Иду на «ты» - Подгурский Игорь Анатольевич - Страница 55

• Предыдущая
• 55/65
• Следующая

К голому Задову тихо подошел Дуров. Бросив на песок именной ППШ, он указательным пальцем приспустил пенсне на нос и, развернув Леву лицом к солнцу, внимательно оглядел его зрачки. Потом ласково приобнял товарища за плечи и начал нежно уговаривать:

– Голубчик, а вам ведь отдохнуть надо. Столько переживаний, такой подвиг. Будьте паинькой – домой пора. А я вам капелек травяных накапаю. Ага?

Лева упирался, мотал головой и вяло отмахивался плавками. При всем уважении к Дурову ни домой, ни куда-нибудь еще идти он не хотел. На помощь дрессировщику подоспел Илья. Подхватив несчастного Леву под руки, они довольно легко дотащили его до карусели, оставив, правда, при этом за собой две глубокие борозды – идти сам Задов отказывался.

– Ничего! На рыбалку ножками сходишь. Как все! Топ-топ,– сказал вслед довольный Садко.

– Вы о чем, коллега? – спросил Садко интеллигентный Нестеров, подбирая с песка ППШ Дурова.

– Это так,– смутился Садко,– не обращай внимания. Посттравматический бред.

– Понятно,– улыбнулся Нестеров, передергивая затвор, и, дико хохотнув, выпустил от бедра длинную очередь по пепелищу.– Хорошо-то как! – Психологическая травма, полученная при таране австрийского аэроплана, иногда давала о себе знать.

Вокруг и впрямь была благодать. Фонтанчики пепла, выбитые пулями Нестерова, разбрасывали по сторонам веселые брызги. Пожарище еще тлело, но едкий запах жженого пластика ветерок уносил в сторону океана. Туда же опускалось солнце. В видневшемся поодаль институте ревел сигнал пожарной тревоги. В дюнах стрекотали местные кузнечики, а обожравшиеся осьминожиной чайки, сыто курлыкая, улетели красить пометом ближайший авианосец.

– Давай на карусель,– поторопил Нестерова Малюта. Доверяя своему нюху, он по-прежнему все еще ждал неприятностей.– На полигоне не настрелялся?

– Уже уходим? – грустно оглядывал окрестности Сусанин, обиженно опуская вилы, на рукоятке которых темнели восемьдесят четыре насечки. Судя по всему, он рвался в бой.

Погрузка на карусель заканчивалась. Задова, как тот ни сопротивлялся, усадили в расписные сани между Ильей и Дуровым. Дрессировщик продолжал шептать ему на ухо что-то ласковое, только что не кормил с руки сахаром.

Все окончательно расселись, Малюта облегченно вздохнул, а карусель начала свой пока еще неторопливый бег, как вдруг издалека послышался гул моторов. Судя по звуку, к бывшему лагерю подводных охотников, от которого осталось едва дымящееся пепелище, двигались по меньшей мере две машины с мощными двигателями.

Задов глухо зарычал и сделал последнюю попытку вырваться из дружеских объятий. Он даже попытался укусить Муромца за бронированное плечо. Зубы скользнули по чугунному наплечнику, и Задов больно прикусил собственную губу.

Хохел, торопливо усевшийся на ракету с надписью «На Луну!», спросил что-то насчет психиатрической помощи Леве. Муромец в ответ спросил что-то насчет того, чтобы заткнуться. Над калифорнийским побережьем зазвучала знакомая до слез песенка: «Друг в беде не бросит, лишнего не спросит…» Карусель исчезла.

– Фашиста в форме в плен не брать! – донеслось из-за дюн, откуда выползли два огромных армейских «Хаммера» с «зелеными беретами». Задову джипы пришлись бы по сердцу. Полновластный куратор местной реальности Смит держал свое слово.

На востоке небо затягивали темные тучи. На западе огонь подбирался уже к главному корпусу Центра. Где-то в вышине слышались раскаты грома. Начинался сезон штормов.

– Да, и еще,– окликнул, поднимаясь из-за стола, Малюта Кузнецова, когда тот уже встал со стула.– Из Главка было указание в любых командировках повышенное внимание уделять христианским святыням. Так что учтите.

– Это в Индии-то? – скептически уточнил Николай, но спорить не стал и, пожав руку Скуратову, вышел.

…Карусель уже сутки как простилась с десантом, сыграв напоследок «Арию индийского гостя» в похоронном темпе, а толком освоить походного слона они так еще и не успели.

