Битва Ведьмака - Дилейни Джозеф - Страница 47

И все же временами мне приходилось отдыхать. От долгого бега в горле пересыхало, и я останавливался, чтобы утолить жажду. Ненадолго, конечно, ведь за мной гналась Грималкин, сильная и неутомимая. Знание местности не помогало: выберу я кратчайший путь, и что? Грималкин тоже родом из Графства — опытная убийца, способная выследить меня, куда бы я ни свернул.

Вскоре возникла еще одна проблема: мной овладел странный, какой-то запредельный страх. Став учеником Ведьмака, я не раз пугался, и на то, как правило, были серьезные причины. Сейчас их имелось две: настигающая Грималкин и тот, кого вызвали в наш мир ведьмы во главе с Вюрмальд. Но ужас, который я испытывал, выходил далеко за рамки объяснимого. Я могу описать его лишь как дурное предчувствие и страх, но не простой, а типа того, что ощущаешь в ночных кошмарах, — необыкновенно сильный, смертельный. В какой-то момент действительность выглядела в точности как обычно — в следующий миг она изменилась навсегда.

Как будто что-то проникло в мой мир, что-то, пока невидимое, и я понял: ничто и никогда не будет прежним.

Это испуг стал первым предупреждением о том, что происходит нечто ужасно неправильное. Второе было связано со временем. Ночью ли, днем ли, я всегда знал, который час, плюс-минус минута; легко мог определить время по солнцу и звездам. Но даже и без них я просто знал. Однако теперь то, что подсказывал мне разум, не соответствовало реальности. Уже должен был наступить рассвет, но солнце так и не взошло.

На горизонте не наблюдалось ни малейшего проблеска зари. Ветер разорвал в клочья и унес на восток облака, но звезд я тоже не видел. Вообще ни одной, что просто невозможно. По крайней мере, невозможно в прежнем мире.

В то же время очень низко висела луна. Последнюю стадию убывающего светила, тонюсенький полумесяц с рогами, обращенными вправо, я видел вчера, перед тем как на Пендл обрушилась гроза. К этому моменту от него не должно было остаться и следа. И тем не менее полная луна едва не касалась восточного горизонта. И она не сияла обычным серебристым светом — она мерцала кроваво-красным.

Ветер стих. Ни один листок не шевелился, все замерло. Как будто мир затаил дыхание и я остался единственным живым существом, способным дышать и двигаться. Несмотря на летнюю пору, внезапно стало очень холодно. Дыхание вырывалось паром, трава под ногами побелела. Изморозь — в августе!

Я мчался к ферме Джека, и единственным звуком был ритмичный стук сапог по окаменевшей земле.

Казалось, я бежал целую вечность, но в конце концов впереди показался холм Палача. Сразу за ним располагалась ферма. Вскоре я уже несся среди окружавших ее деревьев. Близко, так близко к убежищу, приготовленному мамой! Луна по-прежнему пылала красным, заливая все вокруг зловещим светом. И повешенные тоже были тут. Призраки. Останки тех, кого казнили много лет назад во время гражданской войны, что разрывала страну на части, натравливала брата на брата.

Мне уже приходилось видеть этих духов. В первые же минуты ученичества по пути в Чипенден Ведьмак заставил меня встретиться с ними лицом к лицу. Еще раньше, мальчиком, я слышал их из своей спальни. Фантомы существовали как факт и боялись собак, не подпускавших их к пастбищам. Но даже в тот раз, когда мы с хозяином впервые встретились с мертвецами, они не казались столь живыми, столь реальными. Сейчас висельники стонали и хрипели, медленно вращаясь на поскрипывающих ветвях. Устремленные на меня взгляды призраков как бы говорили, что в их участи есть и моя вина.

Это всего лишь неупокоенные, напомнил я себе чуть ли не первый урок Ведьмака. Это неосознанные сущности, привязанные к месту гибели. Только фрагменты, обрывочные воспоминания, а сами души давно ушли в иной и, оставалось надеяться, лучший мир. Однако они смотрели на меня, и холод их глаз пробирал до костей. А потом внезапно послышался жуткий звук: кто-то бежал по холму, громко топая по промерзшей земле.

Грималкин, ведьма-убийца, догоняла меня.

Ведьма гналась за мной сквозь темный лес, приближаясь с каждым мгновением.

