"Слава". Последний броненосец эпохи доцусимского судостроения. (1901-1917) - Мельников Рафаил Михайлович - Страница 41

5, д. 2737, л. 490) и на целый год сорвала монтаж в корпусе жестких барабанов 305-мм башен. Нечто подобное, хотя, видимо, не в том масштабе, могло произойти и на "Славе". Шесть башен давали тому немалые возможности. Встраиваясь в корпус, башни разъединяли его узлы и перекрытия, осложняя ход сборки. Как и всякую корабельную машину, строить башню приходилось в три этапа: сборка на стенде, монтаж на корабле, испытания в действии.

Но в МТК, рабски следуя предписаниям великого князя, с упорством категорически отвергали псе проекты Балтийского завода, предусматривавшие, как на серии "Пересвет", казематную, а не башенную установку 152-мм пушек. Одно это решение, по всей вероятности, могло обеспечить полную готовность новых броненосцев уже в 1902-1903 гг. и, значит, сосредоточение в Порт- Артуре не только трех броненосцев новой программы, но и всей серии полностью, не исключая и "Славы". При этом, как опять-таки говорит последующий опыт, скорострельность их 152-мм пушек была бы выше не менее, чем в два раза. Но МТК пошел по пути гибельного и ничем не оправданного ухудшения. Нестабильность тогдашних башенных систем, кардинально менявшихся на кораблях от одного типа к другому, и выполнявшихся по проектам разных заводов, исключала возможность их унификации и создала дополнительные трудности при эксплуатации, ремонтах и освоении башен личным составом. Долго не поддавалась разрешению проблема отравления прислуги башен в их тесных замкнутых пространствах продуктами сгорания пороха при каждом выстреле и новом заряжании.

Но беспечность властей в выборе решения и неспособность даже к элементарному предвидению простиралась так далеко, что очевидный принцип единообразия в конструкции рядом и друг за другом строившихся кораблей оказался нарушен именно в типах башенных установок. Составлявшие уже почти неразлучную пару "Князь Суворов" и "Слава" должны были оснащаться башенными установками разных заводов: первый – системы Путиловского, второй – Металлического. И все они, как видно из официальных документов, не были развитием прежних электрических установок башен 152-мм орудий на броненосцах типа "Полтава", разработанных Обуховским заводом (в новом конкурсе завод не участвовал, из- за перегрузки заказами на орудия и броню), а представляли новый тип на основе конструкций башен французских броненосцев. Иначе говоря, невиданной численности серию броненосцев оснащали башнями непроверенной, по существу, экспериментальной конструкции.

Отвергнут был и тип башни, предлагавшийся фирмой Р. Крампа для броненосца "Ретвизан". И получилось то, о чем в 1906 г. (№ 2 и 3) в "Морском сборнике" писал капитан 2 ранга А.М. Герасимов (1861-1931, Тунис). Офицер редких способностей, он в 1886 г. окончил минный офицерский класс, в 1892 г. Морскую академию, в 1896 – артиллерийский класс. В 1892-1893 и в 1894-1896 гг. обстоятельно изучил артиллерию, состоя членом комиссии морских артиллерийских опытов. В 1902-1903 гг. был флагманским артиллерийским офицером штаба младшего флагмана эскадры Тихого океана, а в 1903-1904 гг. старшим офицером броненосца "Победа". По его мнению, "башни 152-мм орудий броненосцев типа "Бородино" и броненосца "Цесаревич" в артиллерийском отношении" представляют собой ошибку, но в конструктивном отношении составляют чудо инженерного искусства". Действительно, писал он, "снаряды и патроны накладываются внизу в особые автоматически вращающиеся барабаны, из которых элеватор подхватывает очередной снаряд и патрон и подает наверх к пушке. Все совершается автоматически: взяли к орудию один снаряд, на его место ложится другой. Остроумно, можно сказать, даже изящно, почти без участия прислуги, но страшно и потому для боя опасно. Только после войны, как признавал сам А.М. Герасимов, стала ясна справедливость мнения одного французского офицера, высказанная "несколько лет назад", то есть явно перед войной, о чрезмерном увлечении механизацией башенных механизмов. "Тогда мне это мнение показалось парадоксом, теперь я с ним согласен", – писал он.

