В огне (ЛП) - Ховард Линда - Страница 51

• Предыдущая
• 51/85
• Следующая

Кэйл снова предупреждающе прищурился, но за ними к лифту следовала другая пара, так что он ничего не смог сказать. Вместо этого поднял их соединенные руки и слегка коснулся губами ее костяшек, а затем нежно прикусил.

Сердце Дженнер замерло при касании его теплого рта.

Паника холодной змеей обвила хребет. Дженнер знала это чувство, знала, что оно означает. Черт побери, она не собиралась вести себя так по-дурацки. Заложница, влюбившаяся в своего похитителя: какое клише, какая идиотская ситуация. Не то чтобы она всерьез думала, будто влюбилась, но вожделение тоже способно заставить женщину совершать глупости.

Начиная с прибытия на судно, она была с Кэйлом практически неразлучна. Боролась с ним, целовалась с ним, спала у него под боком. Дженнер где-то читала, что женские феромоны передаются воздушно-капельным путем, а мужские – при непосредственном контакте, и в таком случае она вся была в феромонах Кэйла Трейлора. И они постоянно вторгались в ее мысли и будили в ней желание тереться с ним голыми телами, чтобы получить еще больше этих самых феромонов.

– Мне нужен душ, – пробормотала она себе под нос.

– Скользкий тип, – рассеяно согласился Кэйл, когда они входили в лифт. Он придержал двери для приближающейся пары, потом нажал кнопку их палубы.

Слава богу, он понятия не имел, о чем она думала! Дженнер мысленно «нажала на паузу и отмотала ленту». Впервые кто-то из ее похитителей что-то сболтнул о Ларкине, и, хотя это нисколько не прояснило вопроса, почему они шпионили за ним, замечание было красноречиво само по себе. Кэйл считал Ларкина скользким.

Как ни странно, Дженнер хозяин круиза тоже не нравился. Не то чтобы она невзлюбила его, но первое впечатление сложилось определенно неблагоприятным и дальнейшее поведение Ларкина не изменило ее мнения. Было в этом типе что-то такое, отчего хотелось держаться от него подальше.

В двух словах Кэйла таилось больше скрытого смысла, чем она могла сейчас осознать. Во-первых, очевидно, что если Кэйл считает Ларкина скользким, то в том сценарии, который они разыгрывают, себя он относит к хорошим парням. Во-вторых, хорошие парни не убивают заложников.

Как правило.

          * * * * *

ОДНО ИЗ ПРЕИМУЩЕСТВ ЛЕГЕНДЫ, которой они прикрывались, заключалось в том, что никто не удивится, если сладкая парочка удалится с мероприятия пораньше.

Вставив наушники, Кэйл наблюдал за мониторами и слушал. Крошечная камера, приколотая Мэттом к стволу растения, давала хороший обзор соседской гостиной, где сейчас в одиночестве находился Ларкин. Он вернулся к себе почти сразу после того, как Кэйл привел Дженнер в каюту. Честь следить за объектом до его возвращения в люкс выпала Фэйт и Райану. Проклятие, лучше бы Дженнер не сталкивалась с Ларкиным: совсем ни к чему засветиться на радаре ублюдка, но встреча была случайной и потому неотвратимой.

Мисс Редвайн держалась хорошо, гораздо ровнее ожиданий Кэйла. Он думал, что она не упустит шанс помотать ему нервы, но заложница повела себя идеально. Чем чертовски удивила и испугала чуть не до смерти. Всякий раз, когда она начинала прикидываться паинькой, все инстинкты хором умоляли его быть настороже.

Наблюдая и слушая, Кэйл время от времени поглядывал на Дженнер. Та пыталась удобнее устроиться на стуле, к которому была пристегнута наручниками, но это давалось нелегко. Надежная штука. Кэйл поначалу отправил ее спать не связанной – по крайней мере, пока сам не ляжет, – рассчитывая, что сможет и работать, и наблюдать за ней, но она тут же принялась мелькать перед глазами: то пошла в ванную, то отправилась в гостиную за книгой, и ему всякий раз приходилось оставлять слежку и тащиться за ней следом. Почитав минут пять, снова встала и затеяла перебирать одежду в гардеробе, словно намеренно отвлекая Кэйла. Наконец, он схватил пленницу и, усадив ее тощую задницу на стул, пристегнул за руку к спинке. Не годится, чтобы его отвлекали.

