Огонь юного сердца - Выговский Владимир Степанович - Страница 29

• Предыдущая
• 29/34
• Следующая

высоко в голубом небе заканчивал свою монотонную песню жаворонок.

Тропинка, по которой я шел, обогнув маленькую речку с густо поросшими осокой берегами, привела меня в село Пугачевку. Прислушиваясь к разговорам в других селах, я узнал, что тут очень часто бывают партизаны. От десятидневных поисков и голода я совсем обессилел, едва волочил ноги. Тяжело было… очень тяжело, но все-таки это была свобода! Из какой-то хаты доносился приятный запах жареного лука. Во рту стало влажно, и как-то неприятно заныло в желудке. Захотелось зайти в какой-нибудь двор и попросить поесть, но мысль о партизанах была куда более сильной и безотлагательной и подгоняла меня вперед.

В селе я не нашел партизан. Раздосадованный, доплелся я до ближайшей мельницы, что стояла за околицей села, и скорее упал, чем сел подле ее стены. «Что делать? Куда идти? Где искать их?..» Тоска и отчаяние охватили меня… Не хотелось жить, тревожные мысли не давали покоя. Рукой машинально ухватил кусок глины, лежавший возле меня, и на стене со злостью написал: «Смерть Гитлеру-фюреру!»

- Ты что это тут пишешь? - внезапно услышал я чей-то голос и, оглянувшись, увидел высокого полицейского.

От неожиданности я вздрогнул и, сразу опомнившись, бросился бежать.

- Стой! Стой! - крикнул полицейский, догоняя меня. При мысли, что опять смогу попасться, подкашивались ноги.

Пустой желудок и многодневная ходьба давали себя знать, «Не догонит - пристрелит. Пытки перенес, из гестапо убежал, а тут пропаду… Ой, как по-дурацки все сложилось!» И в то же мгновение, споткнувшись, упал.

- Зачем было убегать?-сказал полицейский, приподнимая меня.- Знал ведь, что догоню. Пристрелю за это! - и полез в карман.

Не найдя ничего, он недовольно поморщил нос и полез в другой карман.

- Патрон… куда же я его дел?..

«Дурной какой-то,- подумал я,- или неопытный еще». Но вот лицо его посветлело.

«Нашел!..» - со страхом промелькнуло у меня в голове.

- Ну,- как-то таинственно проговорил он,- прощайся с жизнью!..- И сразу перед моим носом завертелась… конфетка в прозрачной обертке.- Что, малыш, испугался? На, бери, не

бойся, мы партизаны,- и, взяв меня за руку, повел к мельнице,- Ты повсюду так пишешь? - показал он на стенку. Я молчал.

- Смотри, герой, а то фашисты за такие вещи не помилуют: хату сожгут, родных расстреляют.

- А их и так нет…

- Сирота?

- Я кивнул головой.

- А у кого ты живешь?

- Ни у кого…

- Это как? У тебя совсем никого нет?

- Нет…

- Тогда поедем с нами.

- Я недоверчиво посмотрел на него, переминаясь с ноги на ногу.

- Поедем?

- Поедем!

На подводы, которые подъехали к мельнице, вооруженные люди спешно начали грузить мешки с мукой.

- Веселее, веселее, хлопцы! Спешите! - сказал «полицейский», когда мы подошли поближе.

- Не хватает мешков, товарищ старшина,- ответил кто-то из ребят.

Старшина на минуту задумался.

- Та-ак… Пойдем, сынок, со мной… Тебя как зовут?

- Петя… Петро.

- А меня Степан Ефимович.

Пройдя немного по селу, мы свернули в небольшую хатенку.

Навстречу нам вышла уже немолодая женщина.

- Григорьевна,- обратился к ней старшина,- выручай, мешков не хватает.

- Сейчас пошлю детей по соседям, а вы пока заходите, пожалуйста, в хату, немного перекусите.

Мы зашли в хату. Через минуту хозяйка поставила на стол большую миску с борщом. Схватив ложку, я жадно набросился на еду. Потом хозяйка подбавила мне еще, поставила жареную картошку, а я все ел и ел.

Старшина, посматривая на меня, шутил:

- Ешь, ешь, Петя, да смотри не лопни!..

На печке дружно прыснули со смеху дети. Я огляделся. Два мальчика, почти одновременно соскочив вниз, пулей вылетели

во двор. Остался только старший, приблизительно моих лет, с маленькой девочкой на руках.

- Ешь, ешь, не бойся,- подбадривал он меня.