Я мчался со всех ног, отчаянно петляя. Ветви хлестали по лицу, дважды я метнулся в сторону, почувствовав на лбу холодные мертвые пальцы. Пальцы призраков. Пальцы висельников.

Они были фантомами, нематериальными образами, однако страх всегда придавал им силы и плотности. Я же испытывал не просто страх, а ужас — ужас перед смертью, которая наступала мне на пятки. И мой ужас подпитывал тьму.

Я устал и поминутно терял силы, но упорно прорывался к вершине холма Палача. Там будет хоть какая-то надежда: под гору бежать легче. За оградой у границы леса начиналось северное пастбище фермы. Стоит перебраться через забор, и до задней двери дома не больше полумили. Потом вверх по лестнице. Повернуть ключ в замке маминой комнаты. Войти. Запереться. Сумев проделать все это, я буду в безопасности! Но успею ли?

Грималкин может стащить меня с ограды. Или перехватить на лугу. Или во дворе. Или когда я на мгновение замешкаюсь, открывая дверь. Я представил, как дрожащими пальцами вставляю ключ в замок и тут слышу за спиной топот.

Но успею я хотя бы до забора добраться? Грималкин все ближе, ближе. Я слышу ее шаги.

«Повернись и сражайся, — прозвучал внутри голос. — Лучше так, чем внезапное нападение сзади».

Но на что я могу рассчитывать в схватке с опытной убийцей, которая обладает не только силой и скоростью ведьмы, но и талантом в своем ремесле?

В правой руке я сжимал посох Ведьмака, на запястье левой была намотана серебряная цепь. Я бежал; зловещий свет кровавой луны прорывался сквозь листья над головой. Я почти добрался до опушки леса Палача, но преследовательница была уже совсем рядом. Я слышал громкий топот и свистящее дыхание.

Когда я промчался мимо последнего дерева и прямо перед собой увидел ограду, ведьма бросилась на меня справа с кинжалами в руках. Длинные лезвия отсвечивали красным. Я метнулся влево и попытался набросить цепь, но бесчисленные тренировки не спасли. Я устал, был в ужасе и отчаянии; цепь упала на траву, не причинив ведьме вреда. И тогда от безысходности я в конце концов повернулся к ней лицом.

Я понимал: все кончено. У меня остался лишь посох Ведьмака, но вряд ли хватило бы сил даже вскинуть его. Сердце грохало в груди, дыхание вырывалось хрипом, мир вокруг медленно вращался.

Теперь впервые я смог как следует разглядеть Грималкин. На ней была короткая, перехваченная в талии черная блузка и юбка-штаны — видимо, чтобы удобнее бегать. Тело крест-накрест перетягивали узкие кожаные ремни с ножнами, из которых торчало всевозможное оружие: кинжалы разной длины, заостренные крюки, что-то вроде ножниц для стрижки овец…

Внезапно вспомнился вырезанный на стволе дуба знак, который Ведьмак показывал у границ Пендла. Нет, это не были ножницы для стрижки животных; это были большие, очень острые ножницы, способные кромсать людей. На шее ведьмы висело костяное ожерелье. В некоторых «бусинах» я узнал человеческие костяшки рук и ног. На мочках ушей болтались кости больших пальцев: так сказать, боевые трофеи.

Грималкин казалась сильной и в то же время странным образом красивой; и пока я глядел на нее, у меня заныла челюсть. Губы были подкрашены черным, и, когда ведьма приоткрыла рот в пародии на улыбку, я увидел, что зубы заточены до игольной остроты. И тут в памяти всплыли слова Тибба…

Я смотрел в зев смерти.

— Ты меня разочаровал, — произнесла Грималкин, прислонившись к стволу дерева и опустив кинжалы, так что лезвия скрестились на уровне коленей. — Я столько слышала о тебе и, хотя знала, что ты совсем юный, все же рассчитывала на большее. А ты, оказывается, просто дитя; к чему тут, спрашивается, мои навыки? Жаль, что нельзя подождать, пока ты подрастешь.

— В таком случае позвольте мне уйти. Ну пожалуйста! — взмолился я, уловив в ее словах проблеск надежды. — Мне говорили, вам неинтересно убивать влегкую. Так почему бы и впрямь не подождать? Я стану старше, и мы встретимся снова. Тогда я смогу дать вам бой. А пока отпустите меня!