Офицер - Земляной Андрей Борисович - Страница 43

• Предыдущая
• 43/64
• Следующая

Гия Гоглидзе, тщательно пряча перевязанную руку, перевел, и толпа взорвалась хохотом. Чкалов распахнул на груди шинель, показывая собравшимся свои награды, и продолжил:

— А вот еще случай был: летел небольшой одномоторный самолет, в котором пилот, штурман и девушка радистка. Летели над океаном. Летели себе, летели и вдруг, — Валерий Павлович описал рукой замысловатую траекторию, — вдруг ка-а-ак нае… упали, в общем…

Кирилл уже понадеялся на то, что этот анекдот позволит доставить арестованного Мгалобишвили в Управление беспрепятственно, когда кто-то из толпы заметил группу людей, движущихся явно в НКВД, в центре которой ведут «пожилую женщину». Мгновенный крик привлек внимание, и толпа, позабыв о герое-летчике, грозно качнулась вперед…

Новиков вскинул автомат и дал длинную очередь по ногам. Он стремился не убивать, а зацепить, подранить как можно больше демонстрантов. И это ему удалось в полной мере.

Люди закричали, завыли, часть упала, а часть в едином порыве рванулись к стрелкам. Кирилл успел увидеть, что Мгалобишвили задергался, видимо пытаясь вырваться, но от Веры вырваться было невозможно, а Надя еще и ткнула бывшего предсовнаркома Грузии пистолетом в ребра. Тот дернулся и побежал туда, куда влекли его неумолимые конвоиры. Но больше Новиков не разглядел, потому что ему сразу стало некогда отвлекаться…

Толпа почти прорвалась к автомобилям, из-за которых и открыла огонь отвлекающая группа, когда свои пять копеек в общее веселье добавили Чкалов и Гия Гоглидзе. Валерий Павлович и его толмач одновременно выхватили пистолеты и уложили нескольких передовых демонстрантов. Кирилл отдал команду, и к Чкалову с младшим Гоглидзе бросились двое сержантов ГБ с автоматами. Они довооружили отчаянных бойцов и все вместе попытались организовать косоприцельный огонь, но тут из стоящего рядом здания Совнаркома Грузии неожиданно бухнул винтовочный залп.

Гия Гоглидзе и один из сержантов рухнули на брусчатку. Второй сержант ухватил Чкалова за рукав шинели и, невзирая на сопротивление, поволок его к автомобилям. Бойцы группы Новикова залегли возле машин, но это прикрытие было чересчур слабым для пуль трехлинеек. Дело принимало скверный оборот: стрелки из Совнаркома прижмут энкавэдэшников к земле, а тем временем демонстранты смогут… Да все что угодно они смогут! Например, разворотить мостовую и забросать его бойцов булыжниками…

Примерно такие мысли промелькнули в голове Кирилла. В подтверждение их правоты в машину ударил первый камень. «Ну, сейчас начнется…»

И тут со стороны управления НКВД слаженно ударили три пулемета. Чекисты просто выставили в окна максимы и теперь чесали улицу длинными, на пол-ленты минимум, очередями. Демонстранты в ужасе завыли и стали разбегаться. Кирилл скомандовал своим товарищам переждать обстрел, а когда пулеметчики перенесли огонь на Совнарком, скомандовал: «За мной, бегом, марш!» — и ринулся к Управлению.

В дверях его встретил Гоглидзе. Порывисто обнял Новикова и рассказал, как Ежов, плюясь и матерясь, приказал рассеять толпу из пулеметов, и даже сам лично встал к одному максиму вторым номером.

— Мгалобишвили, гад такой, в камере сидит. Ни царапины, а? — Гоглидзе покрутил головой. — Гия почти убили, а этот…

— Дерьмо не тонет, — ответил Новиков и зашагал на доклад к Ежову.

Николай Иванович при виде Новикова расцвел, подбежал к нему, обнял и расцеловал, приговаривая: «Молодец! Ах, какой же молодец!» Кирилла несколько покоробили эти слишком уж пылкие объятия и поцелуи, но он сдержался и начал докладывать о происшедшем в ходе операции.

Ежов махнул рукой:

— Все знаю, дорогой ты мой, все. Девчата твои рассказали. С подробностями и в лицах… — Он помрачнел: — Как я понимаю, начинается повторение двадцать четвертого года.[109] Что делать предлагаете?

