийся Гарм. А потом всё вновь стихло, и они молча продолжили путь.

Постепенно вокруг них становилось светлее, вскоре уже они могли различить землю под ногами коней; Хаген погасил свой шар и, как оказалось, напрасно – что-то моментально упало на него сверху, когти вцепились в доспехи, острые зубы попытались прокусить плотную стальную вязь хауберка; выручил Бран, рассекший тварь надвое ударом небольшого обоюдоострого топорика-секиры. Одновременно надвинулись и призраки – их тан не видел, но чувствовал – по холодным, кажущимся липкими прикосновениям, от которых мутилось сознание. Он поспешил вновь засветить свой колдовской огонь и, не удержавшись, прибавил несколько охранных заклятий.

– Убедился? – тяжело дыша, бросил он Сухой Руке.

– В чём? Этот крылатый вампир ведь напал на тебя, а не на меня…

– Случайность!

– Нет, – вздохнул Бран. – И скоро ты сам убедишься в этом.

Они двигались наугад, всё глубже и глубже под землю, и вскоре встретили одну из процессий Яргохора, но уже без самого Водителя Мёртвых. Бледные светящиеся фигуры медленно тянулись по единственной оставшейся им дороге – к логову Пса и далее, через Великие Врата, в бездны Хель.

Обогнав длинные ряды привидений, они достигли мест, где было уже почти так же светло, как в летнюю ночь в Хьёрварде. Впереди угадывались ещё большие каверны – и оттуда несло жутким смрадом.

– Логово Пса близко, – одними губами произнёс Хаген.

Призраки, крылатые и иные существа по-прежнему следовали за ними по пятам; мерзко шипя, что-то шевелилось на земле; наконец их кони окончательно вышли из повиновения и уперлись, не желая ступить вперёд и шагу.

– Подержи. – Тан сунул поводья Брану.

– А ты куда?!

– Вон за теми камнями – логово Пса. Мне нужно добраться до него, разве не ясно?!

Сухая Рука ничего не ответил.

Хаген пробирался между торчащими из земли острыми и высокими каменными клыками в сопровождении целого сонмища кошмарных тварей, живших остатками ужасных трапез Гарма. Извивающиеся, семенящие, ковыляющие, источающие гнилостное зловоние, они не дерзали приблизиться к Ученику Хедина, но и не отставали ни на шаг; на Хагена были устремлены тысячи алчных взоров. Тан не смог удержаться от того, чтобы не окружить себя магической защитой. Каждое заклятье отнимало силы, шаги становились всё более и более короткими. В руке Хаген сжимал эфес обнажённого меча, но от него сейчас было мало толку. Все надежды его заключались в небольшой фляге, лежавшей в левой ладони.

Он уже почти добрался до каменной гряды, когда Пес приподнял голову и злобно рыкнул, чуя странных пришельцев.

Над изломанной линией гранитных клыков поднялась аспидно-чёрная морда с белыми, кажущимися незрячими глазами и кроваво-огненной распахнутой пастью. Гарма недаром откармливали здесь, в ближнем Нифльхеле, мясом мертвецов – Пес был величиной с добрый городской дом, где-нибудь в Хедебю или Бирке… Белые, без зрачков, глаза уставились на замершего тана – а затем рык швырнул Хагена на землю, и Пес, захлебываясь от ярости, рванулся с цепи что есть мочи: перед ним предстал Живой!

Вся нечисть, сопровождавшая тана, тотчас бросилась на него, упавшего, вгрызлась в доспехи… Омерзение оказалось сильнее страха, он вскочил на ноги, клинок описал широкий полукруг – и на камни брызнула чёрная кровь нападавших, оказавшихся недостаточно проворными. Светящийся шар давно погас, охранные барьеры слабели – ведь Хаген всё-таки не был настоящим Магом, а всего лишь Учеником, хоть и очень прилежным.

Пес хрипел и рвался с цепи, безумный взгляд белых глазниц ни на миг не отпускал Хагена. Тан уже видел громадное тело, исполинские когти налитых мощью чудовищных лап и груду тел возле окровавленного провала пасти. Истерзанные трупы громоздились настоящей горой; Ученику Хедина оставалось одолеть последнюю сотню шагов.

И он одолел её, отдав все силы. Чьи-то когти и клыки цепляли его, он наугад отмахивался мечом. Цепь Пса напряглась, как струна. Хаген видел трещины – длинные, чёрные, змеящиеся по стене, к которой были прикреплены звенья; казалось, привязь продержится ещё очень недолго. И всё-таки он дошёл и, широко размахнувшись, вылил содержимое фляги на холодные, разорванные человеческие останки перед самым носом Гарма. И тут сознание оставило его, ибо Пес неистово зарычал прямо в лицо Хагену; последнее, что чувствовал тан, была волна ужаснейшего зловония, от которого в голове его окончательно помутилось.