Действительно, в плену сложившегося тогда механико-автоматического фетишизма оказались все столпы тогдашней русской морской артиллерии, и мысль о том, что механизация хороша только там, где она дает преимущество в скорости перед ручным приводом, признавалась, видимо, вульгарным отклонением от светлых перспектив безоглядной механизации артиллерии. И нелепость происходивших гримас технического прогресса никого на смущала. И вот что получилось. "Всякому, кто видел заряжание в наших башнях, становится ясно после некоторого размышления, сколько драгоценного времени теряется в этом процессе.

Положим, стрельба ведется при расстоянии, в 30 кб., т.е. с нашей пушкой – при угле возвышения в 3,5°, а с новой армстронговскою-в 2,5°. После выстрела надо привести пушку в горизонтальное положение для открывания затвора, затем надо для заряжания поставите ее или на 10°, или на 15° возвышения (на различных судах по-разному). В это время никаких других подготовительных работ делать нельзя. Между тем, вполне возможно было бы при другой системе заряжания избежать этих путешествий пушки в вертикальной плоскости на 30°, ограничившись установкой ее в горизонтальное положение, при котором заряжание наиболее легкое, и в то же время можно было бы приготовить снаряды и полузаряды так, чтобы по открытии затвора осталось бы их только дослать. У нас же зарядник начинает подниматься лишь тогда, когда пушка займет определенное положение для заряжания. После этого начинается последовательная перестановка зарядника в три разные положения и хаотичное снование прибойника взад и вперед с одинаковой скоростью, как со снарядом или полузарядом, так и порожнем.

Эта последняя часть заряжания особенно возмущает бесцельной тратой времени. Но на этот изъян в МТК тех лет внимание в те годы не обращали. Все было предрешено одобренными проектами башенных установок и орудий. С орудиями было немало недоумений, но и они, и особенно медленно действовавший затвор полковника Розенберга, обнаружились только после войны. Пока же, не вдаваясь в анализ состояния вооружения корабля, строитель К.Я. Аверин продолжал готовить "Славу" к установке башен и орудий. В ноябре 1903 г. "Слава" получила все свои двенадцать 152-мм пушек. Они имели заводские номера 449, 450, 451,456, 459,460-463. Ближайшие, им предшествовавшие, составляли серию, которая сообразно состоянию готовности вразбивку распределилась между броненосцем "Князь Потемкин-Таврический" (поставки 1902-1903 гг.) и броненосцами и крейсерами новой программы: "Орел", "Князь Суворов", "Очаков", "Олег".

На "Очаков" попала пушка № 457, соседствовавшая на заводе с пушкой "Славы" № 463. В остальном же, стремясь выполнить прежде всего корпусные, машиностроительные и броневые заказы, завод поставку на "Славу" артиллерии откладывал на 1904 год. К тому же поставка гораздо более трудоемких 305-мм пушек задерживалась заменой на "Бородино" поставленной еще в апреле 1902 г., признанной дефектной 305-мм пушки № 38. Ее заменили взятой с "Орла" (изготовленной в декабре 1902 г.) пушкой № 45. Взамен должна была пойти пушка из числа заказанных для "Славы". К началу 1904 г. они изготовлены не были, но это отставание в случае особой необходимости (о ней нежданно напомнила начавшаяся война) можно было восполнить, взяв пушки с черноморского броненосца "Князь Потемкин-Таврический". Они на корабле были установлены лишь в декабре 1904 г. И, значит, не пушки составляли главную проблему готовности "Славы". Помеху ей продолжала составлять становившаяся по-прежнему непреодолимой бюрократия.

Преимущества производства Балтийского завода над казенными верфями левого берега еще раз проявились в опережении готовности к спуску броненосца "Император Александр III". Начав работы на три месяца позднее, чем на считавшемся головным броненосце "Бородино" (общеупотребительным стало по его типу и название всей серии), завод, преодолев все создаваемые бюрократией препоны, свой головной корабль подготовил к спуску на месяц раньше. Это событие составляло особую надежду Балтийского завода. Он освобождал место, людей и время для "Князя Суворова" и "Славы".