— Связь с армейскими частями, лучше — с авиационными, — ответил Новиков. — Затем вызвать в город части войск НКВД, запросить через Москву прямую связь с командованием Закавказского округа.

— Курсантов школы НКВД вызвать, — добавил Гоглидзе. — Это прямо сейчас сделать можно: Дом связи под нашим контролем.

— Прямо сейчас можно организовать атаку и захват здания Совнаркома. Это будет полезно и с тактической, и с политической точки зрения, — продолжал Кирилл. — Хотя это лучше осуществить ночью, во избежание ненужных потерь…

Ежов внимательно выслушал и одобрил все предложения. Он вызвался лично пройти с группой бойцов НКВД в Дом связи, поручил Гоглидзе поднять курсантов, а Новикову — готовить ночную атаку на Совнарком…

Здание Совнаркома Грузии было захвачено относительно легко. Наличие пистолетов с ПБС, автоматов, личных бронежилетов, светошумовых гранат и десяти приборов ночного видения у прошедшей курс обучения по теме «Ночной бой в городе» штурмовой группы делало положение многочисленных, но неорганизованных и примитивно вооруженных защитников совершенно безнадежным. Две роты территориалов,[110] защищавшие Совнарком, были частью вырезаны, а частью захвачены в плен, что обошлось группе Новикова всего в двух легкораненых. Которым грозный майор государственной безопасности выдал здоровенный начальственный втык, сразу после оказания первой помощи.

Через день в Тифлис прибыла группа Мильштейна, которая привезла еще сотню автоматов, патроны, сотню бронежилетов и давно ожидаемые детекторы лжи. К тому времени в Тифлисе вовсю пылал мятеж, в подавлении которого Новиков и его группа играли главную роль. Мгновенные, словно бросок кобры, ночные рейды по темным улицам, уничтожение складов с вооружением и припасами, захват руководителей — все это производило на мятежников гнетущее впечатление. Мильштейн, долго работавший в Грузии вместе с Берия, досконально знал город, а к тому же оказался спортивным, накачанным мужиком — даром, что ли, возглавлял совет по делам физкультуры и спорта в Тифлисе?! Он быстро и легко вписался в группу Новикова, прихватив с собой еще несколько человек из тех, что прибыли вместе с ним.

Бои в городе продолжались четыре дня, пока наконец рассвирепевший Сталин не отдал приказ немедленно подавить мятеж всеми доступными средствами. Нерешительного командующего Закавказским округом Левандовского сменил боевой и отчаянный Тюленев, который сразу же по прибытии загнал в город регулярные части РККА, усиленные броневиками и артиллерией. Как ни уговаривал Новиков, как ни старался доказать, что подготовленная — ну, пусть на половину подготовленная рота спецназа вполне может решить все эти вопросы «без фанатизма», добиться ничего не смог: решение было принято на самом верху и обжалованию не подлежало.

Из-за временного бездействия Кирилл вместе с Гоглидзе занялся проверкой личного состава НКВД. Ложимеры работали исправно, и очень скоро больше половины комсостава НКВД ЗСФСР отправилось кто куда: кто — на ударные стройки в труднодоступных районах Сибири и Дальнего Востока, а кое-кто — особо везучий! — в отставку, без права занимать любые государственные должности…

Время летело, и наконец в столице Закавказской Федерации наступили закон и порядок. Вместо Мгалобишвили новым председателем Совета народных комиссаров ЗСФСР был назначен Серго Орджоникидзе, Гоглидзе вырос до начальника НКВД всей федеративной республики, из Москвы прислали еще несколько человек, занявших ключевые посты. И вот наконец наступил час расставания. Уже давно откланялся и ушел Ежов, унося с собой пухлый портфель с отчетами о работе следственной комиссии ЦК, крепко пожал руку Гоглидзе и вышел из кабинета Чкалов — уехал на аэродром, проследить, как готовятся самолеты, что понесут группу Новикова, в которую теперь официально включен и сам Валерий Павлович, в обратный путь. Гоглидзе и Новиков остались одни.

— Летом, время будет — приезжай! — произнес Серго Арсеньевич. — Охота, рыбалка, море, горы — все для тебя, дорогой!

• Предыдущая
• 43/64
• Следующая