Я невольно закашлялся. За окном неожиданно послышались чьи-то голоса. Старшина вышел на улицу.

- Немцы?..- И я вскочил с места.

- Ешь, не бойся, это наши, пугачевцы. В селе фрицев нет,- успокоила меня хозяйка, ставя на стол компот.

На душе было тревожно. Я перестал есть. Но вот послышался голос старшины:

- Люди добрые, заходите в хату!

Хозяйка начала рассаживать односельчан, которые, сбившись возле дверей, о чем-то перешептывались.

- Что у вас, говорите! - обратился к ним старшина, поправляя ремень.

Вперед вышел сухонький старичок с полуседой острой бородкой; в руках, как и все остальные, он держал небольшой узелок.

- Я хотел… - начал старик несмело,-вернее, нам хотелось бы знать, когда придет конец фашистам. Где сейчас фронт?

Старшина быстро и охотно ответил на вопрос. Крестьяне были очень рады, что Красная Армия, разбив гитлеровцев под Сталинградом, успешно ведет контрнаступление.

Когда мы собрались идти, нам со всех сторон начали совать узелки.

- Что вы? Не надо… - отказывался старшина. Но крестьяне были неумолимы, и пришлось взять.

- А у меня особый подарок, товарищ начальник,- сказал старичок, подойдя совсем близко к старшине,- горшок меду! А еще - три казака с винтовками,- добавил он с гордостью.- Возьмете к себе в отряд?

- А почему бы не взять, если хорошие ребята? Давайте. С печи спрыгнул мальчик, подбежал к старшине:

Дяденька, возьмите и меня с собой!.. У меня тоже винтовка есть… - и весь покраснел.

Винтовку возьмем,- сказал старшина, погладив мальчика по голове,- а тебе придется немного подождать. Сейчас нет места на подводе. В другой раз, хорошо?

Хорошо… - протянул недовольно тот,- только не обманите, как наумовцы…

Возле мельницы нас ждали с нетерпением. Мешки, оказывается, давно кто-то принес, и подводы были уже полностью нагружены.

Я лег на спину на первом возу и смотрел на бездонный черный купол неба, густо усеянный звездами. По обе стороны дороги медленно поплыл лес, похожий на длинные темные стены…

Ехали долго.

Я начал дремать, когда вдруг из чащи леса послышалось громкое:

Стой! Кто идет?

Свои, Башинский,- отозвался старшина, узнав, наверное, по голосу партизана.

Проехали еще с полкилометра. Нас опять остановили. На этот раз старшине пришлось назвать пароль, потому что часовой оказался, очевидно, малознакомый и к тому же очень придирчивый.

Партизанский лагерь был совсем близко, пахло дымом, фыркали в темноте лошади, доносилась тихая песня:

Реве та стогне Днипр широкий,

Сердитий вiтep завива,

До долу верби гне висок.,

Горами xвiлi пiдiма…

- Поют ребята после операции,- проговорил старшина и, между прочим, похвалился: - Молодцы! Хорошо немцам всыпали: восемь разведчиков разогнали гарнизон эсэсовцев в Лисовщине.

- Да неужто! - удивился кто-то из новичков.

- Честно говорю, восемь человек!

- Как же это им удалось?

- Гм, очень просто. Подкрались с четырех сторон села и внезапно как ударили из пулеметов и автоматов по школе, так фашисты в подштанниках из окон начали выпрыгивать! Решили, должно быть, что нападает большой отряд!.. Пока подошла рота, ребята тридцать пленных взяли, подорвали немецкий Маслозавод. А трофеи какие! Двадцать пять пар лошадей, три подводы оружия с боеприпасами, склад обмундирования! Ну как, хорошо, а? Еще бы! А главное, обошлось без потерь. Правда, Бойка ранило в руку -он к самому коменданту подбирался, чтоб захватить рацию… Тиру-у-у! Слазьте, ребята, приехали.

В шалаше, куда привел меня старшина, был только один маленький худощавый человек. Светя карманным фонариком, он низко склонился над картой - видно, что-то обдумывал.

- Товарищ командир роты, ваше задание выполнил: муку из Пугачевки доставил!

- Хорошо, Ситайло. А что это за герой с вами?

- Да как вам сказать, товарищ командир, в Пугачевке подобрал. «Смерть Гитлеру» на стенах писал. Бедный мальчонка. Сирота. Больной, видно… Милостыню просит, негде жить. Давай, думаю, возьму. Неужто командир не разрешит оставить в роте?.. Разведчиком может быть. Разрешите оставить, Иван Федорович?

• Предыдущая
• 29/34
• Следующая