Забраться на это монументальное животное, пусть даже опустившееся на колени, оказывается, не так-то просто. В совершенстве, наверное, это умеют делать лишь опытные погонщики.

Искусством этим они овладевают с раннего детства и до тех пор, пока однажды не разбивают себе голову. Погонщиком же, а заодно и проводником был индус из касты «найду-найду» по имени Хирли. За плату в виде латунной пуговицы со звездой Задов нанял эту падшую родственную душу в ближайшей к месту высадки деревушке, где Хирли били за воровство кур и двойную беременность близняшек – Зиты и Гиты, дочек местного старосты.

Еще пяток пуговиц ушел на взятку односельчанам Хирли, которые только из уважения к русским братьям (хинди – руси, пхай-пхай!) согласились убить Хирли позже. Взятый же на неделю в аренду слон Хатхи обошелся десанту значительно дороже.

Отбитый у соседей Хирли без раздумий согласился проводить Задова, Кузнецова и Батыра через дикие индийские джунгли к хижине старого отшельника. Старшим в группе в этот раз пошел Кузнецов. Джунгли или белорусские чащобы – разницы нет, решило командование, и было абсолютно право. Лес, он и в Африке лес.

Хирли, залезая на слона, использовал для этого дерево. Уже с пятой попытки он не промахнулся и спрыгнул точно на спину терпеливого животного. Погонщик-проводник спустил вниз канат, и Кузнецов с Задовым не без труда вскарабкались наверх и удобно устроились на лавочках в широких носилках-корзинах.

У Батыра посадка прошла ярко, с неким даже шиком. Забравшись на слона, он тут же поскользнулся и «ласточкой» устремился к земле. Ни испугаться, ни тем более помочь акробату товарищи не успели. Зато слон поймал Батыра в воздухе хоботом, на минуту поднес к своим умным внимательным глазам, запомнил, а потом, держа его поперек тела, грациозно поднял и опустил на носилки.

– Вперед! – закричал погонщик и ткнул своего питомца острым концом короткого медного жезла.

Слон поднял хобот, затрубил и послушно пустился в путь. Батыру почудилось, что под ним не серый гигант, а плывущий по волнам корабль. Ненавидящий море, как настоящий моряк, он, однако, всегда начинал немного скучать по нему, когда был на берегу. Сухопутным крысам этого не понять.

Несмотря на то что солнце стояло в зените, в джунглях царил полумрак. Слон, слегка покачиваясь, шел через заболоченную местность. На болотах цвели белые лотосы. Над головами летали разноцветные попугаи и огромные, размером с суповую тарелку, бабочки. Переплетенные ветки вековых деревьев образовывали над бойцами непроницаемый зеленый шатер.

Сразу за болотом начались сплошные заросли бамбука. Высокие, тонкие суставчатые стволы поднимались выше человеческого роста. Слон терпеливо продирался сквозь них, высоко поднимая ноги и стараясь не повредить нежные ступни.

Кузнецов развязал вещмешок и достал из него глиняную табличку. Перед отправкой на задание Владимиров вручил ему этот черепок, по которому шли ряды значков, похожих на отпечатки куриных лапок. И объяснил, что это не просто кусочек черепицы с крыши, а верительная грамота, по которой десант опознает местный связной отшельник и прояснит суть возникшей проблемы. Дмитрий Евгеньевич авторитетно заверил Кузнецова, что надпись на табличке – это клинопись, которой пользовались несколько тысячелетий назад при дворе царя Гильгамеша.

Кузнецов продолжал бесцельно вертеть в руках куриные письмена. Кое-что его уже порадовало. Выяснилось, что в районе высадки есть только один отшельник. Местные жители, как рассказали в деревне Хирли, почитали его за святого, но предпочитали держаться подальше. Хижину старика обходили стороной.

Погонщик обернулся к друзьям, сидевшим в носилках, и протянул руку. На ладони лежали четыре свернутые в трубочку листочка бетеля. Один из них он демонстративно засунул в рот и начал жевать, периодически сплевывая тягучую красную слюну. Кузнецов отказался. Задов, надвинув на глаза папаху, кемарил. Зато Батыра упрашивать не пришлось. Он засунул за щеку сразу три порции и, натужно двигая челюстями, охотно принялся жевать. Хирли одобрительно кивнул.

• Предыдущая
• 55/65
• Следующая