Она и так уже достаточно занимала его мысли.

Сегодня вечером Дженнер выглядела весьма аппетитно в розовом платье с блестками, держащемся на двух узеньких бретельках, которые он мог бы порвать одним пальцем. Вот об этом он и думал весь вечер – как легко было бы порвать эти лямочки и спустить лиф до пояса, открыв маленькие дерзкие груди, до сих пор мучившие его из-под тесных маечек, которые Дженнер носила вместо верха пижамы.

Прошлая ночь была ошибкой. Бросить ее на кровать и упасть сверху явилось не лучшим решением; в тот момент инстинкт одержал победу над холодным разумом. Сердце почти остановилось, когда ее ноги гостеприимно раздвинулись и его восставший член прижался к мягкой теплоте между ними. Не случись на ней пижамы, он, не раздумывая, оказался бы внутри нее. И то, что в тот момент он ни о чем не думал, было самым худшим.

После досадного инцидента мысли Кэйла то и дело сворачивали не в ту сторону. С самого начала он понял, что Дженнер способна волновать его плоть как никакая другая женщина, но между ними была пропасть, которую он не имел права пересечь. В их ситуации Дженнер не располагала ни малейшей свободой выбора, и любая близость между ними в лучшем случае имела бы привкус принуждения. Она тоже сознавала это, иначе не упомянула бы о стокгольмском синдроме. Он не насильник, и точка. Здесь не существует никаких иных решений.

Но, боже, как же хотелось ощутить ее под собой. Хотелось видеть ее голой и чтобы она целовала его так, как в первую ночь, когда была такой горячей и сердитой, что его трусы чуть не воспламенились. Из-за неуемного вожделения он чувствовал себя пещерным человеком, жаждущим попросту сжать маленькие ягодицы и придавить ее собой так, чтобы не могла шевельнуться до первого, останавливающего сердце, погружения в жаркую глубину ее тела.

Этого не произойдет. Он не может… не позволит себе это сделать.

На экране ноутбука Ларкин включил сотовый и двинулся к балкону. Кэйл резко оборвал мысли о Дженнер и сосредоточился на объекте. Наблюдая, он наклонился и напрягся, произнеся небольшую молитву. Если Ларкин выйдет наружу, вряд ли удастся уловить хотя бы слово. Ветер вкупе с расстоянием от микрофона значительно ухудшит прием.

К счастью, Ларкин не вышел за дверь, а остался стоять возле нее, нажимая на кнопки, потом поднял голову и посмотрел в темноту через стекло.

«Чего бы я не отдал за жучок в его телефоне, лишь бы иметь возможность слышать обоих собеседников», — подумал Кэйл. И не было возможности записать разговор другими способами, потому что сотовый Ларкина был закодирован, как и их собственные аппараты. Кэйл зафиксировал время. Может, через свои контакты получится хотя бы узнать номер, на который Ларкин звонил, если Фэйт не сможет определить самостоятельно.

– Я звоню по своему расписанию, не по вашему, – холодно сказал Ларкин в трубку. – И по моему графику вам пора произвести оплату.

Он быстро назвал, очевидно, заученную наизусть длинную последовательность цифр — вероятно, номер счета и код банка.

После этого ненадолго умолк. Кто же на другом конце линии? Просто деловой партнер или тот самый контактер, который они искали?

– Хило[5], как договаривались, – почти прошептал Ларкин, словно не доверял шифрованию телефона и старался не разглашать детали. – Не спешите. Всему свое время.

Он еще некоторое время слушал, потом закончил звонок, даже не попрощавшись. Означало ли это, что он считал себе главнее собеседника или тот отсоединился первым?

Ларкин выключил телефон и отложил в сторону. Снял галстук, пока шел к спальне, по пути гася свет. Его движение теперь отслеживала камера, которую установил в спальне Кэйл. Угол обзора от пола был направлен вверх.

Слава богу, объект не спал голым.

Кэйл наблюдал, как Ларкин, сильно хмурясь, потер виски, а затем выругался без всякой видимой причины. Нездоров? Расстроен? У человека, предающего свою страну, должна болеть голова. По мнению Кэйла, тот факт, что Ларкин был принявшим гражданство иммигрантом, делал его измену еще более отвратительной, поскольку он оказался гражданином не по случайности рождения, а сделал выбор сам, сознательно присягнув новой родине.

• Предыдущая
• 51/85
• Следующая