Хроники Хьерварда - Перумов Ник - Страница 31

Взошла луна, ехать по гладкой и утоптанной тропе оказалось легко. Не дожидаясь рассвета, Фроди покинул Рёдульсфьёлль, навсегда унося в глубинах памяти тоску по его недоступным красотам. Воину Хагена предстояла долгая дорога к побережью Унавагара, к единственному бедному рыбацкому селению в тех диких краях, где он намеревался ждать Гудмунда. Мысль, что друг может и не вернуться, даже не пришла ему на ум.

На одном из поворотов тропы конь отпрянул и испуганно заржал. Фроди несколько раз похлопал его по шее, успокаивая, и тронулся дальше, не заметив выскользнувшую из-за кустов низкорослую темную тень, двинувшуюся по его следу.

Хаген хмуро озирался по сторонам. Уже второй день они с Браном ехали по диким полям Гнипахеллира; с востока и запада поднялись тёмные массивы Предельных гор; прямо перед путниками открывался широкий вход в горную долину, постепенно сужавшуюся в отдалении, пустую, сухую и безжизненную – лишь красноватая земля да угрюмый тёмно-серый камень утёсов. Обычные горы испещрены мириадами трещин, то тут, то там, если это не слишком высоко, упрямо цепляются за скалу корнями ползучие травы; видны следы когда-то бежавших вниз по склонам ручьёв, промоины, ложбины, ущельица; здесь же горы казались возведёнными чьей-то рукой крепостными стенами. Они начинались не с плавно повышающихся холмистых предгорий, а сразу же вставали мрачными, вознёсшимися к поднебесью бастионами. Отвесные кручи поднимались вверх на тысячи и тысячи футов, чтобы окончиться там острыми, точно наконечники копий, вершинами. Предельные горы – и что за ними, ведомо одним Магам; даже птицы никогда не осмеливаются залетать за чётко обозначенную их линией границу, установленную Молодыми Богами в незапамятные времена после Первого Дня Гнева.

Хаген, однако, знал, что скрывается за этими насупившимися громадами, – Учитель не раз рассказывал об этом. Противоположные склоны Предельных гор омывает вечно скованное здесь льдами море. Белая пустыня тянется до самого Кругового океана, чёрным кольцом своих вечнотекущих вод опоясывающего весь плоский Мир. В этих льдах никто не живёт – не встретишь здесь ни белых медведей, ни тюленей, обычных для более западных областей. Здесь владения Ялвэна – Распорядителя Холодов, Управителя Вьюг и Ключаря Снежных Кладовых. По приказам своего старшего брата Ямбрена, Владыки Ветров, когда наступают в Восточном Хьёрварде зимние месяцы и лик Ямерта склоняется над иной, южной половиной этого Мира, Ялвэн отворяет свои исполинские ледяные палаты, и ветра Ямбрена щедро черпают в них запасы холода и снега, чтобы выбелить поля и рощи Хьёрварда, дать отдых лону земли, хранительнице её плодородия Ятане, старшей сестре кроткой Ялини, Хозяйки Зелёного Мира. Сам Ялвэн развлекается, слагая бесчисленные орнаменты из льдин и снежных кирпичей, подчиняя их бесконечно вьющиеся цепи сложнейшим закономерностям. Говорят, что именно от него люди в давние времена научились счёту, более сложному, чем простое сложение и вычитание. Когда-то Ялвэн частенько пускался в странствия – особенно летними месяцами, когда его амбары запирал огромный колдовской замок. Теперь подобного не бывает. Ялвэн потерял интерес к окружающему миру, с головой уйдя в мир числовых отвлечённых законов, люди и их дела стали не интересны ему, и он, похоже, сам забыл о том, что прежде искал, бывало, применения открытому им правилу или закону. Но числа, не подвластные никаким Богам – не важно, Молодым или Старым, – окончательно пленили его, и вот тянутся по бескрайним ледяным пустыням Окраинного моря овеществлённые законы числового счёта, выложенные из кусков застывшей воды, законы столь сложные, что не родился ещё ни один Маг, способный разобраться в них…

Все это Хаген дорогой рассказывал Брану. Сухая Рука слушал его с некоторым ехидным сомнением – уж слишком смахивало на сказку! Тана, ожидавшего, что Бран будет внимать его словам с открытым от удивления ртом, несколько задела эта ирония, хотя он сам старался не признаваться себе в этом.

– Человеку это всё без надобности, – наконец махнул рукой Бран. – Боги, Маги, чудеса… А по-моему, так есть своя жизнь и своё, людское дело, которое ты и рождён выполнять. Отгонять нежить – конечно же, надо, и голову для этого на плечах иметь тоже желательно, да хорошо бы ещё и знать кое-что об этой нежити – но вмешиваться в дела всего этого племени нелюдей – нечего. Себя только потеряешь.

Хаген не стал спорить со своим спутником. В конце концов, он хоть и знает вход в Лесной Коридор и, быть может, скоро вновь понадобится, нечего обращать внимание на его излияния. Пусть говорит, что хочет. У него, у Хагена, дело и так есть. У него и у его Учителя. Великое и небывалое… И одна из частей их дела – усыпить этого так некстати проснувшегося Пса. Хаген невольно коснулся ладонью фляги с маковым отваром, которую дал ему Старый Хрофт.

– Ну, так где же вход? – с любопытством спросил Бран, меняя тему разговора. – Горы, глядишь, скоро уж и сойдутся, а ворот всё не видно!

– Нам ещё предстоит одолеть первую заставу стражей Чёрного Тракта, – проворчал Хаген. – Так что говори потише – у них уши лучше собачьих.

– Хочешь биться? – прищурился Сухая Рука.

– С ними не очень-то побьёшься, – вновь проворчал Хаген, не слишком расположенный сейчас к беседе. Великаны могли появиться в любой миг, а тут Бран с ненужными разговорами!

– Не бойся, – вдруг усмехнулся Сухая Рука, словно прочитав мысли тана. – На лигу от нас никого нет. Дальше я опасности, увы, ощущать не умею, но уж ближе – точно не ошибусь. Проверял не раз.

– Как это ты делаешь?

– А как рыба дождь чует? Слушай Лес, он тебя и не такому научит. – И Бран тронул коня. Озадаченный Хаген последовал за ним.

Лигу или полторы они действительно проехали спокойно; долина превратилась в узкое ущелье, залитое полумраком. Тропа пошла под уклон; начинался спуск к Преддверию Нифльхеля.

Первого великана на их пути заметил всё-таки Хаген. Заметил, применяя Заклятье Слуха и уловив в отдалении тяжёлые шаги прислужника мрачного Яэта, Подземного Владыки. В его обширных владениях обитали души трусов, неверных мужей и жен, совратителей и соблазнительниц и прочих, кто не удостаивался подняться в посмертии к иным, сверкающим Верхним Мирам, к самому Оку Ямерта. «Когда делили Молодые Боги Мир, – рассказывал своему Ученику Хедин, – долго не могли они решить, кому же достанется бывшее царство Хель. Никому не хотелось владычествовать там, хотя владыка таких мёртвых душ и получал большое могущество. Сперва хотели метать жребий; потом решили присматривать за Хелем по очереди, исключая лишь светлого Ямерта; но так беспорядок ещё больше усилился, и тогда вызвался Яэт. Ему наскучила к тому времени бурная жизнь Молодых Богов, он искал уединённого места для раздумий и отвлечённых размышлений. Ему и поручили надзор. С тех пор владыка Хеля и получил прозвище Размышляющего Бога, хотя, над чем он может ломать голову столько тысячелетий, я никак не возьму в толк!»

Великан этот действительно оказался великаном двенадцати футов роста.

– Ну и страшилище! – с интересом разглядывая грузно топающего по тропе гиганта, заметил Бран. – Железа-то сколько на нём наворочено… От кого они тут защищаются?

Хаген пожал плечами и вновь сделал Брану знак молчать. Рука тана сжимала арбалет, хотя он и знал, что стрелять бессмысленно. Воина Чёрного Тракта могло убить лишь особое оружие; когда-то такое мастерили Древние для своих странных, никому ныне не ведомых целей. Хедин не первое десятилетие бился над секретом таких клинков, был близок к успеху, но… пока на боку его Ученика висел меч, отлично убивавший людей и колдунов, Ночных Всадниц и сумрачных хедов, разящий наповал троллей и драконов, могущий лишить телесной оболочки даже Мага – но беспомощный здесь, как будто его выковали не молоты мастеров подгорного племени, а полупьяный кузнечный подмастерье где-нибудь в области бондов…

Железа доспехов на великане действительно хватало. Рогатый шлем с чешуйчатой «бородой», спускавшейся до середины груди, стальная сплошная кираса, из-под которой торчат рукава и полы длинной кольчуги, поножи и поручни, окованные шипастыми пластинками железа сапоги неимоверного размера. В одной руке великан держал железную палицу, в другой – треугольный короткий щит, вроде тех, что надевают для одиночных схваток мечники.